Россия в войне 1941-1945 гг. Великая отечественная глазами британского журналиста - Александр Верт

class="title6">

Глава II

Ялта и после нее

Ялтинскую конференцию Большой тройки, состоявшуюся за три месяца до поражения Германии, описывали столько раз (в частности, такие ее участники, как Черчилль, Бирнс и Стеттиниус), что нам нет необходимости подробно рассказывать здесь об этом историческом совещании. Ялту называют «кульминацией единства Большой тройки», и в свое время большая часть американской печати на все лады восхваляла ее результаты. Лишь позже, в разгар холодной войны, Ялту стали именовать «Мюнхеном», где Англия и США якобы «капитулировали перед Сталиным», притом, как утверждалось, главным образом потому, что во время Ялтинской конференции Рузвельт был уже «усталый и больной человек», который дал себя «обмануть и перехитрить».

Председатель ГКО СССР Иосиф Сталин и премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль во время ялтинской конференции. Слева стоит личный переводчик Сталина Владимир Николаевич Павлов. Справа – британский генерал

Несомненно, Рузвельт был больной человек. Я до сих пор помню те поистине патетические кадры заснятой в Ялте кинохроники, показывающие страшно изможденного Рузвельта в его кресле на колесах. Помню я и Феню, добрую пожилую русскую горничную из московской гостиницы «Метрополь», посланную в Ялту в качестве личной горничной Рузвельта; по возвращении она сказала чуть не плача: «Такой добрый и милый, но ужасно, ужасно больной человек». Когда вскоре после этого Рузвельт скоропостижно скончался, плакала не только Феня, но и тысячи других русских женщин.

В то же время Стеттиниус утверждает в своей книге[228], что в Ялте советские представители сделали больше уступок, чем западные союзники. В его список «советских уступок» входят следующие:

Советский Союз принял американскую формулу голосования в Совете Безопасности, положив, таким образом, конец тупику, возникшему в Думбартон-Оксе.

Советский Союз отказался от своего требования, чтобы в ООН были представлены все 16 советских республик, и удовольствовался предоставлением права голоса только для СССР, Украины и Белоруссии.

Советский Союз согласился, чтобы присоединившиеся нации, объявившие войну Германии к 1 марта, приняли участие в конференции в Сан-Франциско в качестве членов – учредителей ООН.

Советский Союз согласился на более тесную координацию военных усилий союзников.

Несмотря на прежние возражения, он согласился, чтобы французы не только получили оккупационную зону в Германии, но и были представлены в Контрольной комиссии.

Он принял предложение, чтобы урегулирование вопроса о западной границе Польши было отложено до мирной конференции.

Он согласился на компромиссную формулу о составе будущего польского правительства и на проведение свободных выборов в Польше.

Он принял точку зрения США, что Комиссия по возмещению убытков на начальной стадии работы будет рассматривать сумму в 20 млрд. долларов только как основу для обсуждения.

Русские сняли две поправки к Декларации об освобожденной Европе, в том числе поправку о предоставлении особого статуса народам, «активно боровшимся против нацизма».

С другой стороны, западные державы, взывая к «великодушию» Сталина по отношению к Польше, не сочли возможным настаивать на передаче ей Львова и нефтеносных районов Галиции. Они также пошли на уступки в одном-двух вопросах, касавшихся строгого контроля союзников за выборами в Польше, но, как писал Стеттиниус:

«В связи с военной обстановкой (в феврале 1945 г.) речь шла не о том, что именно Англия и Соединенные Штаты позволят России делать в Польше, а о том, на что этим двум странам удастся убедить Советский Союз дать согласие…

[Наши войска] лишь незадолго перед тем отвоевали территорию, потерянную во время «битвы за выступ», и еще не форсировали Рейн. В Италии наше наступление завязло в Апеннинах. Советские же войска заняли почти всю Польшу и Восточную Пруссию, а на некоторых участках вышли на Одер… В руках Красной Армии находились Польша и большая часть Восточной Европы, за исключением части Чехословакии»[229].

При всем том Стеттиниус утверждает, что «в целом Ялтинские соглашения явились дипломатическим триумфом Соединенных Штатов и Англии. Действительные трудности в отношениях с Советским Союзом возникли после Ялты, когда эти соглашения не были выполнены».

Ясно, что Англия и США вели переговоры с Советским Союзом не с «позиции силы». Несомненно, у Рузвельта и особенно у Черчилля имелись очень серьезные возражения по ряду вопросов, в первую очередь в связи с Польшей. «Вопрос о Польше, – заявил Черчилль, – самый важный из всех стоящих перед конференцией вопросов, и я не хочу оставлять его нерешенным». Иден ссылается на то, что «присутствие Миколайчика в польском правительстве больше, чем что-либо другое, повысит авторитет этого правительства и убедит английский народ в его представительном характере». По словам Черчилля, его ужаснули сообщения о том, что «люблинское правительство объявило о своем намерении судить как изменников членов Армии Крайовой и подпольных сил». Он возражал также против намерения «так набить польского гуся немецким кормом, что он начнет страдать несварением желудка», и особенно против того, чтобы часть западной границы Польши проходила по западной (а не по восточной) Нейсе.

Но советские государственные деятели по-своему еще острее воспринимали вопрос о Польше, нежели Черчилль. В ответ на одно из заявлений Черчилля, что Польша должна остаться «хозяином своей души», Сталин заметил: «Для Англии Польша – это вопрос чести, а для Советского Союза это вопрос и чести, и безопасности». Время от времени он возвращался к вопросу о том, что Армия Крайова представляла угрозу для Красной Армии в Польше.

Протоколы Ялтинской конференции свидетельствуют, что, согласившись на создание комиссии в составе Гарримана, Молотова и Керра – эта комиссия должна была помочь «реорганизовать» польское правительство и «подготовить», таким образом, свободные выборы в Польше, и дав тем самым союзникам возможность «спасти лицо» – Сталин в то же время не делал секрета из того, что он считал основными интересами СССР в Польше.

Как бы то ни было, Черчилль (и в меньшей степени Рузвельт) продолжал питать серьезные сомнения в отношении Польши. Но ни один из них не мог игнорировать тот факт, что Польша находилась уже в тылу Красной Армии. Характерно, что, когда вскоре после Ялтинской конференции король Михай вынужден был сместить генерала Радеску и заменить его просоветски настроенным Петру Гроза, Рузвельт счел неуместным протестовать, так как через Румынию проходили коммуникации и линии снабжения Красной Армии. То же самое относилось в известном смысле и к Польше.

Проблеме Германии Ялтинская конференция уделила меньше времени, чем можно было ожидать. Было принято решение о «более тесной координации военных усилий трех союзников, чем это было когда-либо раньше». В опубликованном сообщении о конференции говорилось, что «нацистская Германия обречена» и что «германский народ, пытаясь продолжать свое безнадежное сопротивление, лишь делает для себя тяжелее цену своего поражения». Условия безоговорочной капитуляции опубликованы не были.

«Эти условия не будут опубликованы, пока не будет достигнут полный разгром Германии… Силы трех держав будут занимать в Германии особые зоны… [предусматривалось создать] Центральную контрольную комиссию, состоящую из главнокомандующих трех держав, с местом пребывания в Берлине»[230].

Франция, говорилось далее в сообщении, будет приглашена если пожелает взять для себя зону оккупации и участвовать в