The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century - Jürgen Osterhammel

после 1857 г., а затем и везде, где они практиковали ту или иную форму непрямого правления. "Имперский свет" не исчез из исторической повестки дня. Действительно, в некоторых обстоятельствах национальное государство могло оказывать на своих граждан, особенно на представителей этнических или религиозных меньшинств, более сильное давление, чем многие империи на своих подданных.

 

ГЛАВА

IX

. Международные порядки, войны, транснациональные движения

 

1. Трудный путь к созданию глобальной системы государств

Внешнеполитические игроки на уровне земного шара или одного из его макрорегионов - в этой главе мы будем говорить о "пространствах силы и гегемонии" - в совокупности образуют мир государств, независимо от типа и плотности отношений между ними. Если эти отношения достигают определенного порога структурированности и регулярности, то следует говорить о системе государств или "международной системе". Из всех подобных систем в истории наиболее известна современная европейская система, которая просуществовала, если мы хотим установить точные даты, с 1763 по 1914 год - в период между двумя мировыми войнами, Семилетней и Великой. Если международная система удерживается вместе институтами, а также нормативными обязательствами по поддержанию мира, не достигая при этом более высокой степени интеграции в виде лиги или даже федерации государств, то используется термин "международное сообщество". В качестве иллюстрации этого различия можно привести следующий пример: на Второй Гаагской мирной конференции в июне 1907 года собрались не только европейские великие державы (у которых на протяжении десятилетий существовала своя "международная система"), но и представители сорока четырех государств. Впервые в конференц-зале собрались практически все государства мира, признанные в настоящее время независимыми, - "мир государств". Однако на этой конференции не удалось договориться об институтах и конвенциях, которые бы существенно способствовали делу мира. Таким образом, международное сообщество в Гааге не сформировалось.

 

Две фазы мира в Европе

Европейская система государств представляла собой образ-руководство к действию в головах внешнеполитических элит отдельных стран. По крайней мере, со времени Венского конгресса она уже не создавала хрупкие балансы более или менее автоматически, а требовала политического управления, структурированного по базовому набору явных и неявных правил. Государственное управление, по крайней мере в теории, заключалось в отстаивании национальных интересов лишь до тех пор, пока это не угрожало функционированию системы в целом. Это работало в течение четырех десятилетий - долгое время в международной политике.

Но затем наступил восемнадцатилетний период с 1853 по 1871 год, в течение которого велись пять войн с участием великих держав: Крымская война (1853-56 гг.), война 1859 года в Италии, в которой Франция и Пьемонт-Сардиния выступили против Австрии, Датско-прусская война (1864 г.), Австро-прусская война (1866 г.) и Франко-прусская война (1870-71 гг.). Австрия участвовала в четырех из этих войн, Пруссия - в трех, Франция - в двух, Великобритания и Россия - в одной. Крымская война сильно пошатнула единство европейских государств, а объединительные войны Италии и Германии сопровождались реальной политикой, откровенно противоречившей духу постнаполеоновского мира.

Крымская война, первая в этой серии, отличалась от остальных двумя моментами. С одной стороны, ее цели были менее ясны. Она возникла "не столько благодаря хладнокровному расчету или враждебному намерению, сколько в результате длинной цепи ошибок, неверных выводов, недоразумений, ложных подозрений и иррациональных представлений о противнике". Примечательно, что силы, поддерживающие войну, действовали в столь разных обществах: в России - безжалостный и плохо информированный царь Николай I, который в конце своего правления был одержим своей дилетантской внешней политикой; во Франции - политический игрок Наполеон III, который использовал рискованные маневры за рубежом для повышения своего престижа и популярности внутри страны; в Великобритании - русофобская пресса, способная оказать давление даже на в высшей степени уверенный в себе (хотя в начале 1850-х гг. отнюдь не единодушный) политический класс. С другой стороны, несмотря на случайность событий и сиюминутность мышления, спровоцировавших ее начало, Крымская война была связана с логикой геополитических и экономических интересов, выходящих за рамки европейской системы государств. Ее причина лежала на задворках Европы, поскольку ключевой вопрос заключался в том, перейдут ли под контроль России османские земли или останутся стратегической буферной зоной, гарантирующей пути в Индию (Суэцкого канала еще не существовало) и предоставляющей новую территорию для экономического проникновения Великобритании.

Крымская война была, по сути, конфликтом между двумя единственными на тот момент великими державами, имевшими крупные интересы в Азии. Ее ход и исход продемонстрировали военную слабость обеих сторон. Отсталость царской империи была очевидна, но появились и серьезные сомнения в мнимом положении Великобритании как единственной мировой державы: опытные ветераны колониальной войны Франции в Алжире оказались сильнее британских частей. Когда весной 1854 года Франция и Великобритания вступили в начавшуюся годом ранее русско-османскую войну, это стало переломным моментом в международной истории XIX века. Впервые с 1815 года война стала казаться приемлемым вариантом - настолько, что она действительно произошла.

В 1871 году завершился воинственный период в истории Европы. Если вспомнить, что крупнейшие гражданские конфликты столетия - Гражданская война в Америке (1861-65 гг.) и Тайпинская революция (1850-64 гг.), а также мусульманские волнения в Китае (1855-73 гг.) - произошли в третьем квартале, то очевидно, что речь идет о всемирном всплеске насилия, не имеющем общих причин. Последующие события представляют собой серьезный парадокс. К 1871 году уже не существовало ни простейших институтов, ни элементарных ценностей для сохранения мира, и тем не менее мир в Европе сохранялся в течение последующих сорока трех лет - по крайней мере, если следовать принятой среди историков традиции и не учитывать русско-турецкую войну 1877-78 годов, которая велась в основном на территории нынешней Болгарии. По-настоящему удивительным в Первой мировой войне является не то, что она вообще произошла, а то, что она началась так поздно. Системная" интерпретация европейской истории, разработанная Полом В. Шредером для периода с 1815 по 1848 год, может убедительно объяснить, почему в это время царил мир: его аргументы сводятся к тому, что европейская система государств превратилась в международное сообщество. Гораздо сложнее объяснить стабильность Европы в эпоху индустриализации, роста вооружений и воинствующего национализма; каждый из международных кризисов (ни один из которых не привел к войне) в любом случае пришлось бы рассматривать отдельно. Но несколько общих моментов здесь можно отметить.

Первое. Долгое время ни одна держава не вооружалась наступательно для внутриевропейской войны. Частичным исключением является англо-французское военно-морское соперничество 1850-1860-х годов - первая в истории гонка вооружений, в центре которой стояло не количественное накопление материальных средств, а поиск новейших технологий. Создание мощного немецкого государства в центре Европы не сразу привело