Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I (ЛП) - авторов Коллектив

Некромант осмотрел сцену битвы. В воздухе висела завеса пыли, пронизанная красноватыми отблесками угасающего света жаровен.

— Спасибо за урок, — произнес Нагаш, улыбнувшись.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Надвигающаяся тьма

Бел-Алияд, Город Специй, 63 год Птра Сияющего

(—1744 год по имперскому летосчислению)

К тому времени как Акмен-хотеп со своими воинами добрался до Бел-Алияда, бхагарцы уничтожили всех, кого смогли отыскать. Горы трупов лежали на узких улочках, людей убивали, когда они пытались убежать от стремительных волков пустыни. Когда перепуганные горожане прятались в домах, безжалостные бхагарцы бросали в окна факелы и трофейные масляные лампы и ждали с луками наготове. Старики, женщины, дети лежали на порогах своих домов, пронзенные стрелами и копьями. Бхагарцы наслаждались резней, их белые одежды и конская упряжь насквозь пропитались кровью невинных.

Повсюду в воздухе висел тяжелый густой запах крови, даже на знаменитом базаре специй. Яркие навесы рынка были разорваны, редчайшие экзотические травы высыпались из разбитых сосудов и были втоптаны в грязь. Всего лишь за полдня Бел-Алияд превратился в руины. В отместку за все то, что утратили, всадники пустыни вырезали его сердце и теперь спокойно сидели верхом на своих конях, опустив мечи, и безмолвно, темными глазами, лишенными мыслей и чувств, смотрели на сотворенный ими ужас.

Акмен-хотеп в окружении ушебти и легкой кавалерии Пак-амна тяжелым шагом направился на базар специй. Они оставили колесницы на окраине города — на тяжелых боевых машинах невозможно было проехать по улицам, не передавив трупы жителей Бел-Алияда.

Окровавленный меч задрожал в руке царя, когда он увидел безмолвные фигуры бхагарцев. Ярость и отчаяние кипели в крови Акмен-хотепа, и когда он попытался заговорить, из горла его вырвался только страдальческий вопль, эхом отразившийся на заваленной трупами площади. Кони пустыни шарахнулись в сторону, услышав этот ужасный вопль, они вскидывали головы и пятились от наступающего на них царя, но бхагарцы бесцветными голосами успокоили лошадей и грациозно соскользнули с седел. Пройдя несколько шагов в сторону царя, они остановились и осторожно сложили свое оружие на землю у его ног.

Некоторые из них стянули с головы тюрбаны, обнажив шеи, другие разорвали на себе залитые кровью одежды и подставили царю грудь. Они отомстили за свой народ и теперь были готовы присоединиться к нему в загробной жизни.

В этот миг Акмен-хотеп с радостью сделал бы им такое одолжение. Он вгляделся в эти мертвенные глаза, и его затошнило от ярости.

— Какое злодеяние! — вскричал он. — Эти люди вам ничего плохого не сделали! Неужели вы думаете, что те, кого вы любили, одобряют то, что вы натворили? Вы убили матерей и их младенцев! Так поступают не воины, но чудовища! Вы ничем не лучше Узурпатора!

Его слова хлестнули бхагарцев, как хлыстом. Один из них взвыл, как пустынная кошка, и схватил свой меч, но успел сделать всего два шага к царю, как один из ушебти Акмен-хотепа вышел вперед и зарубил его. Царские телохранители устремились к бхагарцам, сверкая ритуальными мечами, но их остановил командный окрик — не Акмен-хотепа, а Пак-амна, Мастера Коня.

— Стоять на месте! — прокричал он. — Жизни этих всадников может забрать царь, но не вы!

Верные своей клятве, преданные остановились, дожидаясь приказа хозяина. Акмен-хотеп повернулся на голос Пак-амна, осадившего коня рядом с царем, и гневно сверкнул на него глазами.

— Ты что, намерен просить меня пощадить их, Пак-амн? — рявкнул он. — Только жизнью они могут расплатиться за то, что здесь наделали!

— Ты считаешь меня слепым, о великий? — огрызнулся полководец. — Я видел то же самое, что и ты, но с казнью придется подождать, если мы с тобой надеемся еще раз увидеть Ка-Сабар!

Акмен-хотеп уже хотел ответить резкостью, но прикусил язык. Как ни ужасно, но Пак-амн был прав. Без бхагарцев они просто не найдут обратную дорогу через бесконечные пески Великой пустыни, а долг царя перед народом превыше любых других соображений. Бел-Алияду придется подождать справедливости.

— Схватить их, — приказал он ушебти глухим голосом. — Заберите у них коней и мечи и отведите их в лагерь.

Ушебти неохотно опустили оружие, но повиновались царю. Всадники пустыни не сопротивлялись, когда им связывали за спиной руки веревками, снятыми с их же седел, не возмущались, когда посторонние уводили их священных коней. Они считали, что их жизнь уже закончилась.

— Мы проведем их кружным путем, — предложил Пак-амн. — Чтобы городская знать не увидела. Потом я соберу войска и прикажу разжечь костры.

Акмен-хотеп тяжело кивнул.

— Что я скажу Сухедиру аль-Казему? — пробормотал он, не в силах оторвать взгляд от искалеченных тел на площади.

Мастер Коня набрал побольше воздуха в грудь.

— Мы скажем, что часть наших кавалеристов слишком увлеклась во время сражения и немного пограбила город. Больше ничего. Если мы расскажем правду, начнется мятеж.

Даже потрепанная и разоруженная, армия Бел-Алияда вместе с оставшимися в живых членами городских полков представляла собой значительную угрозу, а по условиям выкупа, предложенным царем, она разместилась в лагере под минимальной охраной. Наемников-варваров закуют в цепи и отправят в Ка-Сабар вместе с Бронзовым Войском — таковы были правила войны в Благословенной Земле.

Акмен-хотеп обдумал это и кивнул. Князю и его людям в конце концов придется сказать правду, но не сегодня. Сегодня у него нет на это мужества.

— Позаботься об этом, — устало произнес он и жестом велел Пак-амну уйти.

Царь в одиночестве стоял на залитой кровью площади, пока бхагарцев уводили, а Пак-амн отдавал приказы своим конникам. Опустив широкие плечи, Акмен-хотеп склонил колени среди тел невинных.

— Простите меня, — повторял он, прижимаясь лбом к горячим камням. — Простите меня.

Закатное солнце, красное, как свежепролитая кровь, опускалось в туман над Источниками Вечной Жизни. Белые клочья тумана медленно ползли в знойном воздухе, обвиваясь вокруг высоких барханов всего в нескольких милях от места, где стоял Рак-амн-хотеп, покрытый коркой из пота, пыли и песка после заварушки, случившейся этим днем, а левое плечо у него ныло, задетое вражеской стрелой. В горле и ноздрях запеклась грязь, а когда он на несколько секунд закрыл глаза, ему показалось, что он уже никогда не сумеет их открыть. Рак-амн-хотепу чудилось, что туман кружится и тянется к нему, как нежные руки любовницы. Он просто жаждал ощутить это прохладное чистое прикосновение, но туман оставался недосягаем под надежной охраной длинного ряда нумасийских конников и копий Кхемри.

Вражеские силы растянулись вдоль подножия низких барханов, расположенных на юге, причем левый фланг пересекал Западный торговый тракт, ведущий в Живой Город. Корпус вражеской кавалерии находился там наверняка для того, чтобы не допустить движения в этом направлении. Нумасийские кавалеристы верхом на своих конях были настоящими дьяволами, почти равными волкам пустыни из Бхагара, и, несмотря на то что они уступали числом, все же сумели взять верх над ливарцами во время дневной стычки.

Рак-амн-хотеп давил сильно, поначалу решив, что это не нумасийская кавалерия, а всего лишь отряд лазутчиков, отправленный собирать сведения о положении в Кватаре. Под их натиском враг медленно отступал, время от времени разворачиваясь, кидаясь вперед и выпуская град стрел или скрещивая мечи с ливарцами, если те слишком приближались.

Большая часть ливарской кавалерии расположилась по обе стороны от разетрийского царя, образовав широкий полумесяц: почти три тысячи легких кавалеристов и ударный отряд в пятнадцать сотен тяжелых кавалеристов. Тяжелые кавалеристы разместились слева от царя, и к концу дня силы их оставались относительно свежими.

Рак-амн-хотеп удерживал их и своих ушебти в резерве, не желая, чтобы они утомились в постоянной погоне, потому что они могли понадобиться позже. Справа от царя лошади легкой кавалерии ждали, опустив головы. Их бока были влажными. Всадники поливали лошадей драгоценной водой из фляжек, мочили толстые тряпки и давали их лошадям лизать.

Рак-амн-хотеп, нахмурившись, смотрел на солнце. До заката осталось не больше двух часов. Если они не сумеют прорваться сквозь вражескую линию обороны, это будет означать еще один день среди песков, а воды осталось совсем мало. В армии Узурпатора насчитывается не меньше пятнадцати тысяч человек, включая две тысячи нумасийских кавалеристов, с которыми они уже столкнулись. В основном это легкая пехота и несколько отрядов лучников. Разетрийский царь был готов положиться на Птра и попытаться пойти в массированную атаку, но его войско уже по-настоящему устало. Хватит ли им сил прорвать оборонительную линию противника?