Наследник из Калькутты - Роберт Штильмарк

Башенные часы на площади пробили два; этим они, по-видимому, положили конец продолжительному отдохновению усатого иностранца. Он надел шляпу, сунул трость под мышку и отправился к отелю «Ливорно».

Нищий старик в рваном плаще, взывавший к милосердию прохожих только молчаливыми поклонами, поглядел вслед удаляющемуся господину. Когда тот пересек площадь, старик взвалил на плечи котомку и покинул свое место за памятником с четырьмя маврами.

Позади усатого господина двигалась в одном с ним направлении кучка французских матросов. Они не спеша шли от набережной и присматривали себе местечко, где бы скоротать время до вечера. Нищий старик догнал матросов и побрел следом за ними, время от времени поглядывая через матросские плечи вперед, на рыжую шляпу иностранца.

Вскоре шляпа скрылась в подъезде отеля, а нищий старик, отстав от матросов, завернул во двор какого-то торгового дома. Выбрав укромный уголок между ящиками и тюками, нищий снял с плеч поместительную котомку, выложил из нее вещи и вывернул наизнанку, превратив нищенскую суму в очень приличный дорожный мешок, куда он спрятал свои отрепья и жалкое подобие шляпы. В числе извлеченных вещей оказался легкий синий плащ, берет, кружевной галстук и зеркало. В две-три минуты нищий преобразился в типичного старого артиста или художника. Он расчесал волосы, удалил с лица бороду и придирчиво освидетельствовал перед зеркалом свои баки, чтобы убедиться, надежно ли они приклеены. Наконец, взяв за кожаную ручку дорожный мешок, старик бодро зашагал к гостинице «Ливорно».

У хозяина отеля, восседавшего за конторкой, человек заказал себе на сутки номер, записав в книге приезжих свое имя: «Карло Морелли, художник. Верона».

Делая эту запись, гость пробежал глазами всю страницу с именами постояльцев прибывших в последние дни; в верху листа он нашел запись: «Томазо Буотти, доктор богословия. Венеция».

Против этой фамилии стояла цифра «12».

Веронский художник проговорил с подкупающей вежливостью:

– В прошлом году я жил у вас в двенадцатом номере. Меня пленил вид из окна. Я хотел бы занять снова именно этот номер.

– К сожалению, он освобождается только завтра. Но точно такой же вид вы могли бы иметь из соседнего, десятого, номера, синьор.

– Спокойные ли там соседи? Мне очень не хотелось бы попасть в соседство дам с детьми.

– Синьор, в таком случае – это наилучший выбор! Номер двенадцатый, смежный с десятым, занят почтенным одиноким ученым. Сейчас у него находится первый посетитель за несколько дней. Лучшего соседа нельзя желать. Обычно мы сдаем оба номера вместе – они связаны между собою дверью, – но я ручаюсь вам, что это нисколько не нарушит вашего покоя, сударь.

– Отлично! Могу ли я уже занять свою комнату?

– Разумеется!

Оставив в руке хозяина серебряное скуди и удостоившись титула «эччеленца», художник из Вероны поднялся во второй этаж. В полутьме коридора он с большой осторожностью вставил ключ в замочную скважину своего покоя, опасаясь вызвать малейший шорох. Открыв дверь, он с такими же предосторожностями запер ее изнутри и огляделся. Слева в стене виднелась дверь, полускрытая за портьерой. Художник на цыпочках пересек номер, отогнул портьеру и приник ухом к замочной скважине.

В номере соседа-ученого шел негромкий разговор, и слова собеседников были отчетливо слышны веронцу, притаившемуся за портьерой.

– Мистер Кремпфлоу, – говорил кто-то по-французски очень приятным голосом, – часть задачи вы, несомненно, решили. Я готов просить моего покровителя о выплате вам одной четверти установленной премии. Однако главное еще впереди: во-первых, нужны неоспоримые доказательства гибели Джакомо Молла, или, как вы его называете, Джакомо Грелли, а во-вторых, еще не собраны надежные сведения о потомках этого лица.

– Детей у Грелли как будто не было, а сам он погиб, – отвечал сиплый голос с явным английским акцентом. – На разъезды по вашему делу я потратил полгода и порядком издержался, дакт.

– Синьор Кремпфлоу, повторяю, что после доклада моему покровителю я, вероятно, смогу вручить вам чек на две с половиной тысячи.

– Слушайте, дакт, давайте бросим эти недомолвки! «Мой покровитель»… Я давно знаю, кто этот покровитель. Это сам граф д'Эльяно, а Джакомо – его незаконный сын. Ну, что вы скажете? Можно водить за нос Алекса Кремпфлоу, а? Я скажу вам, дакт, что провести меня трудновато, будь проклята моя кровь!

– Прошу вас по-прежнему хранить в тайне цель розысков… Главное же – найдите либо потомков Грелли, либо несомненные доказательства его бездетности. Что вами выяснено о связях Джакомо Грелли, синьор Кремпфлоу?

– У пирата могли быть любовные делишки во всех странах, но его невестой считалась Доротея Ченни, эта рыбачка-красавица, которую вы, дакт, знали девчонкой. В Сорренто, в деревушке, где умерла ее мать Анджелика, поговаривают, будто бы у Доротеи за границей родился и погиб ребенок. Но черт же ее знает, чей это был младенец…

– Мистер Кремпфлоу, этими выражениями… применительно к лицам, близким к сеньору Джакомо, я… просил бы не злоупотреблять… Однако местопребывание Доротеи Ченни в году 1769 – 1773 действительно очень важно выяснить! Возможно что отцом ее ребенка и был синьор Молла.

Собеседники помолчали. Затем снова зазвучал первый голос.

– Какие подробности известны о потоплении шхуны «Черная стрела»? Можно ли считать несомненным что Джакомо Грелли погиб?

– Гм!.. Известно что французский корвет утопил шхуну со всей ее бандой в Индийском океане. Было это в апреле 1768 года… Мой компаньон мистер Крейг – вот знаток моря! Плавал боцманом, видел, быть может, и «Черную стрелу», пожалуй знает подробности гибели этой пиратской шхуны… Придется мне съездить в Англию, выяснить кое-что, а потом взяться за розыски наследников синьора Паоло… Обещанный вами гонорар я хотел взять с собою.

– Вам придется подождать, пока я вернусь из Венеции с чеком. Или же я перешлю деньги прямо в Бультон…

– Благодарю покорно! Мне вовсе не нужно, чтобы каждая бультонская собака знала, откуда и какие суммы я получаю. Сколько времени займет ваша поездка в Венецию?

– Боюсь не меньше месяца… У меня много других неотложных дел.

Мистер Кремпфлоу, казалось, погрузился в раздумье.

– Месяц! Ну, месяц отдыха я могу еще себе позволить. Съезжу еще раз в Сорренто и на Капри. Здесь, в Ливорно, пороюсь еще в полицейских бумагах чиновника Молетти. Только… согласится ли граф д'Эльяно заплатить за известие, что сынок его сделался пиратом?

– Вы опять забываетесь, синьор! Скажите лучше, каким образом вам удалось напасть на след Джакомо Молла?