Разговорчики в строю №2 - Олег Рыков

— Не знаю. Я сказала вам, что делать. Не задерживайте очередь.

— Назовите координаты высшей инстанции.

— Вот, пожалуйста. Адрес. Телефон.

Ж-ж-ж-ж. Это опять едет Зил-131. Бум. Топ, топ. Зеленый флаг на ветру, почти такой же, как морской пограничный, но не такой. Уродское зеленое знамя с жиденьким крестиком. У них, оказывается, тоже есть свой флаг. Слова: «И еще герб, гимн, скипетр, держава и шапка Моно… бля-а-а-а!»

— Здравствуйте. У меня вопрос. Действительно ли есть таможенные проблемы в отношении вот этого груза?

— Это не ко мне. Это в отдел таможенных платежей.

— А где этот отдел?

— Там.

— Где «там»?

— Сегодня у них неприемный день.

— Хорошо, где именно я могу прочитать регламент работы отдела, номер кабинета какой?

— 218.

— Второй этаж, да?

— Пропуск на вход надо выписать.

— Выпишите.

— Это в бюро пропусков — во дворе налево и потом направо.

Тук-тук-тук. Слова: «Твою мать!» Тук-тук-тук. Тишина. Бах-бах-бах. Грюк-грюк-трах!

— Вы чего дверь ломаете?!! Я щас охрану вызову!

— Выпишете мне пропуск. В отдел таможенных платежей.

— У них сегодня неприемный день.

— У меня управление охраной границы сорвется, а виноваты будете вы.

— Какой границы?

— Ну, если перед вами стоит человек в форме офицера погранвойск, существует ли более идиотский вопрос, чем, «Какой границы?!!» Кромки! Территориальных! Вод! Российской! Федерации!

— Не надо кричать, все понятно. Отдел таможенных платежей, старший инспектор Синицын.

Топ, топ. Чирк, пых. Ухххххххх. Ххх. Иххх. Кхе. Кху. Слова: «Ну что за жизнь, а?»

— Здравствуйте. Могу ли я говорить с господином Синицыным?

— Его нет. Он будет вечером.

— Товарищи, мне, в принципе, глубоко наплевать на господина Синицына. Мне в вашем бюро пропусков выписали пропуск именно к нему. Три минуты назад. Мне, товарищи, нужно задать вопрос знающему человеку, компетентному, уверенному, способному грамотно проконсультировать меня, представителя Федеральной Пограничной Службы. И довольно быстро.

— Ох… ну… слушаю вас.

— Неделю назад мы получили указание из Москвы получить шесть радиостанций Р-625, которые отправлены нам железной дорогой из Севастополя, с завода-изготовителя. Радиостанции эти совсем новые, свежие, как говорится, ни разу не надёванные, а то, на чем сейчас держится тактическая связь морской границы, давно дышит на ладан и харкает канифолью. Мне эти станции нужны как воздух. Как хлеб. Хотя бы эти шесть.

— Дайте посмотреть документы. Ну вот, вот опять я не сделаю вовремя отчеты… так, страна происхождения… где сертификат завода-изготовителя?

— Здесь все, что пришло с контейнером.

— Сертификата нет. Страна происхождения не установлена.

— Да как не установлена? Вот, отправитель — завод имени Калмыкова, Севастополь!

— Ну и что? Его коммерческое предложение? Прайс-листы?

— Да вы что?! Какие прайс-листы?!! Это военно-морская техника, за пределами наших кораблей и узлов связи на хрен никому не нужная!

— Так… молодой человек… не забывайтесь. Вы в госучреждении!

— Это ничего не меняет. На каком основании и сколько я должен платить?

— Это вам декларанты расскажут. Далее. Где сертификат качества?

— Ну я же сказал, больше ничего не поступало.

— Ну, тогда — на экспертизу. Акт отбора образцов — и на исследования.

— Какие, на… извините, исследования?!! Я вам завтра вагон поломанных станций привезу, точно таких же, какие сертификаты, о чем вы?! Ничего этого не было!

— Раньше не было, а теперь будет. Короче, вот это вам нужно сделать, а суммы таможенных платежей… подождите, есть еще процедура освобождения по разрешениям министерств и ведомств. Дайте номер ОКПО вашей организации.

— Я просто вынужден — вынужден — задать следующий вопрос: «Что такое номер ОКПО?»

— Это код. Классификатор предприятий и организаций. Есть у вас такой код?

— Не знаю. Не уверен.

— Узнавайте — приезжайте снова. Вот регламент. Забирайте документы.

— Уффф. Один только вопрос: кто будет оплачивать простой контейнера?

— Вы. Ваша организация.

— Прелестно. А если мы не будем платить? И груз получать не будем?

— Его конфискуют. В доход государства.

— А дальше?

— А дальше — реализуют.

— Кому?

— Кто купит.

— А никто не купит. Оно ж никому на хрен такое не нужно.

— Или передадут на баланс того ведомства, которое использует такую технику в деятельности.

— Вот это классно! Да наше ведомство и использует!

— Значит, вам и передадут. Но сначала конфискуют.

— У кого?

— У… вас.

— Вас как зовут?

— Сергей Семенович.

— Спасибо, Сергей Семенович, огромное. Просто безразмерное, правда. Благодаря вам я понял, что дергаться нет смысла. Все равно нам передадут. Спасибо.

Ж-ж-ж-ж. ЗиЛ-131 едет обратно. Матрос (грррн, грррн, кжжжжж, гррррррн) борется с педалью сцепления и рукояткой коробки, офицер (хрррр-пшшшш) спит, уронив голову на грудь. По крыше так и не полученного контейнера, кап-кап, стучит дождь. Трррццццц — потекла в щель струйка воды. Как будто звучит в ночной мгле тихая погребальная песнь по надеждам на лучшее, по надеждам хотя бы на что-то другое…

Перо скребет (скрип-скрип) бумагу:

«…прошу уволить меня в запас вооруженных сил РФ… из-за того, что РФ как государство частично не существует, а частично занято запутыванием самого себя до состояния „бороды“ на катушке спиннинга.

Целую, Лёлик, старший лейтенант, эсквайр».

Хрмм-чах-чах, бумага летит в корзину.

— Ты чего это, увольняться удумал?

— Яволь.

— Работа есть?

— Якши.

— А жалеть не будешь?

— Нэ… ваще-то, конечно, обидно. За державу. Ну, ничего. Я в таможню пойду. Там! Меня! НАУЧАТ!

ХРОНИКА ОДНОГО ПАРАДА С ПРЕДЫСТОРИЕЙ

Конец 1995 года.

— …а когда, кстати, этот долбаный юбилей, а? Вот вы — вы!! — да, вон там старший лейтенант, — когда русскому флоту 300 лет?

— Э-э… в последнее воскресенье июля 1996 года, товарищ адмирал! — услышал я собственный голос.

— А вот и ни хрена!!! Осенью! В октябре! Именно осенью 1696 года Петр Алексеич, мля, так задрючил Думу, что она, наконец, изобрела неизлечимый бардак! — орал адмирал, и было ясно, что дай ему волю, он бы и Петра вразумил бы своевременно, и бояр — единомоментно….

— Но, — продолжал адмирал, — концом по столу не пере… да, в общем, товарищи, общественное мнение потребует официоза именно в день ВМФ. А народ ошибаться не может! Поэтому будем готовиться именно к этой дате!

Странно вот что: на 300 лет русскому флоту офицерам плавсостава одного в три звезды краснознаменного флота выдали по 200 тысяч неденоминированных рублей — в счет мартовской зарплаты. При невыданной февральской. Велико терпение чад твоих, Господи…

Есть на флоте обычай — в день ВМФ устраивать парад. В идеале это так: большие пароходы, расцвеченные и сверкающие, выстраиваются колонной на якорях на рейде, мимо них проезжает адмирал на катере, они орут друг другу воинские приветствия, а потом вдоль этого железного парада шаровых монстров пролетают корабли поменьше и стреляют всякой глупой, но эффектной шелухой — обычно РБУ и РСЗО.[18] Потом медленно ползущие по рейду десантные лоханки открывают пасти, и в воду на танках, БТРах и просто так сыплется десант, устраивающий по мере достижения берега показательный мордобой. Так было всегда, даже сохранились наскальные изображения вусмерть перепуганных таким действом динозавров.

А еще обычно в четкую последовательность несущейся по фарватеру шелупони обычно вставляют зеленый трассер — пограничный кораблик, чтоб не забывал, откуда у него валолинии[19] растут и вообще, в целях единства всех искусно матерящихся водоплавающих… А все пограничные корабли, как вы знаете, имеют статус противолодочных — это обуславливает наличие на борту всяких смертельных для подводных лодок стрелялок. И, учитывая все это, станет ясно, что для командира пограничного корабля пострелять из РБУ — все равно, что для чекиста из маузера Дзержинского.

И вот — день Д. Народу — прорва. Первым, почти у башни поста рейдовой службы встал сторожевик, следом за ним — эсминец, нацепивший для плезиру на пусковые «Штилей» бутафорские ракеты, изгибаемые порывами ветра… дальше — какой-то «Альбатрос», на котором зачем-то затеяли проверку личного состава и рейд оглашали зычные, тонкие, высокие и певучие «Йя-а-а-а!»…

Принимал парад заместитель Главкома ВМФ. Проигнорировав сторожевик, адмирал оценил взором натянутый над здоровенным полубаком 8000-тонного «Сарыча» солнечный тент, которому полагалось быть белым и слепить глаза с воображением в одном флаконе, но в реальности тент был, мягко говоря, мышиного цвета, и адмирал, надменно выслушав нестройное «гав-гав-гав…» команды дестроера, медленно, но верно опускаясь по раскоряченные дубы на козырьке фуражки в дерьмовое настроение, перевел ничего доброго не обещающий взгляд на следующего мателота — скромненький на фоне размеров эсминца МПК,[20] четыре десятка человек команды которого жрали адмиральский катер поедом…