Мое карательное право (СИ) - Блум Мэри

Предпоследней вышла сама бабушка в своем шикарном бриллиантовом колье — самом ожидаемом украшении вечера. Торги разогнались невероятно, и в итоге оно ушло за восемьдесят миллионов рублей к жене британского посла, став самой дорогой покупкой аукциона.

— А теперь, — заявила княгиня, озорно оглядывая ряды кресел, — последний особый лот нашего вечера. Его представляет Ее Императорское Высочество Елизавета Константинова Романова…

Лиза, последние пять минут теребившая светлую прядь, невозмутимо поднялась с кресла и прямо-таки царственно прошествовала на сцену под дружные аплодисменты других гостей. Бабушка кивнула на стоящее там роскошное кресло, и подруга неторопливо опустилась в него. Тут я почувствовал подвох, оценив, что никаких украшений, кроме собственных, на ней сейчас не было. Вряд ли она станет продавать кулон-сердечко с надписью “моя принцесса”.

— Ее Императорское Высочество, — триумфально продолжила княгиня, решившая стать для этого лота распорядителем, — предлагает ужин с собой…

Чего? Я аж выпрямился на кресле. Принцесса продает себя как лот… Это что, такая шутка? И я даже знал, чья это шутка.

— Стартовая цена, — довольно сообщила бабушка притихшему в изумлении залу, — миллион золотых имперских рублей…

— Что-то дешево для принцессы, — пробурчала рядом Полли.

— Два! — моментально раздался выкрик сбоку.

В соседнем ряду в воздух стремительно взлетела табличка. Юра Меньшиков усиленно тянул руку вверх — за годы нашей совместной учебы он так не напрягался ни разу.

— Два миллиона, — бабушка обвела зал глазами. — Кто больше?

— Два сто, — бросил явно не особо заинтересованный светлейший князь и, лениво помахав табличкой, покосился на Полину.

— Три! — тут же выкрикнул Меньшиков, играя в отличие от него по-крупному.

— Пять.

Я неторопливо поднял табличку вверх. По относительно тихому залу мигом понеслись смешки, раздался ехидный шепот, и со всех сторон в меня полетели ироничные взгляды. Никто не думал, что после всего у меня есть на нее право.

— Шесть! — моментально среагировал Меньшиков.

— Десять, — я решил не мелочиться.

Лиза на сцене, солнечно улыбаясь, не сводила с меня глаз. А ведь могла и не просить. Я бы и сам выкупил этот лот. Потому что мог. И потому что хотел.

— Двадцать, — решительно взмахнул табличкой Юра.

— Тридцать, — сказал я.

Смешки в зале заметно затихли. Деньги тоже были магией, которой у меня достаточно — о чем сейчас дружно вспомнили все.

— Тридцать пять, — Меньшиков решил снизить шаг.

— Сорок.

— Ты что творишь? — прошипела рядом Полли.

— Развлекаюсь, — отозвался я, подмигнув помахавшей мне Лизе.

— Сорок пять, — уже не так уверенно выдал Юра.

— Пятьдесят.

— Пятьдесят один… — помедлил Меньшиков.

Видимо, уже израсходовал все карманные деньги. Слышал, в этом плане его отец бывал суров. Следом в моем кармане настойчиво дернулся смартфон.

Меньшиков: “только попробуй!”

Его взгляд с досадой царапал меня по щеке. Мог бы, он сейчас царапал меня и табличкой.

— Пятьдесят один миллион, — сообщила со сцены бабушка. — Кто больше?

— Шестьдесят, — я убрал смартфон обратно.

Лиза, казалось, вот-вот захлопает в ладони.

— Семьдесят! — отчаянно выдохнул Меньшиков.

Честно говоря, мне уже порядком надоело.

— Сто миллионов, — сказал я.

Зал, как пологом, укутала тишина. А затем по рядам кресел побежал шепот, раз за разом повторяя сумму как нечто невероятное. А что? Я же не мог позволить, чтобы принцесса ушла с молотка дешевле, чем колье.

Табличка Меньшикова резко взлетела в воздух, а потом с треском ударилась об пол. Отшвырнув ее, он порывисто вскочил с кресла и двинулся к двери. Ее хлопок совпал со стуком молотка.

— Продано, — довольно подытожила бабушка, — князю Илье Андреевичу Воронцову за сто миллионов…

Зал машинально захлопал, все еще осмысляя сумму. По рядам вовсю носился шепот — все обсуждали ужин за сто миллионов золотых имперских рублей. Полвека назад за эти деньги можно было купить американский штат, теперь примерно половину. Инфляция. Что поделать, после Великой депрессии эта страна стала банкротом, вся как один большой Детройт, и распродавала себя по кускам. Вот только кому она нужна, эта далекая дикая земля?..

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Лиза, аж сияя, вскочила с кресла и бодро зашагала к лесенке со сцены. Я поднялся и подал ей руку, помогая спуститься. На последней ступени она неожиданно, не говоря ни слова, подалась вперед и быстро чмокнула меня в щеку. Тут же вспыхнула чья-то камера, запечатлевая поцелуй. А я уже и забыл это сладкое ощущение ее губ на моем лице и их нежный щекочущий запах.

— Это тоже входило в лот? — улыбнулся я.

— Нет, это в подарок, — прошептала она. — Надеюсь, твоя спутница не обидится…

Обижаться, как оказалось, было уже некому. Кресло Полины стояло пустым, а сама она рывком распахнула дверь и вышла из зала. Лиза неторопливо вернулась на место. Только я сел на свое, как в кармане задергался смартфон.

Полли: “Я домой. Устала.”

Полли: “Вечером ко мне не приезжай.”

Ну вот, ты довольна, Вэл? Греха сегодня не будет. Экран все еще горел в руке. Надо бы приставить к Полли нашего человека — на всякий случай. Кому как не мне знать, как легко сейчас похитить девушку.

Не успел я убрать смартфон в карман, как поблизости пробарабанили каблуки, и на пустующее кресло рядом со мной плюхнулась Саломея Сафо, смачно жуя жвачку.

— Смотрю, принцесса вам очень дорога, — выдала она, обдав меня мятным запахом. — Причем в прямом смысле. А сколько бы вы дали за ужин со мной?

Нисколько. Еще бы и приплатил, лишь бы тебя не видеть.

— Послушайте, — я без особой охоты повернулся к ней, — чего вы хотите?

— Я хочу вас, — она выдула изо рта огромный белый пузырь.

— Увы, девушки вашего образа мыслей меня не интересуют.

Пузырь со щелчком взорвался. Усмехнувшись, блогерша откинула съехавшую на глаз красную челку.

— Вы не так поняли, князь. Я хочу интервью с вами. Сами посудите, либо вы вскорости станете предводителем дворянства, либо умрете. В любом случае это будет эксклюзив…

— Я не даю интервью.

— А если я вам за это заплачу?

Я подавил невольный смешок.

— Чем?

— Увидите…

— А теперь, — громко известила со сцены бабушка, — главная часть этого вечера. То, для чего мы все собрались…

Лицах вокруг скептически перекосились, как бы намекая, что для этого тут собрались не все. Однако им придется молчать и слушать — какие у них варианты?

— Поприветствуйте князя Илью Андреевича Воронцова…

Подхватив трость, я поднялся с кресла и провожаемый кислыми взглядами и вынужденными аплодисментами неспешно поднялся на сцену. Как оказалось, госпожа Сафо тоже встала с места и целеустремленно зашагала к двери.

— Как вы все знаете, — торжественно продолжала княгиня, — последние два года мой внук фактически руководил Фондом. Теперь же, когда ему исполнилось двадцать один, он вступает в права официально. С этого дня, — бабушка сделала выразительную паузу, — он глава Фонда помощи рода Воронцовых…

Тут должны были вновь раздаться аплодисменты — знак общего признания, знак того, что все поняли и согласны с этим решением. Но вместо них завопила сирена. Отчаянный вой мигом наполнил весь зал. Кресла громко заскрипели, гости стали озадаченно озираться, не понимания, что происходит. Словно давая ответ, широко распахнулась дверь, и в помещение влетели бойцы Имперской охранной службы под предводительством барона Беккера. Этот вошел последним, вальяжно покачивая своим бульдожьим подбородком — крайне довольный, что удалось влезть в чужой праздник.

— Что происходит? — строго спросила княгиня со сцены.

— Нам сообщили, — заявил на весь зал начальник Охранки, — что в здании вашего Фонда находится бомба…

— Просто немыслимо! — бушевала бабушка, расхаживая кругами по гостиной. — Сначала торт, потом охранник, потом машина, теперь вот Фонд!.. Что дальше?!