Дело о Невесте Снежного Беса (СИ) - Гусина Дарья

— Думаю, да, — Антон посмотрел на Лу, стоящую у двери с подносом.

«Что?», - чуть смутившись, лицом изобразила она. Тони наклонил голову к плечу и мило ей улыбнулся.

— Антон Макарович, — Лу выглянула из примерочной, прикрывшись шторой, — может, напрокат? Они дорогие.

— Нравится платье? — сухо поинтересовался Тони, не отрываясь от газеты.

— Да, — выдохнула девушка. — Но цена…

— Нравится – бери.

Лучезара скрылась в кабинке. Оттуда донесся ее неуверенный голосок:

— Они умомопрачительно дорогие! Все! Почему мы пришли именно сюда? Есть места и подешевле.  И куда вы его потом денете?

— Невесте подарю, — честно ответил Антон.

В примерочной стало тихо.

— Поэтому выбирай… тщательно, — добавил Тони. — Как для себя. Я доверяю твоему вкусу.

— Я не могу… как для себя, — помолчав, приглушенно ответила Лучезара. — Оно слишком красивое. Я буду бояться его испортить. Эктоплазмой прожечь, например.

— Послушай, Лу, — сказал Антон, переворачивая страницу газеты. — Руководствуйся вот чем: завтра ты будешь играть роль невесты. Невесты стараются быть красивыми. Призрак достаточно разумен. Класс «дэ», я думаю. Он должен поверить. Если для достоверности нужны новое дорогое платье, прическа, украшения… значит, так тому и быть. Принято?

Лу еще немного подумала и ответила:

— Да, Антон Макарович. А платья для подружек невесты выбрать можно? Три штуки. Для достоверности. Я тут видела, очень милые, по пять тысяч бореев.

Богдан прыснул в кулак, потом в беззвучном хохоте откинулся назад на диванчике. Тони тоже показалось, что девушка подтрунивает… слегка. Поэтому он строго сказал:

— Это уже перебор.

— Ясно, Антон Макарович, — бодро проговорила Лу из-за шторы.

Как же с ней трудно! Она постоянно сбивает Тони с серьезной ноты! А он сейчас серьезен как никогда.  

— Идем, твоя очередь подошла, — улыбаясь, сказал Даня.

В соседнем, мужском отделе освободилась примерочная. Тони нервно забраковал несколько костюмов. Остановился на одном, из дорогой романской ткани. К счастью, теперь он мог себе это позволить. И бабочку из шелка.

— Ты же понимаешь, что ритуал не будет настоящим? — уточнил Богдан, пытаясь поймать взгляд Тони в зеркале.

— Прекрасно понимаю.

— Тогда зачем девушку дразнишь?

— Мне нравится ее дразнить. Пусть знает, каково это, выйти замуж за вендиго. Но главное откровение будет завтра. Брак – чем не повод раскрыть чувства?

— Лучше бы ты с ней просто поговорил.

— Я так и сделаю. Позже. Когда устраню одно очень мешающее мне и сбивающее с толку обстоятельство. Я не дразню ее, Даня. Мы с ней просто подойдем завтра к алтарю и скажем «да» - таков договор. Напомню, мы пытаемся поймать фантома на живца, — Тони помолчал. — Пусть Лу пока купит что-нибудь… на свой вкус. Все действительно должно выглядеть достоверно.  

Даня мелко заморгал, раскрыл и закрыл рот.

— Что ты задумал, Бес?

— Как всегда. Пытаюсь взламывать магию, нарушаю ее законы.

— Постой, постой… Я, кажется, понял, — Райяр потер рукой лоб. — А если не сработает? Ты ведь не знаешь, насколько этот ваш с Лу ритуал пластичен. В каких точках закреплен, на чем…

— Я не про ритуал, — перебил его Тони, поворачиваясь и рывком отодвигая штору. — Я про Вектор Забвения, который наложил Капалов. Они с Кингзманом хотели, чтобы все развивалось естественно? Так и будет. С одной моей поправкой.

… — Девушку я проинформировал, — сообщил жрец, топчась у алтаря. — Ваша очередь. Можете обменяться кольцами, можете сказать «да», но во время обряда помазания губ ни в коем случае не касайтесь воды из чаши Белолики. Просто проведите пальцами.

— Почему? — Богдан заинтересовано заглянул в большое, примерно в полметра диаметром, каменное блюдо, из которого, собственно, алтарь и состоял.

Тони с трудом подавил желание оттащить друга от чаши за шкирку – сам он ощущал плещущуюся в ней магию всем телом. К официальным богам вендиго всегда состояли в некоторой оппозиции. Не ссорились, но и домами не дружили, скорее сохраняли нейтралитет, со стороны богов – снисходительный, мол, да, мы вас такими сделали, так и вы от этого в выигрыше, не жалуйтесь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Потому что, — объяснил Зернов, — это часть реального, святого ритуала. К тому же, когда влюбленные касаются губ пальцами, смоченными в воде Белолики, считается, что они могут увидеть тайные мысли своего избранника и избежать брака, если таковые… нечисты. Конечно, это красивая легенда, и на моей памяти такого ни разу не случалось, но…

— Будем осторожны, — пообещал Тони.

— Вы точно запомнили? — настойчиво переспросил Зернов, когда Даня отошел, насвистывая песенку и делая вид, что интересуется интерьером храма, в том числе старинными балками под куполом, оставшимися от прошлого, сгоревшего во время Большого Прорыва здания.  

— Послушайте, — сказал Тони, поправляя манжету. — Я не собираюсь жениться на своей помощнице против ее воли. И не хочу нарушать святость ритуала. И к слову говоря…

— Идут, — вдруг выдохнул Зернов.

Двери Храма распахнулись, зазвучал хор чистых детских голосов – сработала эффектная храмовая магия. Лучезару вел к алтарю Вележ. Тони не сразу рассмотрел, как серьезен Ленни и какой загадочный заговорщицкий вид у его семерки, и что Лучезара действительно купила для подруг одинаковые платья, скромные, но романтичные. Зато Антон отстраненно отметил про себя, что подошел в отношении с богами как раз к той черте, когда ему могло бы от них серьезно «прилететь», ибо он почему-то сравнил Лучезару со статуей Богини у входа в Храм, и по его предвзятой оценке Лу была намного прекраснее.

Она выбрала платье с узким силуэтом, открытыми плечами и вышивкой по лифу. Цветы, державшие на косах легкую вуаль, искрились. И больше ни одного украшения. Лишь на шее Лучезары Тони  разглядел потемневший шнурок от амулета, его снеговика. Это еще больше убедило Антона в том, что он поступает совершенно правильно. 

Антон очнулся в середине проникновенной речи жреца. Лу внимательно слушала молодого человека, в глубине ее глаз танцевали озорные бесята. Тони немного расслабился. Больше всего он боялся, что Лучезара обидится или загрустит: все-таки свадьба зачастую самое важное и трогательное событие в жизни девушки, а у Лу вместо нее – маскарад. Но ей, кажется, от этого весело. А внимательный взгляд голубых глаз (какие же у нее огромные глаза!) то и дело устремляется наверх. Если бы Тони не был влюблен, он женился бы на Лучезаре только ради того, чтобы не упустить такого добросовестного сотрудника, ставящего интересы дела выше своих эмоций.

— Да! — выпалила Лу.

— А ты, Снежный Воин из рода вендиго, пред ликом Богини ответствуй, согласен ли…

— Да! — быстро проговорил Антон.

— Омойте губы друг друга водой из чаши.

Тони, как и полагалось, провел рукой над чашей, не касаясь поверхности. Заломило в висках. Вполне возможно, даже такой, упрощенный «ритуал» был Белолике не по душе. Антон сконфуженно отвесил Богине мысленный поклон.

Сердце его забилось так часто, что он с трудом выровнял дыхание – прикосновение к мягким губам Лучезары вызвало настоящую бурю эмоций. Она, видимо, почувствовала, посмотрела испуганно, в ответ протянула пальчики к его губам, коснулась осторожно. 

— А теперь, — торжественно взвыл Зернов, — жених может поцеловать невесту.

Предполагалось, что Тони лишь изобразит поцелуй, но он довольно крепко схватил Лу за плечики (она отклонялась от него назад, принимая все более ошеломленный вид) и вложил в этот поцелуй все свои чувства и надежды.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Антон Макарович, простите, но вас сейчас может… — попыталась пролепетать Лу.

Не может. Антон не дал ей договорить, не стал объяснять, что как «давний» жених имеет полное право целовать невесту хоть до посинения губ. И ничто не раскидает их по углам, как тех, кто пытался грубо нарушить их клятву.

Он надеялся, что не ошибается. Что старый добрый, известных с времен древнейшей магии способ, смешивающий любовь, доверие, дыхание и, самое главное, – коловрат, разрушит уже порядком поистрепавшееся воздействие. По его подсчетам Лу должна была вспомнить и… посмотреть на происходящее свежим взглядом. Освободившись от искажающего его сознание вектора, принять… или не принять его признание. Тони уже раз сто проговорил его про себя: