Удача - Б. Седов

– Это где? – поинтересовался Смит.

– На Тридцать пятой улице, – ответил я небрежно, зная, что только очень богатые люди могут позволить себе жить в том месте.

– Да вы миллионер! – с притворным ужасом воскликнул Смит.

– Вот и хозяйка то же самое сказала, – ответил я. И мы дружно засмеялись.

Непринужденно беседуя таким образом, мы поднялись на каменное крыльцо, причем в дверях возникла приятная заминочка типа «только после вас», которая тут же разрешилась, и мы наконец вошли в кофейню, в которой, как и прежде, стояли два столика, а вокруг них – металлические хромированные стулья с черными кожаными подушками.

Усадив нас за столик, Али закрыл входную дверь и перевернул на ней табличку. Теперь для всех прочих посетителей заведение было закрыто.

– Сейчас я сделаю для вас лучший в Америке кофе, и даже не пытайтесь опровергнуть это, – грозно провозгласил Али и скрылся в подсобке.

Я беспомощно развел руками и жалобно посмотрел на Смита.

– Пока он не угостит нас своим фирменным кофе, ни о каких делах и речи быть не может, – сказал я обреченно.

– Это ничего, – Смит небрежно махнул рукой, – спешить нам некуда, а я вообще люблю восточное гостеприимство.

– Но только не в том случае, если вас пытаются накормить сырыми бараньими глазами, – ехидно заметил я.

– Фу, какая гадость, – Смит сморщился, – где это так угощают?

– В России, – ответил я, – точнее, в бывшем Советском Союзе, в южных республиках.

Смит сидел спиной к окну, и я увидел, как из-за угла вышел рослый молодой турок, по-хозяйски уселся за руль моего «Порша» и, спокойно закурив, выставил локоть в окно.

Ну, Али, ты – супер, подумал я.

Видать, понял, что дело серьезное, и решил действовать по-взрослому.

Теперь этот путь для Смита был закрыт.

Во мне поднималось радостное, а точнее – злорадное чувство, которое может испытывать любой человек, в руках которого оказался вор, крупно обчистивший его. А Смит ничего не подозревал, и я наслаждался, представляя, какой через несколько минут у него будет бледный вид.

Я был полным хозяином положения, и тут Али подыграл мне так, что лучше и придумать было нельзя.

Он вышел из подсобки, неся перед собой поднос.

Подойдя к нашему столику, он, улыбаясь, поставил одну чашечку перед Смитом, вторую – передо мной, а потом, сняв салфетку с чего-то еще, лежавшего на подносе, спокойно положил передо мной позолоченный «Магнум».

Вот это был ход!

Можно было начинать.

Я благодарно кивнул Али, взял тяжелый пистолет и, повертев его в руке, с улыбкой посмотрел на Смита. Я не мог не улыбаться. Радость возмездия переполняла меня.

Смит тоже улыбнулся и, глядя на меня, спросил:

– Вы что – грабить меня собрались? Я не ношу с собой денег.

– Грабить? – я изобразил изумление. – Ни в коем случае.

– Так в чем же дело?

Смит посмотрел на Али, который, пряча в усах улыбку, стоял в дверях подсобки, опершись плечом на косяк, и поигрывал пушкой.

– В чем дело… – задумчиво повторил я и убрал с лица улыбку. – Сейчас я объясню вам, в чем дело. Вы знаете, кто я такой?

– До сегодняшнего дня не знал, да и сейчас, честно говоря, не знаю, – спокойно ответил Смит, – вижу только, что попал в какую-то странную ситуацию, и хотел бы получить от вас объяснения.

– Обязательно, – заверил я его, – непременно.

Я картинно повернулся к нему профилем и спросил:

– А так не узнаете?

– И так не узнаю.

– Хорошая работа, – с удовлетвореним сказал я, снова поворачиваясь к нему фасом. – Это стоило двести пятьдесят тысяч американских долларов.

– Что стоило?

– Пластическая операция.

Наступал самый приятный момент нашего разговора, и мне ужасно хотелось сказать какую-нибудь идиотскую фразу типа «ваша карта бита» или «ваша игра окончена, полковник Шмультке», однако я, понятное дело, удержался.

Но очень хотелось.

– Сейчас я задам вам один вопрос, и вы поймете, почему я так щепетильно отношусь к кандидатуре будущего партнера по сделке.

Смит спокойно смотрел на меня и ждал моего вопроса.

Сейчас.

Я глубоко вздохнул и раздельно, тщательно произнося каждый звук, спросил:

– Скажите мне, герр Мюллер, как вам удалось так оперативно купить участок на берегу Волги?

Удар был нанесен, и он достиг цели.

Смит-Мюллер вздрогнул, его глаза расширились, и он уставился на меня, как на внезапно ожившего каменного сфинкса, который задал ему загадку, у которой нет разгадки.

Ах, как я наслаждался ситуацией, как я радовался!

Если бы это было уместно, я бросился бы в пляс, но…

Ситуация была более чем серьезной, и проявление щенячьей радости было совершенно неуместно. Хотя, как я думаю, древние дикие люди в подобных случаях не скрывали своего ликования.

И правильно делали.

Мюллер совершенно остолбенел, и тогда я с удовольствием, с расстановочкой, зная, что он никуда не денется, заговорил:

– Вы попались, герр Мюллер. Вы в ловушке, в капкане, называйте это как угодно, но отсюда у вас есть только два выхода. Один, нежелательный ни для вас, ни для меня – в могилу. Я убью вас, не моргнув глазом. Поверьте мне на слово, рекомендую. Другой – желательный для меня и неизбежный для вас в случае, если вы выберете жизнь – вернуть ситуацию в то состояние, когда я мог распоряжаться тем, что находится в пещере.

Мюллер молчал, а я продолжал говорить, чувствуя, что каждое мое слово подобно иголке, втыкаемой под ноготь:

–  Я не скажу, что искал вас все это время. У меня и других забот хватало. Но я ни на минуту не забывал, как вы со мной обошлись. Я могу долго говорить на эту тему, но хочу все-таки услышать ответ на свой вопрос. Я признаюсь вам – это праздный вопрос, но он меня интересует. Итак – кто? Кого вы купили?

Мюллер не сводил с меня глаз и медленно, как бы не в силах поверить тому, что видит и слышит, качал головой из стороны в сторону.

Так же качал головой Вован Балда, когда я всадил ему пулю в центр груди.

Покачал немного и повалился на спину. Мертвый.

Я уже испугался, что Мюллер сейчас откинет копыта прямо за столиком, и вся моя хитрая операция обернется позорным пшиком, но он перестал качать головой, кашлянул, прочищая неожиданно пересохшее горло, потом провел рукой по лицу и сказал по-русски:

– А вы, Знахарь, лучше, чем мы думали.

Глава 7 У ВАС ЕСТЬ ПЛАН, МИСТЕР ЗНАХАРЬ?

Немая сцена продолжалась, но теперь акцент сместился в сторону Знахаря.

Позолоченный пистолет замер в его руке, и Знахарь, удивленно приоткрыв рот, смотрел на сидевшего напротив него мужчину, ничего не понимая.

Мюллер, который сам только что испытал нечто подобное, почувствовал себя отомщенным и, усмехнувшись, сказал:

– Один – один!

Знахарь закрыл рот и, повернув голову к Али, стоявшему в дверях с пистолетом в руке, посмотрел на него беспомощным взглядом, как бы ища поддержки.

Али пожал плечами и переступил с ноги на ногу.

В воздухе долго висела пауза, достойная гоголевского «Ревизора», и наконец Мюллер нарушил ее, сказав:

– Вы бы, Константин, убрали пистолет, а то неловко как-то…

Знахарь посмотрел на нелепо сверкавший в его руке «Магнум» и протянул его Али. Тот принял оружие и вышел в подсобку.

Знахарь и Мюллер остались наедине.

Они молча смотрели друг на друга и было видно, что у каждого из них вдруг появилась масса вопросов к собеседнику.

Так прошла минута, другая, и наконец Знахарь, почувствовав, что снова может соображать и говорить, спросил:

– Так вы, значит, русский?

– А как же! – охотно откликнулся Мюллер, который тоже опомнился и вновь обрел уверенность и спокойствие, – натуральный русский. Ну, во всяком случае – почти русский.

– И как вас зовут на самом деле?

– А так и зовут. Генрих Мюллер. Я из поволжских немцев, так что тут никаких шпионских псевдонимов и фальшивых документов. Вроде бы и немец, а на самом деле обыкновенный русак.

– Та-ак…

Знахарь потрогал стоявшую перед ним чашку с успевшим остыть кофе, повернулся в сторону кухни и позвал:

– Али, дорогой, выйди на минутку!

Али вышел из подсобки, и у него в руках уже не было никаких пистолетов.

– Что ты хочешь? – ласково спросил он Знахаря по-русски.

– Кофе остыл. Ты не сделаешь нам новый?

– Конечно, о чем разговор, – ответил Али и, забрав чашки, стоявшие перед собеседниками, удалился.

Мюллер посмотрел ему вслед и, усмехнувшись, сказал:

– И кого только не встретишь в этой Америке! То Знахаря, которого не узнать, то турецкого гангстера, говорящего по-русски…