Во всём виноваты «Битлз» - Максим Капитановский

Теперь наша группа имела совершенно заграничный вид, правда, некоторое опасение внушали одинаковые короткие причёски офицеров, но Слава сказал, что это не страшно, т. к. в Германии тоже дураков полно.

Переговариваться было решено с помощью пальцев, по глухо-немецки, дабы немцы нас по родному языку не признали и на радостях не убили.

Пробравшись сквозь дыру, имеющуюся в любой уважающей себя ограде, наша пятёрка по-пластунски пересекла тёмный переулок и короткими перебежками бросилась в сторону оживлённой улицы.

И вот на обширную, залитую огнями площадь вышли пятеро «немцев». Володька со Славкой изображали восточных, а мы западных. Все держались за руки и через каждые 10 метров начинали молча остервенело брататься, чем сразу вызвали нездоровое любопытство окружающих.

Вокруг нас начала собираться небольшая толпа, которая неуклонно росла.

Испуганный Андрей начал нервно насвистывать гитлеровский марш «Хорст вессель», а я вырвал у рядом стоящей девушки цветок и со словами «Дас ист фантастиш» грубо подарил его Славке. Не знаю уж, что он потом с ним сделал?

Ситуацию разрядила врезавшаяся в толпу тележка со шнапсом и закусками, которой управлял не по-немецки пьяный мудель, и мы, схватив (читай: хватив) по стакану, благополучно разбрелись но площади.

Проходящий духовой оркестр оттеснил свободолюбивых офицеров, а мы, закалённые правилами поведения советских людей за границей, продолжали держаться настороженной злобной группкой.

Тележки с бесплатным шнапсом попадались все чаще и чаще, и через некоторое время мы уже свободно беседовали друг с другом на чистом немецком языке.

Вдалеке мелькали немецкие офицеры Славка и Володька, тоже, видимо, находившиеся в мультфильмовском состоянии «щас спою». Наконец, Вова, чей голос и музыкальный слух были получше, не выдержал напора и затянул: «Выходила на берег Катрина, на высокий дас ист бережок».

Вокруг них мгновенно сомкнулось кольцо. Помочь мы им ничем не могли — пора было уносить ноги, но я, как Тарас Бульба, тайком присутствовавший на казни сына, решил всё-таки пробраться поближе, чтобы рассказать потомкам об их геройском поведении.

«Русиш, русиш» — слышалось кругом, потом толпа взревела, поднаперла, и несколько дюжих здоровяков уже схватили несчастных.

Боже, как их качали! Они подлетали в воздух то вместе, то поодиночке; Володька ухитрялся вытягиваться в полете и отдавать всем честь, а Слава просто орал победную боевую песнь без слов.

Потом их отпустили и отягощенных подарками и шнапсом на случившейся машине с эскортом доставили прямо к той самой дырке в заборе, к которой и мы приплелись через полчаса усталые, но довольные.

Уезжали мы от наших военных убеждённые в полной боеготовности частей. Поездка оказалась интересной: удалось и других как следует посмотреть, и себя сильно показать.

Провожать нас пришли наши боевые товарищи — оберлейтенанты Володя и Слава, а когда проходящий по плацу батальон в сто луженых глоток рванул «Новый поворот», у всех навернулись слезы.

Было немного грустно за остающихся. В скором времени им предстояло сменить уже ставшие привычными порядок и комфорт на неизвестность, ожидавшую их в Союзе.

Ворота за нами закрывал солдат, хладнокровно евший банан, шкуркой от которого он ещё долго махал вслед нашему автобусу.

Здравствуйте, дорогой нетерпеливый читатель!

Добро пожаловать в эту книжку!

Всю свою жизнь я терпеть не мог всяческих запретов и старался по возможности их нарушать, особенно когда это почти ничем не грозило. И если Вы не утерпели и сразу «вышли» на эту главку, значит, мы с Вами родственные души, которые искали друг друга долгие годы.

Когда я был маленьким, моя очень добрая, но малограмотная бабушка попыталась как-то наказать меня поставив в угол и запретив думать о медведе. Надо ли говорить, как я мучился?! Так давайте с Вами думать о «медведе», давайте не будем мучиться сами и постараемся не мучить других!

Конечно, найдутся люди, которые покорно дочитают до этого места с самого начала, подчинившись запрещению или не обратив на него внимания. В любом случае я уважаю и люблю Вас всех за то, что Вы обзавелись этой книжкой и предоставили мне великолепную возможность познакомиться с Вами поближе.

Дорогой читатель, разрешите дать Вам несколько «несоветов» по пользованию этим произведением.

Обратите внимание — ничего не запрещается. Так что нет нужды тут же всё делать наоборот тогда, когда можно этого и не делать.

Я Вам НЕ СОВЕТУЮ: читать эту книжку в метро, автобусах, такси, а также в барах, ресторанах и других общественных мест Постарайтесь по возможности остаться с ней наедине.

НЕ СОВЕТУЮ: использовать её в виде подставки под чайник, для записи телефонов, на самокрутки и в туалетном смысле.

А также НЕ СОВЕТУЮ: «прочтя, передать товарищу» — товарищу желательно настойчиво порекомендовать купить себе такую же, так как каждый отдельный экземпляр должен безраздельно принадлежать только одному человеку и быть ему другом до конца дней.

Хотя всем этим несоветам можно и не следовать, а поступать с книжкой как Вам заблагорассудится лишь бы она принесла Вам какую-либо ощутимую пользу. А теперь, когда мы немного познакомились, я прошу у Вас прощения за этот маленький фокус и приглашаю одних вернуться на первые страницы, других — просто продолжить чтение

Из жизни жаб

Вообще у меня обострённое чувство справедливости, в просторечии почему-то называемое «жабой». Хочу, к примеру, шапку купить, но как бы дороговато — тогда не покупаю. Ну чего я буду покупать, если мне дорого. А вокруг все говорят: вот, мол, «жаба задушила». И наверное, чем дороже предмет, тем и жаба больше.

На шариковую ручку денег пожалеешь, значит, маленькая жабка лапками к горлу подбирается, щекочет, а вот уж если на зимнее пальто или на подарок к дню рождения, тогда точно бойся: матёрая жабища навалится и задушит насмерть. Я с этим «чувством справедливости» давно веду борьбу, трёх или четырёх жаб сам задушил, а одну загрыз зубами, но всё равно опасаться надо: с нашими ценами да инфляцией за каждым углом они поджидают и с каждым днем все здоровее и толще.

Но наши родные жабы всё-таки ни в какое сравнение не идут с иностранными, валютными.

За границей жабы нас прямо на вокзале и в аэропорту встречают, даже у пароходных сходней бычатся. За все почти семьдесят пять лет советской власти чем больше рубль от инвалюты отрывался, тем сильнее жабы ихние матерели и скалились.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});