Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ирка пошла к Суворовой, а Блинков-младший позвонил полковнику.
– Я запрещал тебе звонить! – рявкнул Иван Сергеевич, услышав его голос в трубке.
– Теперь уже все равно, – ответил Блинков-младший. – Иван Сергеевич, Санта Барбара обо мне знает.
Полковник присвистнул:
– Да, брат, это серьезно. Как это случилось?
– Неважно. Я сам виноват. Открыл дверь, думал, Ирка идет.
– Ничего, – подумав, решил Иван Сергеевич, – не так это страшно. Организуем ей путевочку в наш санаторий, и пусть отдыхает за счет налоговой полиции. Лишь бы не трепалась.
– Уже, – вздохнул Блинков-младший. – Половина подъезда все знает.
Пересказывать подробности было противно.
– Ну тогда мы упрячем тебя, – сказал Иван Сергеевич.
У Митьки уже было готово решение, и он твердо ответил полковнику:
– Нет. Простите, Иван Сергеевич, но сейчас я ухожу. Поверьте, я знаю, что делаю, и не беспокойтесь за меня.
И, не слушая возражений полковника, он бросил трубку.
Девчонки примчались через пять минут. По дороге Ирка успела все рассказать Суворовой, и та не стала задавать Блинкову-младшему вопросов. Она только мотала головой и бормотала:
– Ну ты, Блин, даешь! Ну ты, Блин, супермен!
То, что он просил принести, Суворова сложила в полиэтиленовый пакет.
– Переодевайся, а мы на кухню пойдем потреплемся, – сказала она, швырнув пакет на Иркину кушетку.
– Валь, а из него симпатичная девочка получится! – ехидно добавила Ирка.
Блинков-младший захлопнул за ними дверь, разделся и напялил платье суворовской сестры-фотомодели, в котором Валька первого сентября ходила в школу. Платье было с глубоким вырезом на спине и очень коротким подолом.
Потом настала очередь колготок. Если не считать раннего детства, Митек впервые надевал эту девчачью одежду. Колготки не хотели натягиваться и собирались в складки на коленях. Наслюнив пальцы, как это делают девчонки, он кое-как подобрал складки и повертелся перед зеркалом. Сзади и на бедрах из-под платья выпирали бесформенные комья. Широкие мужские трусы не годились для того, чтобы носить их под колготками. Под тонким эластиком они комкались и скатывались в валики. Завтра придется впервые за тринадцать лет и одиннадцать месяцев жизни пойти в «галантерею» за женским бельем. А пока Митек надел трусы поверх колготок, и безобразные комья исчезли.
Наконец, он с риском для жизни влез в суворовские туфли на «платформе». Пальцы торчали из открытых носков сантиметра на два, но это чепуха. Главное, было совершенно непонятно, как девчонки ходят в такой высокой обуви. Блинков-младший кувыркнулся на втором же шаге. Хорошо хоть, угодил на кушетку.
– Валь! Ир! – позвал он, приоткрыв дверь.
Девчонки вошли и заохали:
– Какая ты хорошенькая! – пробасила Суворова. – Девушка, вы не скучаете? Давайте познакомимся!
– Может, парик ей найдем? – деловито спросила Ирка. Они уже называли Блинкова-младшего в женском роде.
– Парик сразу видно, – возразила Суворова. – А так будет девочка, остриженная под мальчика. Клипсики нацепим, накрасим ее…
– Я не могу в этом ходить, – сказал Блинков-младший, пиная по полу суворовские «платформы». – Может, кроссовки оставим?
Ирка и Суворова одновременно замотали головами:
– Очумел? – возмутилась Валька. – Под такое платье нельзя кроссовки!
– Тогда найдите мне что-нибудь пониже, – попросил Блинков-младший, – а то упаду и расшибусь насмерть.
Ирка полезла в шкаф и, страдая, вытащила свои парадные туфли-лодочки.
– Сойдет, – определила Суворова.
Но «лодочки» на Блинкова-младшего не налезли. Как-никак, у него был сорок первый размер.
Посмотрев на его мучения, Суворова сковырнула с ног босоножки.
– Это Нинкины, – предупредила она. – Мне страшно даже подумать, что будет с человеком, который их порвет.
– А что с ним будет? – не понял Блинков-младший.
– Не осознаешь ответственности, – вздохнула Суворова. – Это же босоножки самой Нины Су! Они национальное достояние! Придут из музея и станут просить: «Дайте нам хоть одну, хоть с левой ноги!». А я что скажу?
Блинков-младший, сообразил, что Суворова валяет дурака, и невозмутимо ответил:
– Посылай их в музей имени меня. Босоножки будут там.
Обувной вопрос был решен, но превращение Блинкова-младшего в девчонку на этом не кончилось. В суворовском пакете лежал косметический набор на два десятка красок. Нацепив на уши Блинкову-младшему клипсы, чтобы видеть полную картину, Суворова начала делать ему макияж.
Он прошел все женские мучения: и те, о которых знал, и те, о которых только догадывался, и те, о которых даже не подозревал.
Ему накрасили губы и нарумянили щеки. Ему наклеили ресницы и пластмассовые ногти. Ресницы намазали тушью, а ногти – перламутровым лаком. Потом Суворова над настоящими блинковскими бровями нарисовала ему новые – домиком, изумленные, как у грустного клоуна. Не хватало только нарисованной слезы на щеке, и можно было выходить на манеж. Ирка полезла с пинцетом выщипывать его настоящие брови, но Блинков-младший не дался.
– Красоточка! – заключила Суворова, подтаскивая его к зеркалу.
На Блинкова-младшего смотрела действительно симпатичная девчонка лет пятнадцати или даже шестнадцати. Платье фотомодели очень ее взрослило. Митьке нравилось выглядеть постарше, но для порядка он заметил:
– Ну и чучело!
– Да что ты понимаешь! – бросила Суворова. – Прима! Клава Шиффер! Я бы не стала дружить с такой девчонкой. Куда ни пойдешь – все внимание на нее.
Как последний штрих, Валька вручила Блинкову-младшему свои пластмассовые часики на розовом ремешке.
– Давай меняться… Ну и часищи у тебя, Блин! Как вы такие носите?!
– Нормальные часы, – возразил Блинков-младший. – Глубина погружения – сто метров.
– А ты в них куда-нибудь погружался, кроме ванны? – спросила Суворова.
– Нырял на Москва-реке.
– На сто метров?
Блинков-младший оставил этот ехидный вопрос без внимания. Уложив в Суворовский пакет кое-какие пожитки, он сказал:
– Я готов. Пошли, а то Иван Сергеевич вот-вот приедет.
– Эх, Блинок, жалко мне тебя, – вздохнула Суворова, глядя на Блинкова-младшего взглядом скульптора перед сотворенной им статуей. – Ладно, так и быть. Золотая Рыбка бежала, хвостиком вильнула и говорит: на тебе, старче, мобильник.
И Суворова вытащила из сумочки мобильный телефон. Об этом Блинков-младший не смел даже мечтать.
– Пользуйся! – щедро сказала Суворова. – У нас уже есть мобильник, а этот Нинка выиграла на конкурсе «Мисс длинные ноги». Он еще нецелованный. Этот номер не знает никто, кроме Надьки и Князя.
– Наш пострел везде поспел, – заметила Ирка. – Ты что, с Князем начала водиться?
– Да нет, мы просто доводили Тонюшку.
– Так это он тебе звонил на биологии? – сообразила Ирка.
Блинков-младший расстроился. Вот это и называется: выпасть из жизни. Когда сидят свои люди и говорят по-русски, а ты ни слова не понимаешь!
Но сейчас было не время расспрашивать и обижаться.
Три восьмиклассницы вышли со двора и мимо школы, мимо «Мерседеса» с затемненными стеклами направились к парку.
Когда в конце улицы показалась белая «Нива», похожая на машину Ивана Сергеевича, Ирка спряталась в подъезде. «Нива» проехала совсем близко от Блинкова-младшего и Суворовой. За рулем действительно был полковник. Он кивнул Суворовой и скользнул по Митьке равнодушным взглядом. Не узнал.
Глава XI X
Девчачья жизнь
Дожидаясь, когда стемнеет, Блинков-младший с девчонками допоздна шатались по парку. Суворова собиралась проводить его в вагончик, а Ирка тянула время, потому что боялась идти домой.
Митек осваивался с ролью девчонки. Трудная это роль. Не позавидуешь.
Начнем с платья. Подол цеплялся то за кусты, то за собственные Митькины пальцы, а если не цеплялся, то задирался. Наклонишься – задерется. Поставишь ногу на скамейку – задерется. Встанешь столбом и ничего не будешь делать – дунет ветер, и подол все равно задерется!
На Ирку и Суворову дул тот же самый ветер. Но почему-то им он только прижимал подолы к ногам, а Блинкову-младшему задирал, и с этим было невозможно ничего поделать.
Митек смирился бы, но трусы у него были неподходящие. Не девчоночьи. Стыдиться тут нечего: приличные мужские трусы с полусотней мелких надписей «Good night America». Только эти приличные не доходили до края подола на какие-нибудь полпальца. Стоило подолу выкинуть очередной фокус, как все кому не лень могли прочитать, что Блинков-младший желает Америке спокойной ночи.
Наконец, босоножки. Они были пониже «платформ», на которых Митек вообще не смог ходить, но все же отличались от привычных кроссовок, как учебник от тонкой тетрадки. Из-за высоких каблуков приходилось идти на цыпочках. Через час у Митьки так разболелись ноги, что он стал просить:
- Блин и зеленая макака - Некрасов Евгений Львович - Детские остросюжетные
- Блин и клад Наполеона - Евгений Некрасов - Детские остросюжетные
- Золотая жила для Блина - Евгений Некрасов - Детские остросюжетные
- Муха против ЦРУ - Евгений Некрасов - Детские остросюжетные
- Комната страха - Владимир Кузьмин - Детские остросюжетные
- Жуткий приют миссис Мэдисон - Дженни Джонсон - Детские остросюжетные / Зарубежные детские книги / Ужасы и Мистика
- Муха и сбежавшая мумия - Евгений Некрасов - Детские остросюжетные
- Если в лесу сидеть тихо-тихо, или Секрет двойного дуба - Олег Верещагин - Детские остросюжетные
- Опасная тайна - Дмитрий Суслин - Детские остросюжетные
- Шоколадный дедушка - Валентин Постников - Детские остросюжетные