Инженю, или В тихом омуте - Ольга Ланская

— Что ж, это будет супер. А если еще вашу фотографию дать… Представляете — просто фантастика! У вас нет, случайно, с собой фотографии?

У нее случайно была — совершенно случайно и в большом количестве. И он копался долго, даже сбегал в отдел иллюстраций и в итоге отобрал две, обе очень удачные. Хотя, впрочем, у нее все они были удачные, она сразу выбрасывала фотографии, если хоть что-то не нравилось, — но прежде, чем сюда идти, выбрала лучшие из лучших. На одной она была в темных очках, на другой без. На той, что без очков, она сидела в кресле в Викиной квартире — там лицо было крупным планом, а из тела только грудь, прикрытая полотенцем, она как раз из душа вышла, когда Вика попросила разрешения ее снять. А вот на той, что в очках, она была в полный рост — как раз в том наряде, в котором была в тот день в переулке. Тоже Вика ее снимала, месяц назад — они поехали на выходные к ней на дачу, и там она ее и сняла на фоне дома.

— Значит, даем один снимок крупным планом, второй поменьше, в середине где-нибудь. Снимок, а сбоку вход, вывороткой — ну когда белым по черному. Все как я сказал, чтобы красиво и броско, чтобы читатель глаз не оторвал. Я думаю, статью можно будет на полполосы дать — представляете объем? И что-нибудь там такое закрутить — насчет милиции. Они же вам, получается, предлагали дело замять — ну чтобы вы от показаний отказались? Вот и устроим им веселую жизнь. Я им еще позвоню попозже, уточню фамилии и про вас спрошу — и такое устроим!

Лицо его, некрасивое, изуродованное вдобавок немодно длинными волосами, прямо-таки преобразилось, лучась творческим порывом.

— Точно, так и сделаем. Вы представьте — красивое повествование о том, как вы идете, и его видите, и он на вас смотрит, а вы на него, и он вам машет и кричит и хочет побыстрее избавиться от того, кто сидит с ним в машине, чтобы вас догнать и куда-то пригласить. Я материал разобью на несколько кусков, шрифтами поиграю — а между ними информация о Никите и о том, как милиция хочет спустить дело на тормозах, чтобы не связываться с заказухой, и напрягает свидетеля, убеждает, чтобы он заявил, что ничего не видел. И про вас — что вы так потрясены были взрывом, что не испугались дать показания, хотя вас и прогоняли менты, и телевидению дали интервью. Да, а вы, кстати, не боитесь? Ведь тот второй — он вас видел. И по телевидению видел, если смотрел, — и у нас увидит. Знаете, мы вас лучше в темных очках дадим — одну, но покрупнее. Так эффектнее, когда в очках, тайна какая-то есть. Но вообще — не боитесь?

— О… — протянула неопределенно, не ожидая, что он переключится на нее, тут же возвращаясь в роль. — О, конечно, я боюсь — я ведь всего лишь слабая женщина. Но понимаете — он был такой молодой, такой приятный мужчина, и был такой чудесный день, и вдруг… Это ужасно. Это неправильно, что все так получилось. Кто бы он ни был — это все равно ужасно…

— Супер! — Великий писатель, оборвав ее бестактно, встряхнул длинными непромытыми волосами, судорожно заводил ручкой по бумаге. — Так и напишу — как вы сказали. Супер получается — почти состоявшееся знакомство, прерванное бомбой киллера. Уточню только, женат Никита был или нет, — если нет, то вообще супер! Вы ведь не против — ну чтобы про то, что он вам понравился, ну и вообще все в таком духе?

Она не знала. Наверное, ей нужен был бы советчик — но от Бреннера толку было мало, она не сомневалась, что, читая потом материал, о ней и ее интересах он будет думать в последнюю очередь. А больше посоветоваться было не с кем. Да и в любом случае тянуть со статьей не стоило и сомневаться тоже — в конце концов, она не рассказала журналисту ничего нового и абсолютно никакой сенсационности в ее рассказе не было, если не считать того, что она изложила суть совета, данного ей милицией. А он из этого был готов раздуть целый роман — по крайней мере на словах весьма впечатляющий.

— Кстати, если менты вам звонить будут, убеждать, чтобы вы опровержение дали, — вы их не бойтесь. Будут вас пугать — вы мне сразу звоните, такой шум поднимем, что им вообще тошно станет. Да я и так раздую — Листьева вспомню, Холодова, дела всякие громкие и так и не раскрытые. Тут бандит, правда, — но все равно обязаны расследовать. И статью по всем адресам отправлю — МВД, ГУВД, Генпрокуратура, да и в городскую еще. И припишу в конце — что, мол, газета будет внимательно следить за ходом расследования. Как вам?

— Скажите, Сергей, — а когда…

— Сегодня у нас что — четверг? Может, уже в субботу. Вы там Бреннеру намекните, чтоб посодействовал, — прям в субботу и выйдет. Самый читаемый номер, между прочим, — выходной, самое оно газетку не спеша полистать. А тут такое чтиво! Несостоявшееся знакомство между двумя красивыми молодыми людьми, отважная свидетельница, не боящаяся за свою жизнь, и трусливые милиционеры, трясущиеся от страха за свои теплые места, — да убийственный будет материал, вот увидите. А сейчас — вы извините, я писать прямо сейчас сяду…

— А я могу… — начала неуверенно, думая о том, что, наверное, ей все-таки стоило бы прочитать, что он там напишет, — ей бы не хотелось особенно подводить этого Мыльникова, и стоило проконтролировать, что там будет лично о ней, да и не хотелось бы, чтобы он делал из реальной истории полную бреда сказку, ведь достаточно того, что было на самом деле. — Я могу прочитать — ну, вдруг надо будет дополнить или поправить?..

— Да зачем? — Он удивился, и притом безрадостно, она ему, видно-, уже мешала, он уже горел желанием слиться в экстазе с компьютером. — Ну приукрашу немного действительность, читатель такое любит, когда красиво и сентиментальности всякие — сопли, слюни, слезы, кровь. А детали — ну что детали? У вас же фактов новых нет? Нет. А тут мы такое сделаем — читателя наизнанку вывернем. И напишем еще, что продолжение следует. Шум поднимется на всю страну — шутка, что ли, миллионный тираж! Да звонков от читателей море будет. Да еще и все газеты перепечатают — и по телевидению покажут, у них там есть обзоры прессы…

Это было убедительно, и она кивнула. Ей хотелось, конечно, прочитать — все-таки статья была о ней, и первая статья, хоть и не последняя. Но Бреннер ждать не стал и даже обсуждать ничего не захотел, когда она спросила его мнения, — сказал, что утром прочитает. И засуетился — хорошо хоть при ней заявил неготовую еще статью в субботний номер, потребовав под нее полполосы, — и они уехали в ресторан. А потом он притащил ее к себе — и сейчас смотрел свой футбол, оставив ее наедине с воспоминаниями.

Ей нужен был советчик — но его не было. Вика отпадала, Бреннер от этой роли отказался — да и если честно, она не удивилась бы, если бы статья вышла через неделю, несмотря на его обещания, и совсем в другом виде. Или вообще не вышла бы. Это было бы в его стиле.