Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Арсения назначили помощником трапезника и помощником пекаря. Это были его первые монастырские послушания. Хотя с детского возраста Арсений привык к тяжёлым работам, на послушаниях он очень уставал. Он постоянно просил Бога укрепить его силы, дабы как можно больше служить братьям, которые тоже очень утомлялись. Арсений думал, что чем быстрее он помоет миски и большие латунные кастрюли, чем больше воды он наносит в трапезу из источника, тем легче будет ответственному за послушание брату.
С таким же усердием Арсений был готов услужить и каждому из отцов. Как-то раз один немощной старый монах попросил Арсения принести ему в келью миску супа. Закончив послушание, Арсений выполнил просьбу. Увидев это, живший в соседней келье брат сказал ему: «Ты поосторожней с ним, Арсений! Сначала его разбалуешь – а потом он тебя уже в покое не оставит! Знаешь, сколько я от него натерпелся? Он как-то лежал простуженный и попросил меня помочь, ну я и пошёл ему навстречу. Так он потом то и дело мне в стенку стук да стук! "Окажи любовь, завари мне чайку", "окажи любовь, поверни меня на другой бок", "окажи любовь, нагрей в печке кирпичик и положи мне на поясницу"… То «чайку», то «кирпичик», опять «чайку», опять «кирпичик» – да сколько можно-то, а?.. Мне ведь когда-то надо и правило читать!» Арсений слушал брата с недоумением. Такое отношение к ближнему было исключением для обители. Потом, рассказывая об этом случае, преподобный добавлял: «Это же ужас какой, если вдуматься! Старый человек за стенкой страдает, стонет, просит о мелочах, которые облегчат его боль, а ты не хочешь прийти ему на помощь, чтобы не прерывать своего монашеского правила! Молитва на таком правиле – мёртвая молитва. Да, именно «кирпичик» и именно «чаёк» имели бы для Бога гораздо большую ценность, чем сотни поклонов и тысячи молитв этого "ревнителя молитвы"».
Когда Арсений был помощником в трапезной, он познакомился с одним Христа ради юродивым, отцом Георгием отшельником.[111] Иногда отец Георгий заходил в Эсфигмен, и трапезник кормил его обедом. Арсений, будучи новоначальным и рассуждая ещё по-мирскому, считал отца Георгия сумасшедшим. Таким же считали его и некоторые из отцов. Однако когда один из самых старых и самых добродетельных отцов обители, отец Герман, услышал, как Арсений говорит кому-то про отца Георгия: «У него не всё в порядке с головой», он сделал Арсению строгое замечание. «Отец Георгий не сумасшедший, а святой! – сказал отец Герман. – Сумасшедшим он только притворяется». После этого Арсений относился к отцу Георгию с благоговением и, наблюдая за ним, сам уверился в его святости.
В святогорских монастырях ежегодно 1 января, в день памяти святителя Василия Великого, собирается Духовный собор. Все насельники обители по очереди предстают перед Собором, и им объявляется о новых послушаниях, которые они будут нести весь наступивший год. Когда перед Собором предстал Арсений, ему объявили, что теперь он будет помощником архонда́ричного.[112] «Буди благословенно!» – ответил Арсений. После собора трапезник дал ему такой совет: «Ты ответил на Соборе "буди благословенно" – и всё. Это не очень хороший ответ. В нём есть гордость. Таким ответом ты выставил напоказ свою самоуверенность, показал, что сам можешь справиться с любым послушанием. Надо было ответить соборным старцам так: "Буди благословенно, но не знаю, справлюсь ли я. Буду стараться вашими молитвами и благословением"». Этот совет очень помог Арсению и заставил его задуматься о том, насколько тонкой духовной работы над собой требует монашеская жизнь.
На новом послушании Арсений научился красиво накрывать столы, готовить угощение для паломников, стирать простыни. Стирали так: варили воду с золой, давали ей отстояться и использовали вместо чистящего средства. А «гладили» простыни, просто придавливая их тяжёлыми плоскими камнями. Такой работой Арсений раньше никогда не занимался. В архондарике он тоже сильно уставал, потому что монастырь был очень гостеприимным. Каждый день принимали по пятьдесят-шестьдесят паломников. Их окружали большой заботой и любовью, потому что в каждом приходящем в обитель человеке монахи видели Самого Христа. Иногда случалось так, что братия ели на трапезе фасоль, подпорченную жучками. Чтобы жучков не было видно в мисках, в блюдо добавляли побольше орегано. А паломников тем временем за соседними столами угощали рыбой, которую братья с большим трудом наловили для них в море в предыдущую ночь. Часто братья, которые несли послушание в архондарике, оставались там допоздна, чтобы накормить лесорубов, которые спускались с гор только поздним вечером. Иногда для того, чтобы успеть приготовить угощение, приходилось уходить из храма ещё до окончания Божественной Литургии. Арсений, хотя был от природы быстрым и ловким и уходил на послушание до отпуста Литургии, часто не успевал всего сделать, или случались какие-то промахи. Однако перед его глазами всегда были светлые примеры других отцов. Он начал деликатно наблюдать, как ведёт себя один келейник игумена.[113] Этот брат не был особенно быстрым. На Божественной Литургии он всегда стоял до самого конца, но при этом всегда успевал приготовить угощения, потому что перед началом послушания осенял себя крестным знамением, веря, что Бог ему поможет. Так он принимал Божественную помощь. Арсений решил делать так же, а если не будет успевать что-то сделать и его станут за это ругать – принимать это со смирением.
После архондарика Арсения перевели помощником в монастырскую больницу. Старшим на этом послушании был благоговейный монах – старец Дорофе́й, также отличавшийся подвижническим духом. К каждому из братии – будь то старый монах или молодой послушник – отец Дорофей относился как родная мать. Видя, что кого-нибудь из братии словно ветром шатает от болезни или слабости, отец Дорофей говорил ему с таинственным видом: «Пойдём-пойдём! Хочу тебе один секрет рассказать». Он приводил брата в больницу и давал ему тахи́ни[114] с мёдом или сахаром. Старым монахам он мог сварить суп с тонкими макаронами. Отец Дорофей чувствовал необходимость заботиться особым образом о каждом брате. Он любил каждого, и не потому, что «так положено», а искренне и от сердца. Арсений чувствовал духовное родство со старцем Дорофеем и старался ему подражать.
В общем, на какое бы послушание ни назначали Арсения, он трудился там от всего сердца и изо всех сил. Не ограничиваясь тем, куда он был назначен, он с готовностью, не беря в расчёт усталость, спешил помогать братьям, трудившимся на других послушаниях. Его готовность прийти на помощь вскоре стала всем известной, и братья не стеснялись просить его о помощи. Не успевая на своём послушании, какой-нибудь брат просил: «Арсений, окажи любовь, сходи туда-то». Арсений шёл, по дороге его встречал другой брат: «Арсений, окажи любовь, сделай то-то и то-то». Арсений никогда не отказывал, делал всё, о чём его просили, но часто чувствовал, насколько он устал. Как-то раз один из соборных старцев, увидев, что он изнемогает, спросил:
– Что случилось, брат? Выглядишь каким-то расстроенным.
– У нас дома, – ответил Арсений, – на крыльце всегда стояла пара истрёпанных «дежурных калош». Когда кому-то – от мала до велика – надо было выйти во двор, то он надевал «дежурные калоши» и потом оставлял их на прежнем месте. И вот, если я правильно понимаю, в общежитии монаху надо быть для всех и каждого такими калошами.
– Стать «дежурными калошами» ради любви ко Христу… – повторил соборный старец. – Как сам-то думаешь: есть что-нибудь выше этого?
Эти слова окрылили Арсения. Он постоянно вспоминал их и с готовностью продолжал откликаться на любую просьбу братий.
Духовные подвиги послушника Арсения
С ещё большей ревностью Арсений относился к своему келейному правилу. Он, хотя и был ещё послушником, взял благословение совершать правило монаха-великосхимника – четыре чётки-трёхсотницы с поясными поклонами и триста земных поклонов. Накануне Причащения Святых Христовых Таин Арсений делал ещё больше земных поклонов и пел при этом наизусть первую песнь Великого покаянного канона и немного из «Феотокария».[115] Помимо Евангелия он читал «Эвергети́н»[116] и поучения преподобного Феодора Студита – эти книги дал ему игумен. Если, читая, Арсений чувствовал, что какая-то мысль или отрывок особо помогут ему в его борьбе, он выписывал прочитанное в тетрадь, чтобы читать, перечитывать и пытаться применить это на деле. Когда выписок становилось много, Арсений переписывал их в другую тетрадь – разделяя по темам. Так прочитанное крепко отпечатывалось в его памяти, и он мог постоянно к этим словам возвращаться в уме, «читая книгу не по бумаге», – как сам он об этом говорил.
Во время богослужений Арсений изо всех сил старался стоять на ногах и не присаживаться в стасидию. Когда у него болели ноги, он приводил на ум Христа, Которого мучили, сжимая Его пречистые ноги в деревянной колоде. Вначале на службах Арсений со вниманием следил за тем, что читается и поётся. Так он выучил богослужебный устав. Позже на службах он то творил умную молитву Иисусову, то углублялся в божественные смыслы тропарей и стихир.
- Святая блаженная Матрона Московская - Анна А. Маркова - Биографии и Мемуары / Мифы. Легенды. Эпос / Православие / Прочая религиозная литература
- Путь истины. Очерки о людях Церкви XIX–XX веков - Александр Иванович Яковлев - Биографии и Мемуары / Прочая религиозная литература
- Святая Анна - Л. Филимонова - Биографии и Мемуары
- Ленин. Вождь мировой революции (сборник) - Герберт Уэллс - Биографии и Мемуары
- Пророки, ученые и гадатели. У кого истина? - С. И. Чусов - Биографии и Мемуары / Прочая религиозная литература
- Преподобный Силуан Афонский - Митрополит Владимир (Иким) - Биографии и Мемуары
- Сергий Радонежский - Николай Борисов - Биографии и Мемуары
- Сергий Радонежский - Николай Борисов - Биографии и Мемуары
- Светоч Русской Церкви. Жизнеописание святителя Филарета (Дроздова), митрополита Московского и Коломенского - Александр Иванович Яковлев - Биографии и Мемуары / Прочая религиозная литература
- Житие протопопа Аввакума, им самим написанное - Аввакум (Протопоп) Петров - Биографии и Мемуары