Неприятности в раю. От конца истории к концу капитализма - Славой Жижек

воспринимают свою жизнь свободной и даже не осознают, в какой степени они контролируемы государственными механизмами. Только представьте, сколько всего можно узнать о каждом из нас, проверив наши банковские счета, электронные письма, поинтересовавшись, какие книги мы покупаем на Amazon, и пр. Разоблачители не просто констатируют очевидное, осуждая явно репрессивные режимы, а делают нечто гораздо более важное: они раскрывают несвободу, лежащую в самой основе той ситуации, в которой мы ощущаем себя свободными.

Эта особенность не ограничивается цифровым пространством. Она насквозь пронизывает ту форму субъективности, которая характерна для либерального общества «вседозволенности». Поскольку свобода выбора возведена в высшую ценность, общественный контроль и господство больше не могут казаться ущемляющими свободу субъекта, они должны казаться (и поддерживаться) переживаемыми самими индивидуумами как свободные. Эта несвобода часто появляется под маской своей противоположности: когда нас лишают всеобщего медицинского обслуживания, нас заверяют, будто бы нам даруют новую свободу выбора (возможность выбирать поставщика медицинских услуг); когда мы больше не можем рассчитывать на долгосрочную занятость и вынуждены искать новую ненадежную работу каждые пару лет, а то и недель, нам говорят, что это шанс преобразиться, раскрыть свой потаенный творческий потенциал; когда нам приходится платить за образование своих детей, нам говорят, что мы становимся «предпринимателями самих себя» и действуем как капиталист, который должен свободно выбирать, куда инвестировать свои (или взятые в долг) ресурсы – в образование, здравоохранение, путешествия. Когда нам постоянно навязывают некий «свободный выбор», вынуждают принимать решения, не обладая для этого необходимой квалификацией (или достаточной информацией), мы все чаще воспринимаем свою свободу как бремя, вызывающее невыносимую тревогу. Не имея возможности вырваться из этого порочного круга в одиночку как отдельные личности, поскольку чем больше мы действуем свободно, тем больше оказываемся порабощены системой, мы должны пробудиться от этого догматического сна фальшивой свободы под нажимом фигуры Господина.

В мае 2002 года появилась новость о том, что ученые из Нью-Йоркского университета подключили компьютерный чип, передающий элементарные сигналы, непосредственно к мозгу крысы, что позволило им контролировать ее движения (словно она была игрушечным автомобилем с дистанционным управлением). Впервые «волю» животного агента, его «спонтанные» решения относительно совершаемых движений взяла на себя внешняя машина. Конечно, большой философский вопрос здесь заключается в том, как бедная крыса «воспринимала» эти движения, определяемые извне: продолжала ли она «воспринимать» их как спонтанные (то есть понятия не имея, что ее движениями управляют) или же знала, что что-то не так? И, возможно, в этом и состоит различие между гражданами Китая и нами, свободными гражданами западных либеральных стран: китайские «крысы» хотя бы знают, что их контролируют, а мы, глупые «крысы», ходим туда-сюда, не подозревая о том, как направляются наши движения.

Крайне важно, чтобы новая энциклопедия, возникающая вокруг WikiLeaks, обрела независимую международную базу, потому что унизительное заигрывание с одной большой страной с целью обмануть другую (как в случае Сноудена, вынужденного искать убежище в России) должно быть сведено к минимуму. Мы должны исходить из аксиомы о том, что Сноуден и Pussy Riot – части одной и той же борьбы. Нам нужен новый Интернационал, международная сеть для организации защиты разоблачителей и распространения добытых ими сведений. Список уже растет: Мэннинг, Ассанж, Сноуден… и Утку Кали – рядовой турецкой жандармерии, сливший разведданные, в которых сообщалось, что теракт в Рейханлы, у границы Турции и Сирии (взрыв, в результате которого 11 мая 2013 года погибли более 170 человек, по официальным данным – 53), организовала радикальная исламистская группировка «Джебхат ан-Нусра»[8]. Сразу после взрыва турецкое правительство обвинило режим Асада в Сирии, но утечка показала, что турецкое правительство заранее знало о его подготовке и не предотвратило его, а, возможно, даже «направляло» эту операцию под ложным прикрытием. Утку Кали был немедленно арестован и сейчас находится в тюрьме по обвинению в разглашении военных секретов8. Такие утечки дают представление о том, что на самом деле происходит за кулисами в Сирии сегодня.

Разоблачители – наши герои, ведь они доказывают, что если это удается делать тем, кто находится у власти, то и нам это тоже по силам. Сегодня мы часто слышим, что демократию можно обновить, только начав с низового уровня местных общин, поскольку государственные механизмы слишком окостенели и стали нечувствительны к насущным проблемам людей; однако проблемы, с которыми мы сталкиваемся сегодня, также требуют глобальных организаций и форм деятельности – старое доброе национальное государство одновременно слишком велико и слишком мало. Идеальным противодействием государству было бы прямое короткое замыкание между двумя уровнями – местными организациями гражданского общества и формируемыми ими транснациональными сетями. Трудность, конечно, заключается в том, что оппозиционеры, создающие эти сети, явно находятся в меньшинстве. Реакцию подавляющего большинства людей после широкого освещения откровений Сноудена в средствах массовой информации лучше всего подытожить незабвенными строками последней песни из фильма Роберта Олтмена «Нэшвилл» в исполнении Барбары Харрис: «You may say I ain’t free, but it don’t worry me» («Ты можешь сказать, что я не свободна, но это меня не волнует»).

Вампиры против зомби

Это соперничество за контроль над киберпространством в основе своей является классовым вопросом и показывает, что классовая борьба все еще жива и здравствует. Когда президента Обаму обвинили в том, что он безответственно привносит в политику «классовую войну», Уоррен Баффетт позлорадствовал: «Да, это классовая война, но это мой класс, класс богатых, ведет войну, и мы ее выигрываем»9. Хотя классовая борьба все еще неприемлема в американском публичном дискурсе, эта потаенная тема усиленно возвращается в Голливуд. Нравится вам это или нет, но там найти классовую борьбу совсем несложно, она обнаруживается легко и неожиданно. Просто вспомните постапокалиптические блокбастеры (или даже видеоигры), например «Элизиум – рай не на Земле» (2013) режиссера Нила Бломкампа, действие которого происходит в 2154 году в мире, где богачи живут на гигантской космической станции, созданной людьми, в то время как остальная часть человечества выживает на разоренной Земле, напоминающей разросшиеся латиноамериканские фавелы10. Этот фильм – один из последних в своем жанре, зародившемся с выходом фильма Джона Бурмана «Зардоз» (1974), в котором изображается постапокалиптическая Земля 2293 года, населенная по большей части «бруталами» – обычными людьми, живущими в нищете и жестокости. Ими правят «вечные», которые используют привилегированную группу «бруталов» («экстерминаторов») в качестве класса воинов и контролируют с их помощью рядовых «бруталов». Экстерминаторы поклоняются богу Зардозу – огромной пустой летающей каменной голове, которая твердит: «Оружие – добро. Пенис – зло. Пенис извергает семя и создает жизнь, чтобы отравить Землю человеческой чумой, как в прошлом, но оружие извергает смерть и очищает Землю от заразы бруталов. Теперь идите… и убивайте!»