Красавица и герцог - Джулия Куин

— Вот именно, — огрызнулся Уиндем. — Прежде всего — кто мои истинные друзья и кому я могу доверять.

Грейс вздрогнула, как от удара, и тут Джек решил, что с него довольно.

— Советую вам, — сказал он негромко, но твердо, — разговаривать с мисс Эверсли с должным уважением.

Герцог повернулся, с изумлением глядя на Джека, и в наступившей тишине презрительно бросил:

— Прошу прощения?

В это мгновение Джек всей душой возненавидел спесивого аристократишку — от кончиков герцогских туфель до макушки.

— О, похоже, мы не привыкли, чтобы к нам обращались как к мужчине? — насмешливо поддел он Уиндема.

Воздух в гостиной мгновенно наэлектризовался, наполнился угрозой. Наверное, Джеку следовало предвидеть, что за этим последует, но он отчего-то застыл, неподвижно глядя на герцога. Лицо Уиндема исказилось от ярости. Вытянув вперед руки, он стремительно бросился на новоявленного родственника и вцепился ему в горло. Кузены пошатнулись и рухнули на ковер.

Проклиная себя за глупость, Джек попытался вывернуться, сбросить оседлавшего его противника, однако герцог с размаху заехал ему кулаком в челюсть. Древний звериный инстинкт заставил Джека напрячь живот, сжав мышцы в тугой узел. Затем одним молниеносным движением он распрямился словно пружина и боднул Уиндема головой в лицо. Характерный хруст убедил его в том, что удар вышел на славу. Воспользовавшись смятением благородной особы, Джек, не разжимая хватки, перекатился так, что оказался сверху. Дерущиеся поменялись местами.

— Только… попробуй… снова меня ударить, — прорычал Джек. Ему случалось драться в трущобах и на полях сражения, защищая свою страну и собственную жизнь, и он не привык церемониться с теми, кто первым бросался в драку.

Он выдержал удар локтем в живот и собирался ответить любезностью на любезность, двинув герцогу коленом в пах, когда в потасовку вмешалась мисс Эверсли. Она вклинилась между двумя мужчинами, нисколько не заботясь ни о приличиях, ни о собственной безопасности.

— Прекратите! Вы оба!

Джеку удалось оттолкнуть руку Уиндема прежде, чем его кулак задел щеку мисс Эверсли. Разумеется, это вышло бы нечаянно, но, случись такое, Джеку пришлось бы прикончить невежу, а подобное деяние карается смертной казнью.

— Вам должно быть стыдно! — возмущенно воскликнула Грейс, глядя на герцога в упор.

Тот лишь приподнял бровь и проговорил:

— Не хотите ли пересесть с моего э-э… — Он выразительно посмотрел на то место, где сидела мисс Эверсли — там, где ноги Уиндема соединялись с туловищем.

— О! — Она поспешно вскочила, и Джек не задумываясь бросился бы защищать ее честь, но вынужден был признаться себе, что сказал бы то же самое, если б мисс Эверсли сидела на нем. К тому же она все еще сжимала его локоть.

— Хотите позаботиться о моих ранах? — с надеждой спросил он, обволакивая ее томным взглядом завзятого сердцееда. В его огромных зеленых глазах плескалось дьявольское пламя соблазна. Эти глаза искушали, смущали, молили о любви. Даже самая бесчувственная из женщин услышала бы их зов: «Ты нужна мне как воздух. Один лишь твой знак, и я оставлю всех прочих женщин и безвольно паду к твоим ногам. Возможно, даже стану безобразно богатым и, если захочешь, добьюсь титула и власти, довольно одного твоего слова, одного небрежного взмаха руки».

Этот прием всегда действовал безотказно. Но на этот раз подвел.

— У вас нет никаких ран, — сердито воскликнула мисс Эверсли, отталкивая Джека. Она оглянулась на Уиндема, который успел подняться на ноги и встать рядом. — Как и у вас, — добавила она.

Джек как раз собирался отпустить замечание насчет «молока сердечных чувств»,[2] но тут герцогиня выступила вперед и шлепнула внука (того, чье законное происхождение не подлежало сомнению) по плечу.

— Немедленно извинись! — потребовала она. — Он гость в нашем доме.

«Гость». Джек был искренне тронут.

— В моем доме, — огрызнулся герцог.

Джек с интересом посмотрел на старуху. Вряд ли она спустит внуку подобную дерзость.

— Он твой двоюродный брат, — жестко проговорила она. — Надо думать, ты с радостью примешь его в лоно семьи, учитывая, как мало у нас близкой родни.

О да, радость из герцога «била фонтаном».

— Может, кто-то потрудится объяснить мне, — процедил сквозь зубы Уиндем, — как этот человек оказался у меня в гостиной?

Джек подождал, не предложит ли объяснение герцогиня или мисс Эверсли, и, поскольку обе предпочли промолчать, заговорил сам:

— Она похитила меня. — Он пожал плечами, кивнув в сторону почтенной леди.

Уиндем медленно повернулся к бабушке.

— Вы похитили его. — Лишенный всякого выражения голос герцога звучал до странности отстраненно, в нем не было ни удивления, ни недоверия.

— Разумеется, — отозвалась старуха, надменно вздернув подбородок. — И не задумываясь сделала бы это снова.

— Это правда, — подтвердила мисс Эверсли. А затем, к восторгу Джека, смущенно взглянула на него и добавила: — Простите.

— Не стоит извинений, — великодушно отмахнулся Джек.

Однако герцог, похоже, не находил в случившемся ничего забавного. Он выглядел до того взбешенным, что бедная мисс Эверсли начала оправдываться.

— Мадам похитила его! — воскликнула она, но Уиндем не удостоил ее даже взглядом. Этот напыщенный фат начинал по-настоящему раздражать Джека. — Герцогиня вынудила меня принять в этом участие, — пробормотала Грейс.

Мисс Эверсли определенно с каждой минутой нравилась Джеку все больше.

— Я узнала его прошлой ночью, — заявила старуха.

Уиндем недоверчиво нахмурился:

— В темноте?

— Даже несмотря на маску, — с гордостью подтвердила герцогиня. — Он точная копия своего отца. У него совершенно тот же голос, тот же смех.

Самому Джеку этот довод не показался особенно убедительным, однако ему было любопытно, что скажет герцог.

— Бабушка, — начал тот, обнаруживая, как нехотя признал Джек, поистине ангельское терпение, — я понимаю, что вы до сих пор скорбите по сыну…

— По твоему дяде, — оборвала его герцогиня.

— По моему дяде. — Уиндем откашлялся, прочищая горло. — Но прошло тридцать лет после его смерти.

— Двадцать девять, — буркнула старуха.

— Это долгий срок, — заметил Уиндем. — Воспоминания стираются.

— Ко мне это не относится, — высокомерно возразила герцогиня. — И, разумеется, я отлично помню все, что связано с Джоном. А вот о твоем отце я бы с удовольствием забыла вовсе…

— В этом мы с вами сходимся, — перебил бабушку герцог, оставив Джека в недоумении: чем так досадил обоим покойный родственник?