Последнее желание гейши - Ольга Володарская

Базиль устроился за столиком у окна (из него прекрасно просматривался центральный вход в бордель), заказал сто граммов коньяка – кутить так кутить! В зале никого кроме него не было. То ли посетителей отпугивают цены, то ли плохое обслуживание: официантка, принесшая заказ, на его «спасибо» ответила равнодушным кивком, а потом и вовсе скрылась в подсобке. Через пару секунд Базиль услышал ее грубоватый голос:

– Второй день уже ее не вижу! Продала она ее, что ли?

– Может, в сервис отвезла, – ответил собеседник, судя по голосу, какой-то молодой мужчина.

– Не-е, ты че! Такие тачки быстро не ломаются! По ней же видно, что она нулевая… – Девушка по-собачьи заскулила и выдохнула. – А краси-и-и-вая!

– Че вам, бабам, такие малявки нравятся? Не машина, а коробка из-под телевизора… И цвет позорный – желтый!

– Нече ты, Пашка, не понимаешь! «Жучек» – самая клевая тачка! Я именно о такой мечтаю…

Базиль отставил свой коньяк в сторону и навострил уши – вдруг мечтательная официантка скажет нечто такое, что поможет Мите в расследовании. Но диалог продолжил парень.

– Сегодня ее весь день не было видно.

– Знаю, я через каждый час подбегаю, чтоб посмотреть, не появилась ли… У меня, Паш, к этой тачке какая-то нездоровая любовь – не вижу ее сутки, и мне сразу плохо…

– Она каждый вечер тебе глаза мозолит, не надоела?

– Вот вчера, например, ее уже не было…

– А позавчера была! Всю ночь простояла. Обычно часа в четыре ее уже нет, а тут до девяти задержалась… – Он гоготнул и весело добавил: – Видать, хозяйку тачки на сверхурочную работу оставили!

Официантка похихикала над шуткой своего собеседника, после чего они переключились на обсуждение более насущных проблем: когда прибавят зарплату, насколько и как на нее (такую смешную) жить…

Эти проблемы Базиля не волновали, поэтому он вернулся к своему коньяку. Пока пил, думал о том, что Мите стоит побеседовать с охранником этого заведения, парень он наблюдательный, быть может, окажется полезным свидетелем…

Тем временем часы над барной стойкой показали 20:50, значит, пора двигать – джентльмен не должен опаздывать. Сунув букет подмышку, Базиль покинул заведение.

Расстояние, отделяющее «Бонапарт» от «Экзотика», он преодолел за считаные секунды, а вот у ворот замешкался – они были заперты на электронный замок. Базиль растерялся: позвонить Милке он не мог, потому что телефон дома оставил (во-первых, чтобы Митя не доставал, а во-вторых, денег на соответствующий имиджу аппарат у него не было), а через забор он лезть стеснялся… Но тут на его счастье из-за угла дома вывернул симпатичный азиат с ведром в руке и направился к парковке.

– Молодой человек, – окликнул его Базиль. – Извините, вы не могли бы мне помочь…

– А чего вам надо? – спросил парень, приостанавливаясь.

– Вы тут работаете?

– Ну.

– Не могли бы вы меня впустить…

– На воротах справа от вас красная кнопка. Нажмите.

Сказав это, он скрылся за черной громадой джипа «Гранд-Чероки».

Не очень, однако, вежливый тут персонал! – подумал Базиль, после чего нажал на красную кнопку.

– Что вы хотите? – откликнулась кнопка мужским голосом.

– Меня ждут, впустите.

– Ваше имя?

– Василий Го… – Базиль во время прикусил язык и поспешно пробормотал: – В смысле, Базиль.

– Встаньте ближе к микрофону, он расположен над кнопкой, и повторите, я не расслышал.

– Я не намерен сто раз повторять одно и то же! – рявкнул Базиль. – Немедленно открывайте, меня ждет Мадам!

– Минутку…

Ворота открылись даже раньше, секунд через пятнадцать, а еще через десять на крыльцо выпорхнула сама Милашка Зингер.

– Базик! – взвизгнула она, кидаясь к нему. – Какой ты красавец!

– А уж ты… – Он замолчал, не находя слов. – Ты просто… Черт, если бы я не знал, что это точно ты, не узнал бы ни за что!

– Похорошела? – жеманно хихикнула она, поведя грудями.

– Просто красотка! – очень натурально соврал он.

На самом деле Милка из хорошенькой, но слегка простоватой девахи превратилась в карикатурную женщину-вамп. Огненные кудри, явно не натуральные негритянские губы, кричащий макияж, вываливающиеся из выреза сиськи, утянутая корсетом талия, монументальные бедра… Откуда только что взялось? Помнится, раньше она была худой и плоской, как черенок от швабры…

– Ты совсем не изменился, – продолжала кудахтать старая подружка. – Хотя нет, изменился… Похорошел! И выглядишь не больше, чем на пятьдесят пять…

– А ты, Милка, на все свои и выглядишь… – Он сделал паузу. – На все свои двадцать пять!

Конечно, тут он с лестью немного переборщил, но все же следовало признать, что Мадам держалась молодцом – ей нельзя было дать больше сорока, хотя на самом деле за пятьдесят ей уже перевалило. Гладкая розовая кожа: ни морщинок, ни мешков, ни пигментации. Яркие волосы, сочный рот, стоячая грудь, все свежее, юное, и только глаза выдавали возраст – тусклые усталые глаза старой шлюхи.

– Это тебе, – Базиль протянул ей букет.

– Как приятно… Спасибо, Базик… – Она так расчувствовалась, что чуть не задушила Василия в своих объятиях. – Мне сто лет не дарили цветов…

– Мы так и будем на пороге стоять? – весело спросил он. – Или все же пройдем в дом?

– В дом, конечно, в дом, – засуетилась она. – Ты обалдеешь, какая у меня там красота!

Она схватила его за руку и потащила внутрь. Сразу при входе Базиль обнаружил комнатку охраны и самого охранника, красивого черноволосого парня в строгом костюме.

– Цербер у тебя ничего, симпатичный, – заметил Базиль, пролетая по коридору вслед за стремительно несущейся Мадам.

– Милашка… Все мои девочки от него тащатся…

– А что за китаец у вас машины моет?

– Он кореец, брат нашей поварихи. И чтец, и жнец, и на дуде игрец. А если перевести: и садовник, и рабочий, и охранник, и сантехник. Жаль, в электрике не сечет, а то у нас постоянно лампочки гаснут – проводку плохо сделали…

За разговором они миновали коридор, прихожую и оказались в большой круглой комнате, обставленной дорогой кожаной мебелью.

– Красная гостиная. Здесь мы принимаем гостей… – сказала Мадам, усаживая Базиля в глубокое кресло.

Что ж, гостиная была что надо! Бархатные портьеры на стенах, толстый персидский ковер на полу, отличная мебель, прекрасные эротические гравюры, дубовая барная стойка с зеркальными фрагментами… Всего это было немного чересчур, – вычурно, шикарно, богато, – но производило впечатление. А главное, человеку, попавшую в эту гостиную, сразу становилось ясно, что находится он в роскошном борделе, а не где-то еще (в старых голливудских фильмах публичные дома выглядели именно так).

– Нравится? – спросила Мадам, широко раскинув руки, будто хотела обнять весь зал.

– Великолепно! А если сравнивать с притоном Кривой Матильды, в котором мы познакомились…

– Да уж! Матильдин притон был еще той дырой! – Она метнулась к стойке, схватила с полки два фужера и, поставив их перед собой, спросила: – Что будешь пить? Красное, белое? Коньяк, водку?

– Я бы с удовольствием выпил «Кровавую Матильду», но, боюсь, ты мне откажешь…

– О! Ты еще помнишь о том кошмарном спотыкаче? – Она хихикнула. – Вы все валились с двух порций, а Матильде было хоть бы хны!

Еще бы, ведь именно она изобрела сей коктейль. В состав его входило три ингредиента: красное вино, гранатовый сок и медицинский спирт. Крепость «Кровавой Матильды» зашкаливала за шестьдесят градусов, но пилась она удивительно легко, поэтому фирменный коктейль хозяйки притона пользовался огромным спросом.

– Давай тогда водочки? – предложила Мадам, отставляя фужеры в сторону. – С лимончиком?

– Отлично!

Мила жестом бывалого бармена разлила водку по стопкам, поставила их на поднос, поднесла к столу.

– Щас закусь какую-нибудь организуем.

– Не стоит – я не голоден…

– Я тоже, но поклевать чего-нибудь можно… – Она сделала ладоши рупором и гаркнула: – Катя!

На зов тут же примчалась хорошенькая кореянка.

– Что у тебя есть из поесть? – взяла быка за рога Мадам.

– Спаржа. Куриные желудки. Хе.

– Я ж тебя просила: не готовь ты столько корейских закусок, у гостей от них изжога.

– Но ведь жрут!

– Жрут, потому что я им вру, будто острое хорошо влияет на потенцию…

– Врите дальше, потому что ваши русские блины я готовить не умею.

– А что умеешь?

– Спаржу, куриные желудки, хе! – Катя широко улыбнулась и добавила: – Еще могу сделать бутерброды.

– Иди делай. И побыстрее, – по-военному четко отдала приказ хозяйка.

– Есть! – в тон ей ответила Катя, развернулась на пятках и промаршировала на кухню, высоко поднимая стройные ножки.

– Артистка! – улыбнулась Мадам. – Но хе готовит обалденно… А блины я могу и в кафе «Бонапарт» заказать – мы все там берем…

– Выпьем? – Базиль приблизил свою стопку к ее стопке. – За самую красивую, удачливую, страстную женщину на свете! За тебя, Милашка Зингер!