Пленница Риверсайса (СИ) - Алиса Болдырева

так почти до самого рассвета, боясь сомкнуть глаза хоть на мгновенье.

Больше она не повторит своей ошибки. Отныне двери её покоев будут крепко заперты.

Мариус

Замок, величественный и молчаливый, был окутан сероватой мглой, и уже успел погрузиться в умиротворяющий сон. Серебристый свет луны, и ночной воздух, свежий и прохладный, больше пригодный для начала осени, нежели для последних дней августа, проникал внутрь сквозь распахнутые створы окон. Этот воздух сейчас касался своими тонкими пальцами разгоряченного лица Мариуса, сбивая пышущий жар с его щёк.

Уверенным шагом он шёл вдоль длинного коридора, и стенные факелы, что наряду с переменчивой луной освещали ему путь, трещали и шипели, когда он, проходя мимо, тревожил огонь, что оранжевыми всполохами тянулся к высокому потолку. Мариусу казалось, что он растревожил самого Адайна вместе с Астрой [Астра — богиня неба, одна из богов Мироздания, которым поклоняются в королевстве Этелхорд], и они с немым укором поглядывают на него своими бездонными глазами, в глубине которых отражается вся мудрость мира.

Давно перевалило за полночь, а он направлялся в сторону покоев Рована, вместо того, чтобы лежать в своей постели, отдыхая после изнурительного путешествия.

Но Рован не оставил ему выбора. В душе Мариуса заклокотала злость, сильная и разрушительная, как только он отворил двери комнаты леди Тами и застал там брата. Мариус сильнее сжал руки в кулаки и ускорил шаг. Рован ослушался его приказа не трогать девчонку Боллардов. Это сделалось очевидным, стоило увидеть её испуганное и побледневшее лицо. Она дрожала, хотя и пыталась изо всех сил сделать вид, что ей не страшно, в то время как брат скалился, готовясь наброситься на неё, словно голодный хищник. И набросился бы, не явись вовремя Мариус…

Не её отсутствие во время ужина взволновало Рована, конечно же нет, и Мариус это точно знал. Боги, да любому здравомыслящему человеку была бы понятна причина, побудившая Рована оказаться в её комнате в столь поздний час, стоило лишь взглянуть в его глаза! Они горели похотью, и кажется, лишь девчонке было невдомёк, какая опасность ей грозила.

Вероятно, свои представления о любви и страсти она могла почерпнуть лишь из песен и баллад, что распевают странствующие музыканты в Этелхорде и за его пределами, но неужто мать не поведала ей о том, что происходит между мужчиной и женщиной? Ведь она была невестой молодого Пирса и собиралась вскорости замуж. Тогда почему не заперла двери? Почему поступила так опрометчиво? Она не была глупа, а значит, не могла не замечать взглядов Рована, жадных и порочных, которыми он её щедро потчевал.

Мариус думал, что сможет защитить дочку Ларика от притязаний Рована, поселив её в хозяйском крыле замка. «Так безопаснее. Она будет у меня на виду», — понадеялся он, но, как выяснилось, напрасно. Стоило только ночи вступить в свои законные права, Рован, наплевав на все запреты Мариуса, своего лорда, отправился к Тами, что само по себе было дерзостью. Это следовало прекратить да побыстрее.

Одним широким шагом Мариус преодолел расстояние, что отделяло его от двери комнаты Рована, и толкнул её. Тот стоял у окна и, будто ждал его появления.

— Помниться, несколькими минутами ранее ты корил меня за столь поздний визит, брат. А что же сам? — поинтересовался Рован, пока Мариус закрывал двери. Ему не нужны свидетели.

— Лорд Вэлдон, — поправил его Мариус, едва сдерживая внутри ярость, словно взбесившуюся лошадь сдерживают в узде. — И в этом замке я волен войти в твои покои в любое время дня и ночи, Рован. А вот за каким чёртом тебя понесло в комнату к леди Тами, позволь узнать?

— Я ведь уже объяснил, — ответил Рован; у него хватило совести смутиться.

— Хватить! — оборвал Мариус, и в безмолвной тишине комнаты его голос прозвучал, словно раскат грома. Ровану самое место в балагане, он был чистой воды лицедеем! — Эти бредни ты можешь скормить ей или нашей матери, но никак не мне!

Мариус заметил, как лицо Рована перекосило от злости, и он даже заскрежетал зубами.

— А сам-то ты? Зачем приходил? — задал вполне резонный вопрос Рован.

— Я не обязан отчитываться перед тобой! — холодно процедил Мариус. — Тем не менее, у нас были разные цели для визита, уж поверь.

— Раз ты знаешь цель моего визита, тогда зачем спрашиваешь?

— А затем и спрашиваю! Я ведь ясно выразился — не трогать дочку Болларда, — Мариус придвинулся ближе, в его глазах вспыхнул огонь, дикий и пугающий, сейчас он мало чем походил на брата Рована. — Ты ослушался приказа своего лорда, Рован.

— Если у тебя не хватает мужества поквитаться с Лариком Боллардом, то я сделаю это за тебя, мой лорд! — последние слова Рован почти выплюнул. Его губы дрожали, ноздри раздувались, словно у бешенной лошади.

— И чего ты добьёшься, обесчестив его дочь? Молчишь? Тогда я отвечу за тебя. Ты навлечёшь на неё позор, Рован, но этот позор ляжет и на тебя самого, и замарает память о нашем отце, — сказал Мариус. — Боги, Рован! Прекрати это! Прекрати, пока не стало слишком поздно!

Мариус глядел на брата, пытаясь воззвать к его разуму. Порой ему казалось, что их воспитывали разные люди, такими непохожими они выросли. Неужели Рован не понимал, что своими действиями позорит честь и доброе имя Вэлдонов? Мариус не мог допустить этого. И не допустит.

— Помниться, совсем недавно ты сам обещал Ларику Болларду, что перережешь ей глотку, — прищурившись, сказал Рован. — Так с чего вдруг такое беспокойство о его дочери?

— Я не о ней тревожусь, а о тебе, Рован. Ответь, будь на моём месте отец, ты поступил бы так же? Ты бы ослушался его приказа? — спросил Мариус. В его голосе звучала сталь, прочная и закаленная в боях; слова превратились в острый меч, и он мог разить ими наповал.

— Я ничего ей не сделал, если ты об этом, — сдался, наконец, Рован.

«Полно, брат, просто я тебе помешал», — подумал Мариус, с тревогой глядя на Рована. Сейчас, при свете луны, что заглядывала в окно, он больше походил на того мальчишку вместе с которым рос Мариус, смущённого и покладистого. И куда он только подевался? Наверно, навсегда остался лежать на том поле вместе с отцом…

— Это весьма похвально, но в том нет твоей заслуги, Рован, тебе просто помешали. Больше я не стану терпеть подобного ребячества, тем более, что ты давно не юнец, а взрослый муж. Если ты и впредь намерен пренебрегать правилами, что я устанавливаю в замке, то тебе лучше отправиться в Кастлкинг.