В поисках истины - Лууле Виилма

Зависимость от воли и от отца

Сила воли представляет собой мужскую энергию, но она не есть отец. Хотя отец — мужчина, в нем заключена не только мужская энергия. Он являет собой совокупность мужской и женской энергии.

В последующих главах мы уделим большое внимание нервной системе. Пару лет назад, когда я работала над главой об обмене веществ, я и не представляла, насколько наши нервы связаны со всем материальным, создаваемым мужской энергией. Приятно было сделать это открытие, однако далеко не каждое открытие можно назвать приятным по сути. Иной раз сделанное открытие валит меня с ног — в прямом смысле слова. Лежа в постели и мучаясь головной болью из-за высокой температуры, я вновь и вновь приходила к выводу, что хорошо живется только дуракам. Но при всем при том мы неудержимо стремимся к знаниям.

Знания нужны, чтобы поумнеть, ибо нет ничего ценнее на свете, чем ум. Ум — залог любого успеха. Без ума ничего не добьешься. В той мере, в какой данное утверждение нами идеализируется, мы причиняем вред задней доле нашего гипофиза.

II. Задняя доля гипофиза вырабатывает гормоны, необходимые нервным тканям, в частности:

1) гормон антидиуретического действия, уменьшающий мочевыделение;

2) окситоцин — гормон, повышающий тонус гладких мышц.

Антидиуретический гормон является единственным гормоном, повышенное содержание которого не ускоряет движения, в отличие от других. Уже само его название говорит о том, что он является антивеществом для чрезмерного движения. Он выступает антиподом всего чрезмерного в прямом смысле этого слова. Если бы творения природы были лишены жизненного смысла, в нашем организме не было бы антидиуретического гормона, который помогает нам нейтрализовать и обезвреживать яд мыслей, который мы впитываем в себя, подобно губке.

Антидиуретический гормон

Антидиуретический гормон (ADH) соотносится с тем, как человек смотрит на жизнь и какой ее видит. Причем как в смысле духовного зрения, так и физического. Уравновешенный человек глядит правде в глаза и не удивляется тому, что в жизни все имеет две стороны. Он смотрит также и на оборотную сторону, замечает форму, но видит и содержание, и для него это нормально. Его начинания приводят к ожидаемому результату. Антидиуретический гормон вырабатывается у него в нормальном количестве, и мочевыделение также в норме. Тем самым обеспечивается нормальный обмен жидкости и минералов, что в свою очередь обеспечивает нормальное состояние крови, лимфы и нервной системы.

Антидиуретический гормон регулирует обмен веществ в тесном сотрудничестве с надпочечниками и почками, а в опосредованном — со всеми остальными органами обмена веществ и выделения. Выработка антидиуретического гормона зависит от того, видит ли человек суть жизни в данной ситуации или не видит.

Человек со стрессами этой сути не видит. Все сущее он видит (слышит, обоняет, осязает и ощущает на вкус) сквозь призму своих стрессов, оценивая только их. В той мере, в какой сам он состоит из стрессов, в той мере он во всем и всюду видит лишь себя. Человек во власти стрессов видит форму и считает ее истиной. Истиной он считает также свое суждение о форме — положительное либо отрицательное. Если в своем суждении он проявляет снисходительность и дает форме более высокую оценку, нежели та заслуживает, то и себя оценивает выше и полагает это за истину. Из чувства долга он хорошо выполняет работу, с тем чтобы стать еще лучше, и становится. Так ему кажется. Он не видит того плохого, что является содержательной стороной достигнутого им хорошего, до тех пор, пока оно не становится материальным. Когда это происходит в первый раз, человек пугается. Ему приходится быстро действовать, чтобы никто ничего не заметил. Результат оказывается таким же или даже хуже, невзирая на то, что человек старался работать как можно лучше. От этого человек впадает в отчаяние. У кого сохраняется хоть крупица чувства ответственности перед жизнью, тот испытывает отчаяние не только от собственных неудавшихся дел, но и от того, что делают другие. Отныне проблема других людей становится для него личной проблемой. А если оглядеться вокруг и посмотреть, что вытворяют люди во всем мире, то остается только ахать да охать. Так отчаяние начинает давить на человека, вызывая чувство стеснения в груди. Человек не в состоянии даже дышать, ибо от стеснения у него перехватывает дыхание.

Кто желает дышать, а значит, жить, тот уговаривает себя свыкнуться с плохим и свыкается, становится зависимым от него и начинает делать выбор между плохим и плохим же. Он глядит с ненавистью на тех, у кого еще остается возможность выбирать между хорошим и хорошим, и перестает испытывать отчаяние, так как чувствует, что теперь его жизнь стоит больше, чем их жизнь. По-своему он прав. В вынужденном положении он начинает осознавать положительную сторону плохого. Человек растет над собой. Те, кому еще не довелось испытать в жизни ничего плохого, не в состоянии разглядеть содержательную сторону жизни, покуда хорошее не превратится в силу, истребляющую духовность.

От теснящего чувства человек испытывает тревожное состояние.

Тревога по поводу того, что хорошее, что мне достанется, окажется хуже качеством, чем хотелось бы, блокирует выработку антидиуретического гормона гораздо больше, нежели тревога из-за того, что все равно мне достанется плохое, хотя я и заслуживаю лучшего. Раньше я удивлялась, почему в высокоразвитых странах туалеты встречаются на каждом шагу. Мне объяснили, дескать, это признак интеллигентности. С этим я не могла не согласиться. Затем американцы словно помешались на потреблении в неимоверных количествах питьевой воды. Я подумала, с чего бы это? Лично я не могу столько пить, и мои соотечественники тоже. Тогда я задалась вопросом, а как же жители пустыни и гористой местности? Вряд ли и они способны пить в таком количестве, да и к чему. Ответ я нашла, когда стала изучать действие антидиуретического гормона. Если люди беспрестанно тревожатся из-за того, что им может не достаться самого хорошего, а достанется чуть похуже, чем хотелось бы, то они как раз и вынуждены пить как можно больше жидкости, ибо в противном случае им было бы нечем справлять малую нужду. Не налегай они на воду, организм обезвожился бы, и наступила смерть. Ведь жизнь в первую очередь зависит от наличия воды и уже потом — от ее качества в организме.

Тревога из-за недоставшегося хорошего либо доставшегося плохого со временем неизбежно сменяется отчаянием, поскольку постоянное напряжение изматывает человека, и он впадает в депрессию и апатию. Отчаяние является стрессом третьей чакры (солнечное сплетение), связанной с деятельностью. У кого еще не утрачены чувство ответственности и чувство вины, тот отчаивается из-за дел, которые не принесли долгожданного счастья. «Зачем вообще что-то делать?» — вопрошает с тяжелым вздохом отчаявшийся человек. У него тяжело на сердце, да и само тело тяжелое, если судить по виду, поскольку отчаяние стимулирует выработку антидиурети-ческого гормона, вследствие чего жидкость задерживается в организме. Возникает заметная глазу отечность, которая учит: «Освободись от своего отчаяния. Чем больше ты отчаиваешься из-за разных житейских мелочей, тем больше разочаровываешься в том, что люди такие, какие они есть, тем сильнее отекает каждая клетка твоего тела. Если ты вдруг решишь, что заболел смертельной болезнью, то начнешь отчаиваться по поводу жизненно важных вещей, которые ты уже не умеешь довести до конца, и тем самым ты спровоцируешь отек соответствующего жизненно важного органа».

От чего зависит наша жизнь и здоровье?

Прежде всего от работы легких и сердца. А уж затем от работы всех остальных внутренних органов. Качество нашей жизни зависит от работы головного мозга, а работа головного мозга зависит все же от того, живы мы или нет. Если человек все вокруг воспринимает трагически и всякая мелочь представляется ему вопросом жизни или смерти, то заметной глазу отечности у него не возникает. Зато развивается хроническая сердечная недостаточность, вызванная скоплением жидкости, а также нарушается кровообращение, и возникает отек легких, вынуждающий человека постоянно кашлять и тем самым еще больше перегружать органы грудной клетки. По логике вещей, такому больному было бы полезно сделать кровопускание, однако при подобном складе мышления это имело бы кратковременный эффект. К тому же потеря крови ухудшила бы ее качество. Ведь у такого больного процесс кроветворения не может быть нормальным, как у донора. Можно было бы отфильтровать из пущенной крови жидкую ее часть и вновь ввести в организм формообразующие элементы крови — уровень развития науки позволяет это сделать — однако и эта процедура не будет иметь долговременного эффекта. Человеческая мысль в любом случае окажется сильнее каких бы то ни было материальных действий.