Средневековая империя израэлитов - Роберт Гришин

Но посмотрим, над чем он размышлял. В отличие от Платона, Аристотель убежден: "Государство создается… для того, чтобы жить счастливо».

Правда, люди не одинаковы, поэтому и понятие о счастье — различное:

«Для прирученных животных лучше, когда ими управляет человек; это относится и к тем людям, которые ниже по природе, для них лучше, когда ими управляют высшие».

Интересен раздел, посвященный тирании. Тиран стремится к богатству, тогда как царь стремится к почестям. У тирана охрана продажная, тогда как у царя охрана состоит из его граждан. Тираны в основном являются демагогами, добивающимися власти, обещая защитить народ от знати. Они должны вести войны, чтобы их подданные были чем-нибудь заняты и всегда нуждались в руководителе («Политика»).

«Как ни печально, из всей книги это рассуждение ближе всего подходит к современности», — замечает Б.Рассел. С ним можно согласиться. Действительно, создается впечатление, будто Аристотель жил совсем недавно.

Это впечатление усиливается, когда читаешь рассуждение Аристотеля о том, что иноземное завоевание еще не означает конец государства. Б.Рассел видит в этом признаки того, что в глубокой древности «многие придерживались точки зрения империализма». Несколько неожиданный вывод. Империализм — явление совсем других времен, отнюдь не древних. Да и рассуждать об иноземном завоевании полезно лишь тогда, когда появляются народы, которые можно завоевать. Но если верить Аристотелю, в его времена были лишь города-государства! Могли ли они считаться отдельными народами? Или иноземцами по отношению друг к другу? Нет, конечно.

Города-государства Артистотеля — это, по нашему мнению, точная копия средневековой Италии, где никто еще не говорил об итальянском народе. Итальянцы осознали себя единым народом лишь во времена Гарибальди. Так когда же жил Аристотель?

Высказался философ и по поводу торговли, ростовщичества и денег:

"… с полным основанием вызывает ненависть ростовщичество, так как оно делает сами денежные знаки предметом собственности, которые, таким образом, утрачивают то свое назначение, ради которого они были созданы: ведь она возникла ради меновой торговли, взимание же процентов ведет именно к росту денег. ‹…› Этот род наживы оказывается по преимуществу противным природе" («Политика» кн.1,23).

Как мы покажем в главе «Деньги для империи», все эти атрибуты экономики появились только тогда, когда в обществе появился избыточный продукт, когда развилась промышленная технология изготовления денег, когда возникли банковская система и курс валют различных государств, когда гигантские пространства связала система коммуникаций, без которой нет торговли. Должны были произойти колоссальные по своим результатам цивилизационные события, прежде чем торговля и деньги стали неотъемлемой частью жизни людей. Этих событий не было в «античности». Они произошли в средневековье.

Несколько слов о ростовщичестве. Оно, как говорит сам Аристотель, строится на процентах, получаемых ростовщиком. Автор явно не знает, что в древности математического понятия «проценты» не существовало, и использует его совершенно свободно, не поясняя, что это такое. Он уверен, что проценты были всегда и его поймет любой читатель.

Аристотель вообще глубокий современный экономист. Он исследовал в совокупности такие явления, как разделение труда, товарное хозяйство, два вида стоимости, распределение и т. д. Он также догадывался, что денежная форма товара есть дальнейшее развитие простой формы стоимости, что деньги функционируют и как мера стоимости, и как средство обращения. «Удивительны его прозрения», — восхищенно пишут историки. Экономист К. Маркс даже называет Аристотеля великим исследователем, впервые анализировавшим форму стоимости. / Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 23, с. 68./.

Все правильно, Аристотель по-настоящему велик. Вот только было ли в «античное» время товарное хозяйство?…

Программа-минимум" Политики" Аристотеля сводится к тому, что все граждане должны обладать умением повиноваться. Программа-максимум распространяется лишь на правителей: для умения властвовать необходима не только добродетель гражданина, но и добродетель человека, ибо власть имущий должен быть нравственно совершенным. Политическое устройство предполагает власть закона, определяемого философом как "бесстрастный разум", как "те основания, по которым властвующие должны властвовать и защищать данную форму государственного быта против тех, кто ее нарушает" (VI, 1, с. 217).

Как законопослушный и верноподданный гражданин, Аристотель считает: монархия — древнейшая форма политического устройства, первая и самая божественная форма, особенно абсолютная монархия, которая допустима при наличии в государстве превосходнейшего человека. Аристотель утверждает, что такой человек как бы поднимается над законом, он бог между людьми, он сам закон и пытаться подчинить его закону смешно. "Такие люди в государствах суть вечные цари их" (III, 8, с. 131). Если такой человек окажется в государстве, то "остается только повиноваться такому человеку".

Посмотрим, как учитывались советы Платона и Аристотеля в государственном строительстве. Да, монарх, «вечный царь», стоит над законом. Тут мы видим полное согласие с Аристотелем.

И общество разделено, согласно Платону, на сословия, которых стражи учат других повиноваться. Но управлять-то надо по каким-то правилам, иначе страна развалится. Тем более, что она на много порядков больше городов-государств. Как быть?

Прежде всего — найти наместников на местах. И тут нельзя ошибиться. От того, кто руководил, зависело практически все, прежде всего — спокойствие на завоеванных территориях. Конечно, не составляло труда назначить правителем местного князя, доджа или, на худой конец, вождя племени. Но насколько лояльными они будут? Не поднимут ли завтра восстание, пытаясь отделиться от империи? Вот что беспокоило столицу.

Но если владыка помазан на царство, то и его главные ставленники на местах должны каким-то образом быть связанными с Господом или пророками. Чем крепче людям внушено, что власть от Бога, тем меньше с ними хлопот. У них и в мыслях не будет бунтовать. Поэтому правителями ставили тех, кто принадлежал к касте единобожников и числился в родственниках императора. Семейственность и кумовство в распределении власти были неискоренимой чертой всех государств мира. Они и сейчас процветают в развивающихся странах.

Признаки именно такого подхода к подбору и расстановке кадров рассыпаны в сочинениях более позднего периода, когда единобожники — иудеи уступили центральное место на арене истории приверженцам Нового завета. Сменилась религиозно-идеологическая парадигма, но принципы, наработанные и многократно проверенные предшественниками, сохранились и приумножились.

Характерны в этом отношении факты, приведенные в книге Майкла Байджента, Ричарда Лея и Генри Линкольна. The Holy Blood and the Holy Grail («Святая кровь и Святой Грааль»).

Они рассматривают вопросы святого семейства и наследования королевской власти в ведущих венценосных домах Европы. Выясняются очень любопытные вещи. Оказывается, начало своих династий правители средневековья, предки многих современных королевских дворов, связывали с родословной Иисуса Христа! Того самого Сына божьего, который, согласно Библии, не имел ни семьи, ни детей.

То, что Христос был холост, в корне не устраивало правителей, только недавно, после развала империи, захвативших власть и имевших отцов и дедов-иудеев. Надо было срочно найти другие, более благородные ветви на своем генеалогическом древе. И потому общепринятым и даже обязательным в те времена стало мнение, что Иисус Христос имел жену, детей и других родных и близких.

Вспоминается недавнее сочинение некоего историка, нашедшего родственные связи королевской семьи Великобритании с Христом. Как сообщила пресса, автор был удостоен похвалы членов этой семьи. Значит, до сих пор жива средневековая тяга венценосных особ к наиболее почитаемой родословной.

Авторы «Святой крови…» выдвигают версию происхождения династии Меровингов от колена Вениаминова. Жан Робен, французский историк, называет эту версию «телесноплотской иудаизацией Меровингов».

Утверждается, что Иисус был женат на Марии Магдалине, принадлежащей к роду Вениаминову, и имел от нее наследника престола. В знаменитой «Золотой Легенде» Жак де Воражин указывает, что Мария Магдалина была царского рода. Звучит странно, если вспомнить, что в Новом завете она фигурирует как женщина не совсем серьезного поведения.