Террорист-демократ - Ян Гийу

- Окончательное решение?

- Да.

- Ты что, противник окончательного решения вопроса о террористах?

- Нет, но это зависит от...

- Тебя раздражают только эти слова, да еще когда они произносятся по-немецки?

- Да. Я, как и другие европейцы, вырос в прямой или косвенной ненависти к немцам. Германия - это страна, которую стремятся как можно быстрее проехать за ночь, когда едут в Париж, Венецию или Зальцбург. Возьми, например, это место, где мы очень далеки от английского бобби. Когда я вижу такого романтика насилия, как Уве Дее, мне вдалеке слышится грохот марширующих сапог.

- И Хорст Вессель?

- Точно. Допускаю, что это не особенно умно или рационально, но это так.

- Хотя я и немец, но могу это понять. А ведь родился я через десять лет после смерти Гитлера.

- Да, я знаю.

- Что касается самого насилия (хотя признаю, что я немец и не могу уклониться от коллективной вины), должен сделать одно замечание. Спектакль, устроенный тобой сегодня утром в спортивном зале, создает впечатление, что немецкое насилие во всех отношениях уступает шведскому. Если я все правильно понял, ты фактически продемонстрировал, что убил инструктора, разве нет?

Карл чувствовал себя идиотом. Он понимал, что сам поставил себя в это дурацкое положение. И хотя вопрос был таким болезненным и важным, ему во что бы то ни стало нужно было пойти на попятную. Он должен хоть как-то покаяться.

- Прошу прощения, я поступил неумно, - сказал он огорченно.

- Ты ведь не один в лодке.

- Нет, конечно. И вообще, вся любимая мною музыка - именно немецкая. Я читаю Гюнтера Грасса и Гюнтера Вальрафа, а сейчас я сотрудничаю с немцами, которые пытаются предотвратить нападение на мою страну. Нет, я поступил неумно. Прости меня еще раз.

Хотя проблема немцев, конечно, важна, но Зигфрид Маак не хотел выпускать из своих рук нить разговора.

Он сам был социал-демократом, и его могли бы призвать на военную службу, если бы в Германии существовала всеобщая воинская повинность. В прошлом он участвовал в антиядерном движении и был настоящим пацифистом, но в первую очередь все-таки во всех отношениях оставался немцем до мозга костей, особенно в глазах иностранцев.

Однажды он был во Флориде и объяснялся по-французски с женщиной, с которой собирался обручиться. Это произошло в ресторане. За соседним столиком сидела пожилая пара, говорившая на американском английском с явным европейским акцентом. Он сразу понял, что это евреи.

Но и они поняли, кто он. Женщина была откровенно обеспокоена соседством с Зигфридом, заявив, что он "типичный немец". Ее спутник, очевидно смущенный ее громкими словами, напрасно пытался привести аргументы, что за соседним столиком говорят по-французски и очень возможно, что он из Северной Франции, или бельгиец, или скандинав. Но женщина не сдавалась. Она была уверена: "Его глаза такие злобные, какими могут быть только глаза немца".

От прошлого не уйти. Во всем мире в каждом немце видят прежде всего злые глаза, и ни Моцарт, ни Гёте, ни "Мерседес-Бенц" тут не помогут. Об этом на свой манер сказал и Уве Дее: "Восточная Германия - лучшая в восточном лагере, а Западная - в западном. И их предпочтительнее держать отдельно, не так ли?"

Даже немецкие террористы, несмотря на то, что думает о них Карл, лучшие в своем роде. В любом случае действуют они увереннее других. Их собратья, например, в Италии были бы уже давно ликвидированы, да так, что мир даже не узнал бы о жестокости полиции. А французы вообще не пошли дальше налетов на банки и одиночных убийств. То же относится и к бельгийцам. Может быть, конечно, исключение составляют акции против Высшей академии бундесвера в Гамбурге (заметь, не Фюрер-академии). Да и то основной удар наверняка нанесли немцы, а не бельгийцы, которые, скорее всего, только присоединились к ним.

- Согласно твоей логике, западногерманская служба безопасности тоже лучшая в своем роде. Непонятно только, почему убийцы без конца терроризируют законопослушное немецкое население. По крайней мере, в этом пункте картина не очень убедительна, - сказал Карл, понимая, что это скорее не аргумент, а желание положить конец мучительной дискуссии.

Зигфрид Маак вел разговор мягко и осторожно, с долей юмора. Под конец и он был благодарен Карлу за попытку покончить с помощью шутки с этой болезненной темой.

- Точно, и это тоже. Ты абсолютно прав, - продолжил он тем же немного неуверенным тоном, - почти бесспорно, что "окончательное решение" - как раз для наших оставшихся еще на свободе террористов. Теперь мы получили в свое распоряжение и шведскую помощь, не правда ли?

- Само собой. Сто шансов из ста, что нам удастся нанести им удар с помощью хорошо продуманной стратегии. Но потом, как я понимаю, демократический порядок только натравит на них Уве Дее и специальные группы - Желтую и Голубую. Ты же знаешь, мы подчиняемся только приказам. А что, методику внедрения вы когда-нибудь прежде уже использовали?

- Да, три раза.

- Ну и что? Как это было?

Все три попытки оказались неудачными. Прежде чем начать рассказ, Зигфрид Маак поправил очки и, собираясь с мыслями, осмотрелся по сторонам.

- Учитывая твое особое положение, я расскажу прежде всего о взрыве тюрьмы в Нижней Саксонии, не упуская из виду и теневую сторону этой истории. Дело было так.

Два террориста средней руки сидели в тюрьме. "Девятка" взорвала тюремную стену как раз рядом с их камерой ночью 25 июля 1978 года. Думали, что все будет выглядеть просто как неудачная попытка их освободить.

Однако в прессу просочились сведения, что это грабитель, сидевший в Тюрьме и выпущенный на несколько дней в отпуск, организовал взрыв, чтобы освободить террористов из РАФ. Было даже названо его имя. Вся операция проводилась Ведомством по охране конституции. "Девятка" занималась только взрывом стены, даже не зная толком, зачем это надо, и быстро вышла из дела. Ведомство по охране конституции закрепило операцию за правительством земли Нижняя Саксония. С федеральным правительством в Бонне тоже все было согласовано.

Операция провалилась по вине налетчика на банк. Когда его выпустили, он занервничал и решил отказаться от попытки внедрения. Вместо этого он сдался обычной полиции, рассказал всю историю, вынудил Ведомство по охране конституции организовать ему амнистию и выдать новые документы. Мало того, свою историю он продал разным газетам, и из этого вырос публичный скандал, разразились общественные дебаты о демократических способах защиты от внутренних врагов и т.п. Оперативный результат был ничтожным - только малозначительные доносы.

Можно, конечно, предположить, что скандал в нашем случае приведет к разоблачению шведского налетчика, состоящего на службе у демократического правительства.

Да, конечно. Но риск того, что Карл сможет улизнуть и продать свою историю скандальной прессе, значительно меньше, чем в случае с грабителем, взорвавшим с помощью GSG9 стену тюрьмы. А если Карл сможет успешно внедриться в организацию "Роте Армэ Фракцион", то можно ожидать результатов, которые оправдают имитацию налета на банк. Но даже если у него ничего не выйдет, дело с налетом на банк не должно раскрыться. Надобности в чем-либо особенном Карл, кажется, не испытывает. Что касается материальной проблемы, то все предусмотрено. Кстати, правда ли, что Карл - миллионер?

Да, это так.

Слабая тень пробежала по лицу Карла, когда он вспомнил заполнение в Швеции перед отъездом ежегодной декларации о доходах.

А две другие попытки внедрения? Чем закончились они?

Они обе были удачными: завербованным из кругов, симпатизирующих террористам, удалось внедриться в их "основное ядро". В этом отношении обе операции прошли успешно. Здесь по какой-то непонятной причине Зигфрид Маак замялся. Казалось, он в чем-то сомневается.

- Ну, и? - нетерпеливо спросил Карл. - Каков же был результат?

- Они были раскрыты. Один получил очень серьезное ранение, второй был просто убит. Но должен предупредить, сейчас маловероятно, что террористы ограничатся этим. Во всяком случае, верится в это с трудом. Если тебя раскроют, то просто убьют, и все. Сегодня ты видел фотографии криминальной полиции, сделанные с немецкой аккуратностью, и знаешь, как они в таких случаях поступают.

- Да, это не исключено, - произнес задумчиво Карл. - Но, по-моему, операция задумана для того, чтобы я попытался их выследить и локализовать. Ведь я не должен жить среди них так долго, чтобы они смогли меня разоблачить. Правильно?

* * *

Одно из занятий в Сент-Августине было исключительно приятным, если не сказать забавным, для Карла. А если пойти еще дальше, можно сказать, что это было как бесплатное посещение "Диснейленда" в первый раз, да еще в детстве. В течение недели, пока мифический американский капитан Чарли находился там с визитом, Желтая и Голубая группы регулярно проходили через тир. Первый день был посвящен пистолету и револьверу, а затем и всему остальному.