Дракон - Андрей Дашков

Он никого не убил. Чуждая жизнь мельтешила вокруг, словно бункер наполнился крылатыми насекомыми. Пули пронзили разреженный рой, не причинив никакого вреда. Теперь Барсу казалось, что он проглочен живым облаком.

Одна из гильз ударила его в скулу. После залпа он частично потерял слух, зато удавка исчезла так же внезапно, как захлестнулась. Обернувшись, он наткнулся на металлический шкаф, в двери которого появились два пулевых отверстия на уровне его глаз. И, как выяснилось чуть позже, он не настолько оглох, чтобы не услышать голос, который пробился сквозь гудящую спрессованную жесть, набитую в его уши.

Голос спросил вкрадчиво:

– Может быть, ты хочешь, чтобы я принес вторую голову?

Барс опустил пистолеты. Не потому, что поверил в этот блеф или надеялся сохранить жизнь младшего сына, а потому, что сопротивление было бесполезным. ПОКА бесполезным – он еще не признал себя окончательно проигравшим. Для этого ему, пожалуй, действительно надо было отрезать все четыре конечности…

– Так-то лучше, – продолжал голос. – Нам есть о чем поговорить.

Но я рад, что ты все еще не разучился держать оружие. Скоро это тебе пригодится…

Барс отчетливо улавливал насмешку. Что ж, незнакомец имел полное право испытывать легкое чувство превосходства. Когда демонам угодно повеселиться, они развлекаются именно так.

Но у этого демона по крайней мере был человеческий голос, и значит, было как минимум одно человеческое тело. Барс уже догадывался, что столкнулся с кем-то из первой пятерки. Кто именно пожаловал к нему – Призрак, Дракон или Ханна, – не столь важно. Каждый из них был прерывателем рода. Узлом Программы. Маршалом гонки на дистанцию в несколько поколений… Барс буквально увидел себя вмороженным в бессмысленную вечность, еще одним экспонатом того самого дурацкого «музея».

Однако враг не спешил отправлять его тело в лед, а Тень – к другим Теням. Плохой признак. Это означало зависимость, и что могло быть хуже? Барса зацепили единственным крюком, который был способен пробить его толстую, загрубевшую с возрастом шкуру, и выдернули из привычного состояния уверенности и покоя.

(Тут же возник новый зрительный образ: грузная туша с болтающимися конечностями. Матерый зверь. Еще живой. Барс узнает в нем себя. Он висит в разделочной пещере какой-то фермы. Он может трепыхаться, но цепи неумолимо подтягивают его к тому месту, где суггесторы вспарывают митам животы и вынимают дымящиеся потроха…)

Враг продолжал играть с ним по своим правилам. И все же Барс трепыхался.

– Не верю… – захрипел он и не узнал собственного голоса, потому что попытка «слегка» придушить его не осталась без последствий.

Чужак понял то, что не было произнесено.

– Я покажу тебе твоего щенка. Начнем? – предложил голос, принадлежавший суперу, который, конечно, ни у кого и никогда не спрашивал разрешения.

Барс не видел смысла отвечать. Даже если враг действительно способен ПОКАЗАТЬ что-то сквозь годы и расстояния, то это будет всего лишь продолжением кошмара.

– Повернись, – приказал голос, обладавший почти гипнотической властностью. – И без глупостей. Не разочаровывай меня, старик. Мое время стоит дороже твоей жизни.

Барс ни на секунду не усомнился в том, что так оно и есть. Он медленно повернулся. Ощутил воздушную волну. Кто-то появился перед ним, но не сразу: вначале СИЛА, свернутая в тугую спираль, а затем уже – супер.

Спустя мгновение Барса посетила холодная отстраненная мысль. Он понял: ему повезло, дьявольски повезло. Он увидел то, что видели немногие. Лицо Дракона, которое, впрочем, тоже было всего лишь маской из костей и плоти. Однако эту маску мог содрать только сам хозяин.

Барс узнал его по ряду признаков. В конце концов, легенды времен его молодости обманывали во многом, но не во всем. Сейчас трудно поверить, а ведь он тоже был когда-то щенком и жадно впитывал все, о чем говорили супера или испуганно шептались миты. Завораживающее влияние носителей СИЛЫ не обошло его стороной. И оставался без ответа только один вопрос: сколько жизней у этого… демона?

Барс смотрел снизу вверх – Дракон был выше на целую голову и гораздо шире в плечах. В красном тяжелом сиянии, истекавшем из фонаря (словно кулак выдавливал из сердца остатки крови), открытые части его лица и рук и впрямь казались освежеванными. Улыбка сверкала, как лезвие. В глазницах чернела бездна. И, конечно, он излучал СИЛУ. Это создавало почти зримый эффект дрожания окружавшего его прозрачного кокона…

Барс понял: можно выпустить обойму в упор, но вряд ли хоть одна пуля достигнет цели.

Дракон медленно выпрямил руку, протягивая ее к его лицу. Старику понадобилось невероятное усилие воли, чтобы остаться в неподвижности. Все его существо протестовало против этого вопиющего нарушения границ дозволенного, против насилия над сутью суперанимала. В его позвоночник будто всадили раскаленый стержень, а шерсть взмокла, и по коже пробегали волны зуда, неотличимые от содроганий.

Мерзость, мерзость прикосновения другого самца… Невыносимо…

Сильнее чем когда бы то ни было Барс чувствовал себя зверем с проблесками разума – загнанного зверя, который РАЗРЕШИЛ кому-то (хозяину?!) положить ладонь себе на голову, признавая в чужаке доминанта, в то время как ревущие инстинкты требовали одного: впиться зубами в эту ладонь и драться до последнего.

Самое дикое заключалось в том, что Дракон прекрасно понимал, чего стоила Барсу мучительная борьба с самим собой. Он рисковал, применяя пытку, после которой ему мог достаться лишь бесполезный труп. Но он выиграл. Ценой смерти звериной половины разум победил инстинкты.

Дракон не ошибся. Выбери он кого-либо помоложе – и все закончилось бы простым убийством. Но Программа требовала изощренного манипулирования. Ему нужен был опытный и ХОЛОДНЫЙ супер, чтобы уравновесить излишнюю эмоциональность этой глупой самки Наксы. Потом он позаботится о Третьем…

Дракон приложил два своих твердых, как сучья, пальца ко лбу Барса. Тот превратился в статую, внутри которой осталось пепелище отбушевавшего пожара. Действительно ОСТЫВАЮЩЕЕ пепелище. И лишь жалкие призраки, разорванные фрагменты, разбитые осколки личности блуждали в тоскливой воющей пустоте. Барс тщетно пытался «собрать» себя в единое целое. А потом началось новое испытание, еще более жестокое.

Он вдруг УВИДЕЛ. И даже не увидел, а будто перенесся на несколько мгновений в другое место, отстоявшее от бункера на тысячи километров.

Он оказался в темном подземелье, превращенном в тюрьму, возле медвежьей ямы, накрытой металлической решеткой. Каждый прут был толщиной с запястье. И в эти прутья вцепились чьи-то ободранные окровавленные руки с вырванными когтями.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});