Новые приключения Незнайки: Снова на Луне - Борис Карлов

Возразить было нечего, и оба миллиардера, скептически поморщившись, кивнули.

– По крайней мере, – сказал Спрутс, – если это действительно не будет нам ничего стоить…

– Мы в целом полагаемся на вас в этом деле, господин Гризль, – поставил Пупс точку в этом разговоре.

Подали десерт, и на сцене начался любимый всеми аттракцион «резиновое лицо». Однако в роли резинового клоуна сегодня выступал уже не Козлик, а другой, срочно нанятый коротышка.

Глава пятнадцатая

Г-н Гризль ударяет кулаком по столу г-на Пупса, имея для того достаточно веские основания

Около пяти часов утра Гризль, только что возвратившийся из «Весёлого клоуна», велел разбудить Мигу и Крабса.

Слуги привели их, кое-как запахнувших халаты и отчаянно зевающих.

Гризль восседал за огромным рабочим столом в кабинете Пупса.

– Присаживайтесь, господа, – предложил Гризль, указывая на глубокие гостевые кресла перед десертным столиком. – Сейчас принесут кофе. Надеюсь, вам хорошо спалось?

Гризль уже знал, что всю ночь эти двое прохиндеев, заодно с Кротиком, играли в карты. Он даже знал, кто сколько выиграл и проиграл. Все трое легли спать, разбежавшись по своим комнатам, пятнадцать минут назад – после того, как машина Пупса засигналила перед воротами.

– Благодарю вас, – пробормотал Крабс, – неплохо.

Оба только что успели заснуть, и теперь зевота едва не выламывала у них челюсти.

– Вот и прекрасно, – сказал Гризль. – Сейчас нам надо обговорить одно срочное дельце. И, в зависимости от результатов этого разговора, вы отправитесь либо на макаронную фабрику в Брехенвиль, либо на все четыре стороны.

После такого странного заявления Мига и Крабс перестали зевать и начали усердно тереть глаза. Подали кофе, и они, обжигаясь, заглотили свои маленькие двойные порции. Гризль многие годы выпускал утреннюю газету, поэтому привык к ночной работе, и голова его была ясной.

– Ещё кофе? – предложил он.

Мига и Крабс энергично закивали и что-то замычали. Гризль распорядился и подбодрил их словами:

– Просыпайтесь, просыпайтесь же, господа! Вас ждут великие дела!

Выпив по второй чашке, мошенники стали смотреть на Гризля более осмысленно и настороженно.

– Итак, – начал тот без особых предисловий, – ближайшей ночью необходимо выкрасть с макаронной фабрики Скуперфильда некую вещицу. Зная вашу нахрапистость и прыть, я и мой хозяин полагаем, что вы легко справитесь с делом. Как, берётесь?

– Пошел ты к черту, – хмуро ответил Мига. – И ты, и твой хозяин. Сначала рассчитайтесь с нами за прошлое; мы что, даром травили для вас этих учёных ослов, Альфу и Мемегу? А между прочим, у меня здесь уже появились кое-какие долги…

– Полегче на поворотах, – предупредил Гризль, сменив тон. – Сейчас позову собаку, она тебе нос откусит. И вообще, по вам уже давно тюрьма плачет.

– Это по вам тюрьма плачет, – тоже сменил тон Мига, слегка перетрусив. – За насильственное удерживание заложников можно схлопотать такой срок, что не хватит денег на адвокатов.

– А разве вас кто-нибудь удерживает? Идите с миром на все четыре стороны, скатертью дорожка. Только я боюсь, что особенно далеко вы не уйдете, потому что за вами очень быстро приедут. Ведь господин Спрутс, – Гризль сделал страшную паузу, – пока ещё не знает, что вы предлагали моему хозяину травить его порошком. Я даже не уверен, что, узнав об этом, господин Спрутс будет делать официальное заявление в полицию…

Мига и Крабс испугались по-настоящему и даже потеряли дар речи.

– Да, да! Вы собирались травить его порошком и затем грабить! Так-то, дорогие мои. Весь разговор с вашими гнусными предложениями вот здесь! – Гризль поднял над головой коробку с видеокассетой. – Вот здесь все подробности и неопровержимые доказательства вашего гнусного преступления!..

С минуту в воздухе висела звенящая тишина.

– Благодаря исключительной доброте и деликатности моего хозяина, господин Спрутс не знает об этом чудовищном преступлении, которое вы готовили за его спиной. Но как только он узнает, – Гризль снова повысил голос, – разве он не раздавит вас в тот же час, как омерзительных, ядовитых скорпионов, – в тот же час, в ту же минуту, медленно и мучительно?!!

Гризль с силой ударил кулаком по столу.

Мига и Крабс обмякли.

– Вот что, – Гризль опять заговорил спокойно. – Вы сейчас же наденете на себя этот реквизит, – он кивком указал на сваленную на полу кучу тряпья, – и первой же электричкой отправитесь в Брехенвиль. Там вы явитесь на макаронную фабрику Скуперфильда и устроитесь на любую работу в ночную смену. Не будет вакансий, придумайте что-нибудь. А теперь запоминайте главное…

Глава шестнадцатая

Будущие бухгалтеры согласны работать за половину оклада. Вечер тянется долго, если двум коротышкам не о чем говорить. Цель перед самым носом, но непредвиденные обстоятельства меняют планы

В середине дня на железнодорожную платформу Брехенвиля сошли два ничем не примечательных типа. На первом было коротенькое полупальто грязно-коричневого цвета, на другом – длинный не по размеру клеёнчатый плащ и лыжная шапочка с оторванным помпоном. По их заспанным физиономиям можно было догадаться, что все пять часов езды в электричке они добросовестно проспали.

Разузнав у носильщика, как добраться до макаронной фабрики, они купили себе по свежей булке и, закусывая на ходу, направились вдоль протянувшейся через жиденький лесок узкоколейки в сторону дымящих фабричных труб.

Дойдя по шпалам до железных ворот, они спросили у сидевшего в зелёной будке сторожа, нельзя ли устроиться здесь на какую-нибудь работу. Сторож сказал, что вакансии всегда имеются, потому что платят мало и народ здесь не задерживается.

В конторе Мига и Крабс назвались студентами курсов бухгалтеров и попросили определить их в ночную смену. Начальник смены долго крутил вокруг да около, повторяя, что ночные уборщики в цеху ему, конечно, нужны, да только очень много приходит желающих и не всякому он работу эту доверит…

Тогда Мига напрямую предложил ему половину их ночного заработка, после чего начальник смены в считанные минуты оформил каждого на тридцать фертингов, пятнадцать из которых при утреннем расчёте отходили в его карман.

Ночные уборщики назвались Рохлей и Лопушком, они заступали в полночь и заканчивали работу в восемь часов утра.

Вечер Мига и Крабс скоротали в привокзальном буфете, потягивая яблочную шипучку и закусывая бутербродами. До начала смены была ещё уйма времени, и они старались пить как можно медленнее, специально вооружившись для этого сосательными трубочками, которые предлагались здесь даром.

После того как они выцедили по первой порции, возле них тут же оказалась уборщица с тележкой и забрала стаканы. Сидеть за пустым столом в буфете не принято, поэтому Крабс сходил к стойке и купил ещё по стаканчику.

Пить не хотелось, и они старались тянуть напиток через трубочки как можно медленнее, но ещё медленнее двигались стрелки часов…

Чтобы не привлекать к себе внимания, Мига и Крабс поочерёдно ходили к стойке, покупали яблочную шипучку, а затем молча цедили её за своим столиком.

Буфетчик стал думать, что к нему явились грабители, которые теперь дожидаются закрытия заведения, чтобы потом выхватить пистолеты и забрать выручку. Теперь каждый раз, когда кто-нибудь из этих двоих подходил к стойке, он начинал нервничать и вглядываться в лицо клиента, пытаясь угадать его намерения. Клиенту такое повышенное внимание к себе было явно не по душе: он опускал голову, отводил глаза и делал вид, что утирается носовым платком.

Когда стрелки часов приблизились к одиннадцати, настала пора закрывать буфет, и перетрусивший буфетчик собрался уже было позвать прогуливавшегося по перрону полицейского, подозрительные клиенты вдруг поднялись из-за стола и вышли.

Два десятка стаканов выпитой шипучки давали о себе знать. Мигс и Крабс кое-как брели по тёмной узкоколейке, шипучка то и дело ударяла им в носы, а животы у них раздулись так, что на куцем полупальто Крабса отлетели две пуговицы.

Предъявив разовые пропуска, они беспрепятственно прошли в огромный корпус цеха готовой продукции.

Внутри, под высоченной железной крышей, было темно и гулко. По личному распоряжению Скуперфильда огни во всех помещёниях фабрики гасили на ночь из экономии. По этой же причине никого здесь, за исключением уборщиков и вахтёров, не брали работать в ночную смену, так как за ночную смену полагалось платить вдвое больше.

– Как же мы будем подметать в темноте? – удивились Мига и Крабс, обращаясь к провожатому.

Тот вынул из карманов и вручил им по электрическому фонарику, которые крепились на поясе специальным ремешком. Тут же выяснилось, что за батарейки взимается отдельная плата – по тридцать пять сантиков за штуку. Удивляясь необычайной скупости, вошедшей здесь, как видно, в обыкновение, уборщики уплатили требуемую сумму.