Людмила Гурченко - Екатерина Мишаненкова

Но несмотря на успех, несмотря на новый этап в жизни, 1973 год стал поворотным для Людмилы Гурченко, но отнюдь не счастливым. 17 июня она вернулась со съемок, поздно вечером пришла домой, свалилась на кровать, но... отдохнуть не удалось. Вскоре ей позвонил отец, поговорил с ней, сказал, как соскучился — пять дней ее не видел. А еще через час с небольшим его не стало.

Потом были хлопоты, похороны, трехдневный отпуск со съемок в связи с «непредвиденными обстоятельствами». Она делала все, как положено, и все не могла поверить, что это навсегда.

А на следующий день ей пришлось вернуться на съемочную площадку и продолжать играть роль Анны Георгиевны. Что поделать, актерская профессия не дает передышек, и никто актрису на съемках заменить не может.

Но она была даже рада — пока работаешь, можно ни о чем не думать, кроме как о роли. Наоборот, она со страхом ждала окончания съемок, когда ей придется остаться один на один со своими мыслями и воспоминаниями. Она не просто потеряла отца, но лишилась опоры и поддержки, островка чего-то постоянного и незыблемого.

Глава 14

После «Старых стен» Людмила Гурченко больше не сидела без работы и даже отключала телефон на ночь, потому что была настолько завалена работой, что у нее не хватало сил на пустые разговоры, а уж на новые предложения тем более. Следующие несколько лет она непрерывно снималась и снималась, не всегда в главных ролях, но зато и точно не в проходных.

Теперь ее имя на афише гарантировало интерес зрителей, гарантировало сборы, а главное — гарантировало, что хотя бы одна по-настоящему качественно сыгранная роль в фильме точно будет.

Она играла роль за ролью, пробуя себя все в новых образах и жанрах, и для каждой находя что-то в себе, глубоко внутри, вытаскивая из себя нужные воспоминания, чтобы перевоплотиться в другого человека — и этому тоже научили ее «Старые стены».

В фильме «Дневник директора школы» она играет небольшую роль учительницы, которая не любит детей. Это из детства, из ее старой харьковской школы, где была лишь одна хорошая преподавательница — литературы. А из остальных она создала вот этот собирательный образ учительницы, которая ненавидит новшества, не любит учеников, но крепко сидит на своем месте, и никто ей не страшен, потому что она — часть системы.

И тут же совсем другая роль — Клара Бокардон в «Соломенной шляпке». Искрящаяся весельем, очаровательная, поющая и танцующая в дуэте с блистательным Андреем Мироновым. Есть ли кто-то, кто не знает эту легкую водевильную комедию и кто не помнит, как Гурченко там поет песенку о невезучем корнете?

Валентина в «Семейной мелодраме» — снова новый образ и снова родом из детства. Сорокалетняя женщина, уже увядающая, но еще не смирившаяся с тем, что молодость ушла. Халат с попугаями, веера из перьев и фотографии артистов на стене — все как у другой Валентины, той самой, что присматривала за маленькой Люсей во время войны, пока ее мама ходила в деревню добывать продукты.

И вновь всем известная и любимая многими поколениями зрителей музыкальная картина — «Небесные ласточки», где взбалмошная примадонна Корина, которую играет Гурченко, своей яркостью и оригинальностью явно затмевает главную героиню. Дениза прелестна, но куда ей до той тонкой ироничной пародии на зарвавшихся звезд, которую с таким вкусом и остроумием сыграла Людмила Гурченко. Остается только гадать, кого из своих коллег она вспоминала, создавая этот образ, но делала она это с несомненным удовольствием.

Разные роли, разные жанры, новые находки и новое умение находить себя в любом образе — все это буквально за пару лет создало Людмиле Гурченко репутацию актрисы, которая может сыграть что угодно, от фарса до трагедии. Именно благодаря этому ее пригласили в следующий большой серьезный фильм — на главную и очень сложную роль Нины в картине Алексея Германа «Двадцать дней без войны» по повести Константина Симонова.

Алексей Герман не слишком хотел брать ее на эту роль, о чем и сказал ей абсолютно прямо. До нее пробовались три актрисы, и ему понравилась первая, но она чем-то не устроила автора сценария. А поскольку этим сценаристом был сам Симонов, спорить с ним было бессмысленно. Две другие актрисы не нравились Герману, и в итоге решено было остановиться на компромиссном варианте — хорошей драматической актрисе, которая роль точно не испортит. Этим компромиссом и стала Людмила Гурченко. Герман так и заявил ей, что он хотел другую актрису, поэтому фильм строить будет вокруг Юрия Никулина, ну ас ней будет работать второй режиссер.

В его словах не было злобы или желания обидеть, он сказал это совершенно по-деловому, ожидая такой же деловой реакции. Вот только Людмила Гурченко так не умела, она все всегда переживала очень эмоционально, и его слова стали для нее ударом в самое сердце. И все же она это пережила, переборола себя и вышла на съемочную площадку, готовая доказать всем, и в первую очередь Герману, что лучше нее эту роль никто бы не сыграл.

Но несмотря ни на что, о работе с Алексеем Германом Гурченко вспоминала очень тепло, восхищаясь его огромным талантом, его совершенно особенным даром искать детали и творить такое, что ей хотелось сказать: «Ах, Алеша, ну откуда ты знаешь, что мы росли так? Ведь ты тогда еще только-только родился. Талант? Талант! Разве можно дать единственную точную формулировку этому понятию?» И она тоже находила детали, создавала такой образ своей героини, чтобы ее узнали все, кто пережил войну. Ее ремешок, которым она подпоясала шубку, вызвал настоящий восторг у членов съемочной группы, которые заметили, что на фотографиях военного времени и правда многие женщины с такими ремешками. Она не стала им рассказывать, откуда взялась такая «мода» — к чему было объяснять, что просто все пуговицы на пальто и шубах были выдраны «с мясом» во время давки за водой или едой. Те, кто узнавал в ее героине себя или своих близких, и так это знали.

А еще на съемках Людмила Гурченко подружилась с Юрием Никулиным, с которым они в этом фильме играли короткую и пронзительную, как натянутый нерв, фронтовую любовь. Кстати, для него это была первая роль, где ему надо было играть любовь, поэтому чувствовал он себя тоже несколько не в своей тарелке. Но с Гурченко они поладили сразу. Герман поселил их по соседству, чтобы они лучше познакомились и привыкли друг к другу. И вскоре Людмила Гурченко и правда знала и что Никулин ест, и какие у него привычки, и какие песни он любит петь под гитару.

Она обожала слушать, как он поет, как рассказывает анекдоты. Ее изумляло, как человек, столько переживший в жизни, может быть таким оптимистом, с таким юмором смотреть на все и «заражать» этим юмором других людей. Он умудрялся шутить даже на съемочной площадке, однажды, например, на репетиции любовной сцены, когда героиня говорит ему: «обними меня, у тебя такие крепкие руки.», он в ответ прошептал: «О, а если бы ты знала, какие у меня ноги!» Естественно, от хохота упала сначала Гурченко, а потом попадали и все остальные, когда им объяснили причину ее веселья. Эту сцену потом сняли далеко не с первого раза, но вообще-то это было скорее исключение — хохмы не мешали Никулину идеально играть его трудную драматическую роль.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});