Договор с дьяволом - Патриция Поттер

Ему пришлось солгать еще раз, когда несколько минут спустя пришло время прощаться.

— Прекрасная еда и прекрасный вечер. — Как и прежде, в этой лжи была доля правды.

Томпсон не протянул ему на прощание руки. Он лишь проводил Кейна к двери, так и оставив его недоумевать, почему же он удостоился такой чести. Недоумевать и волноваться. Не за себя, а за Дэйви. Что у Томпсона на уме? Он прощупывает Кейна, пытается что-то разнюхать. Что ему известно? Что он хочет узнать?

7.

Гуден, Техас

Бен Мастерс терпеть не мог ждать. Пожалуй, это было для него самым сложным в их работе.

Но на этот раз ожидание казалось просто нестерпимым. Ему никогда не нравилось быть у кого-то в долгу. А долг его Кейну О'Брайену намного превышал все остальные. Если бы не О'Брайен, его бы уже не было в живых.

О господи, как ему хотелось разрешить свои сомнения по поводу О'Бранена. Мастерс потерял его в маленьком торговом городке на техасской границе и теперь застрял здесь надолго. Дьявол сказал, что попытается переслать Мастерсу весточку, но прошел уже почти месяц, а никаких вестей он не получал. Дьявол просто исчез с лица земли вместе со своей лошадью.

И вместе с правительственными деньгами.

Мастерс увяз в этом деле по уши. Если он не правильно поставил на О'Брайена, шерифом ему больше не быть. Если бы он был человеком религиозным, то сейчас стоял бы на коленях и молился. Но в молитвы он не верил. Бог помогает тем, кто сам может за себя постоять. Его мучил вопрос: способен ли Кейн О'Брайен за себя постоять или он их обоих потянет на дно?

* * *

Кейн продолжал вести все тот же образ жизни, к которому испытывал отвращение, но который считал необходимым. Находясь под неусыпным оком Томпсона, он не мог позволить себе иной стиль поведения. Поэтому он пил больше, чем ему следовало, по вечерам играл в покер и даже еще как-то раз зашел к Розите с тем же результатом, что и раньше.

Во второй половине дня Кейн иногда выезжал на прогулку, по утрам оставаясь дома, чтобы случайно не встретиться с Николь. Это было для него слишком опасно. Он старался, чтобы его прогулки выглядели как можно безобиднее, и никогда не приближался к утесам, но ни на минуту не прекращал поисков какой-нибудь лазейки.

Сколько бы раз он мысленно ни возвращался к своей задаче, ему виделось только одно решение. Мальчик. Робин Томпсон должен располагать полезными сведениями. Он решил, что от Ники пользы не будет, — она слишком осторожна. Но Робин — из Робина просто сам бог велел извлечь информацию. Кейн еще не начал использовать мальчика. Но он заставит себя это сделать. Другого выхода нет. Время не терпит.

После нескольких вечеров, проведенных за карточным столом в обществе обитателей Логовища, он решил, что они знают еще меньше, чем он, и ничего знать не хотят. Такое отсутствие любопытства с их стороны делало расспросы еще более опасными; тогда другим тоже, вероятно, захочется узнать, где они находятся. Пока что остальным гостям было, видимо, достаточно того, что они в безопасности и могут предаваться всем мыслимым порокам.

После обеда им овладевало желание уехать отсюда подальше. Скрыться из этого похожего на мираж города, от людей, которые были ему противны, от необходимости действовать вразрез со всеми своими представлениями о порядочности.

Он сжал коленями бока лошади и пустил ее галопом. У коня не было имени; он перестал называть лошадей во время войны. Слишком часто лошади погибали. Если он давал ей имя, она становилась его другом, и от этого делалось еще больнее.

Серый лишь на время поступил в его распоряжение. Он получил его от Мастерса, и конь был чертовски хороший. Его собственная лошадь исчезла, ускакав за холмы, когда его схватили техасские власти.

Прошло десять лет, а у него снова не было ничего за душой: ни лошадь, ни одежда, ни деньги ему не принадлежали. Ему не принадлежала даже его собственная жизнь.

И времени у него тоже не было.

Кейн ехал вдоль ручья, пытаясь угадать, в каком же месте он протекает через горы. Лето было сухим и жарким, и ручей обмелел. Он спешился и напоил коня, затем прислонился к дереву. Дэйви занимал все больше места в его мыслях. Когда они были совсем еще маленькими пострелятами, то вместе бегали рыбачить. Иногда он прибегал к Дэйви домой, там всегда была еда, и нередко это была единственная его еда за весь день. Подобные исчезновения из дома всегда сулили побои, но зато он наедался досыта и несколько часов проводил среди любви и тепла.

Когда умер отец Кейна, семья Дэйви взяла его к себе, и Дэйви сделался его братом — настоящим братом. Но Кейн все равно так и не смог забыть, что он здесь чужой. Это была одна из причин, по которой он пошел в армию конфедератов. Другой причиной была его жуткая ненависть к отцу, которую не смогла смягчить даже его смерть.

Эта ненависть сгорела в адском пламени войны. Кейн вскоре обнаружил, что война — это вовсе не веселое приключение и не способ убежать от прошлого. Близость смерти сделала прошлое лишь более ощутимым. Странные вещи творились с людьми в этом аду. Некоторые из них становились лучше, некоторые — зверели. Одни находили утешение в боевом братстве. Другие делались одиночками, сторонящимися всех остальных.

Кейн принадлежал к числу последних. Он боялся привязаться. Боялся любить. Боялся чувствовать. После первого большого сражения, когда поле битвы было покрыто телами погибших и умирающих, он слышал крики о помощи и не в силах был помочь. Тогда ему самому захотелось умереть. Он попытался закрыть сердце железной броней, ему это в какой-то мере удавалось до того дня, когда он услышал взывавший к нему слабый стон Бена Мастерса.

К черту все. Нельзя позволять себе такой слабости. Ни тогда нельзя было, ни сейчас. Пора приступать к работе, к тому, что он наметил на сегодня. Сделать еще шаг к предательству.

Из сделанных на заказ сапог, которыми снабдил его Бен Мастерс, он достал складной нож. Он огляделся в поисках подходящего дерева и увидел развесистый тополь. Выбрав толстую ветку, он принялся резать.

* * *

На протяжении несколько дней Ники использовала болезнь брата как предлог оставаться дома в часы своих обычных прогулок. Дядя ничего не говорил, но она знала, что он наблюдает за ней с более пристальным, чем обычнее интересом.

Она все еще не знала, зачем неделю назад он пригласил Кейна О'Брайена на ужин, но предположения по этому поводу вызывали у нее беспокойство. Она точно знала, каким он мог быть хитрым — и беспощадным. Кейн О'Бранен ей не по душе, повторяла она себе, но все же ей не хотелось, чтобы по ее вине с ним что-нибудь произошло.

На шестой день после визита О'Брайена она чуть было не отправилась рано утром на прогулку, и не просто потому, что хотела подышать свежим воздухом. Ни тело ее, ни мысли не подчинялись ей больше. Они влекли ее к чему-то, что, как она знала, могло оказаться для нее губительным. Только усилием воли она удержалась и осталась дома. Кейн О'Брайен, конечно, мошенник, человек, который привык получать то, чего хочет, не останавливаясь ни перед чем. И все же она чувствовала дрожь всякий раз, когда вспоминала его прикосновение, его пальцы, гладившие ее щеку. Она сама не понимала, что он с ней сделал. Разбудив в ней желание, он отвернулся и посмеялся над ней.