Неправда о любви - Наталья Александрова

– Ни у кого не спер! – заверещал бомж. – Говорят тебе, мамуля, мне подарили! Преподнес дружный педагогический коллектив четвертого батальона в связи с удачным проведением учебных стрельб и выпускных экзаменов!

И с этими словами Незабудка юркнул в подворотню и бесследно растворился в ранних петербургских сумерках.

– Вот ведь скотина! – горестно проговорила Варвара Никитична, разглядывая зажигалку.

Впрочем, все обстояло не так уж плохо.

Неподалеку в хозяйственном магазине работал старый гравер Николай Иванович. Он делал дарственные надписи на часах и кружках, на авторучках и фарфоровых вазах. Наверняка сможет переделать надпись на зажигалке.

Хозяина зажигалки звали Василий Куликов, а крутого Варвариного зятя – Василий Поляков. Всего-то три буквы. С днем рождения вообще все в порядке. С сослуживцами, конечно, потруднее, но Николай Иванович справится и возьмет недорого…

И довольная Варвара Никитична отправилась к граверу.

Алла Светлова, будучи замужем, проживала тоже на Васильевском острове (суд-то у нас тот же самый, районный), только не в старой его части, а в относительно новой, ближе к Финскому заливу.

Я подходила к подъезду, и лицо у меня вытягивалось.

Собственно, этого и следовало ожидать: как в любом приличном доме, дверь была оснащена домофоном. Так что мне с самого начала нужно решать задачу – как преодолеть эту первую линию обороны. Конечно, существуют всякие профессиональные приемы и маленькие хитрости, которым меня безуспешно учил дядя Вася. Можно позвонить в какую-нибудь квартиру и назваться почтальоном, можно…

Я не додумала эту мысль до конца, потому что как раз в эту секунду дверь распахнулась, и на пороге появился мужчина средних лет, обвешанный пакетами. По два пакета у него было в каждой руке, один он прижимал локтем к боку и еще один – подбородком к животу.

– Оэие оауа ей! – проговорил он что-то совершенно нечленораздельное. Однако я напряглась и поняла, что это значило: «Подержите, пожалуйста, дверь».

– Секундочку! – Я подскочила к нему и ухватилась за дверную ручку, не давая двери захлопнуться. Мужчина попытался благодарно кивнуть мне, при этом выронил прижатый подбородком пакет. Я подхватила этот пакет свободной рукой и держала, пока он переводил дыхание.

– Спасибо! – На этот раз он говорил вполне понятно. – Вы не подержите еще секундочку?

– Да ради бога, хоть две!

Он снова кивнул, подбежал к небольшой черной машине, открыл багажник (как ему это удалось, не представляю – свободных рук у него не было) и загрузил туда свои пакеты. Затем вернулся к двери и снова вошел внутрь. Оказывается, внутри подъезда прямо на полу лежало еще несколько кульков. Наконец он их все собрал, погрузил в машину и удостоил меня еще одной порцией прочувствованных благодарностей. Не дожидаясь конца этого представления, я вошла внутрь и наконец закрыла за собой дверь.

Первая линия обороны была благополучно преодолена.

Но дальше меня ждало самое трудное.

Я поднялась на седьмой этаж, подошла к нужной двери и надавила на кнопку звонка.

Не секрет, что один и тот же дверной звонок может звучать по-разному, в зависимости от характера и настроения звонящего, – он может быть нахальным и стеснительным, печальным и жизнерадостным, строго официальным и даже слегка нетрезвым… согласитесь, что участковый милиционер звонит совсем не так, как загулявший муж!

Так вот, своему звонку я постаралась придать нужную интонацию – не слишком наглую, но уверенную и слегка утомленную.

За дверью послышались шаги, и простуженный женский голос осведомился:

– Кто здесь?

– Гражданка Светлова здесь живет? – спросила я самым официальным тоном.

– Ну, я Светлова! – отозвались из-за двери. – А вы кто?

В первый момент я жутко перепугалась. Как это Светлова? Ведь я своими глазами видела ее труп! Потом, голос совсем не похож… хотя голос – это неважно, она явно простужена, так что голос мог измениться… но труп…

И тут до меня дошла совершенно очевидная вещь. С чего я, собственно, взяла, что в этой квартире живет только одна Светлова? У Аллы вполне могли быть родственники… Хотя… что-то мне подсказывает, что вряд ли она согласилась бы жить в одной квартире со свекровью или сестрой мужа.

– Алла Светлова? – на всякий случай уточнила я.

– Она здесь не живет! – ответил простуженный голос из-за двери, и на этот раз в нем явственно прозвучал металл.

Да не простой металл, а здорово задубевший на сорокаградусном морозе.

Все ясно, простуженная особа не питает к покойной Алле теплых чувств. Но меня, курьера, тоже так просто не возьмешь, не на такую напала.

– А где она живет? – не сдавалась я. – Мне нужен ее адрес.

Замки заскрежетали, дверь открылась. На пороге возникло обмотанное шарфом существо женского пола неопределенного возраста. Впрочем, мелькнула у меня мысль, хоть возраст этой женщины и можно назвать неопределенным, но она явно немолода и куда больше подходит на роль жены того мужика, с которым разводилась Алла…

Впрочем, мысль была случайная и бесполезная.

– Заходите!.. – проворчала Светлова номер два. – Не обязательно кричать на всю лестницу. Соседи у нас очень любопытные… так кто вы такая?

– Курьер я. – Я постаралась изобразить максимум скромности и минимум амбиций. – Курьер из райсуда. У меня для гражданки Светловой документы… – И я потрясла перед ней тем самым конвертом, в который предусмотрительно засунула бланк, утащенный из суда. – Передать ей нужно…

– Давайте! – Светлова выпростала из-под шарфа руку и протянула за конвертом.

– Э, нет! – Я убрала конверт за спину. – Я могу отдать только лично в руки гражданке Светловой! Если вы даже родственница, все равно не положено!

– Положено, не положено! – забубнила хозяйка. – Давай мне, я ей сама передам…

– А паспортные данные? – строго сказала я. – А подпись?

– Да изображу я тебе подпись! – Тетка протянула руку.

Я не шелохнулась, и тогда она понимающе взглянула, и в ее руке откуда-то появилась мятая купюра:

– Возьми… я же понимаю, курьерам платят мало!

– Да вы что! – Я попятилась и изобразила возмущение. – Меня за такие вещи вышвырнут с работы!

– Да кто узнает-то? – Светлова понизила голос. – Нечего тут разыгрывать невинность! Зачем тогда пришла?

– Мне лично в руки передать надо… скажите, где я могу найти Аллу Светлову…

Я чувствовала, что разговор забуксовал, мы пошли по кругу. Вдруг откуда-то из глубины квартиры донесся мужской голос:

– Люся, кто там?

Я невольно вытянула шею, заглядывая за спину Светловой и прислушиваясь. Кажется, это был голос того самого мужика, с кем Алла была в суде, впрочем, я ни в чем не была уверена…

И тут простуженную особу словно подменили. Она надвинулась на меня, схватила за плечи, встряхнула, как куклу, и закричала яростным шепотом – если, конечно, можно кричать шепотом:

– Курьер, значит?! Знаю я, какой ты курьер! Вынюхиваешь? Высматриваешь? Кто тебя послал?!

– Никто… – пискнула я, отступая к дверям. – То есть судья Вострикова, Галина Михайловна…

– Знаю я, какая судья! – шипела она, вцепившись в мои плечи, как ястреб в курицу, или, скорее, как гарпии, ужасные птицы с женскими лицами из греческих мифов, вцеплялись в несчастных путников. – Знаю я, кто тебя послал! Так вот, передай своим хозяевам, что ничего у них не выйдет!

– Люся, кто там у тебя?! – снова раздался в глубине квартиры тот же мужской голос.

– Да это соседка за солью зашла! – ненатуральным голосом крикнула Светлова. – Не беспокойся, она уже уходит!

Одной рукой она продолжала сжимать мое плечо, а другой открыла дверь, вытолкнула меня на площадку, придала начальное ускорение и прошипела в спину:

– Проваливай откуда пришла, и чтобы я тебя больше никогда не видела!

Я от толчка пролетела целый лестничный марш, едва успевая перебирать ногами, и затормозила только ниже этажом.

Здесь я перевела дыхание, присела на подоконник и попыталась подвести итоги своего сегодняшнего похода.

Минусы его были очевидны: плечи саднило, там явно остались глубокие следы от когтей простуженной мегеры. Кроме того, она меня запомнила, и больше мне в этот дом не попасть.

Насчет плюсов было хуже.

Я толком ничего не узнала, даже не выяснила, кто была женщина с бурным темпераментом. Впрочем, я слышала в квартире мужской голос, скорее всего, голос того самого мужика, из-за которого так убивалась Алла…

Вдруг на площадке выше этажом открылась дверь. Я насторожилась, но по звуку поняла, что это была не та дверь, из-за которой меня только что выставили, а вторая, расположенная напротив.

Вслед за звуком открывшейся двери раздался громкий топот и грохот, как будто по лестнице спускался отряд кавалерии или скатывалась горная лавина, и из-за поворота лестницы показалось огромное светло-золотистое существо с разинутой пастью…