Итак моя прелесть - Джеймс Чейз

– Да… великолепно. – Она допила виски и встала. – Ну… извините, что выгоняю, но мне нужно распаковаться. Вечером Том рассчитается с вами. Спасибо за угощение.

Дилан опомниться не успел, как Шила выставила его за дверь.

Глава 8

В двадцать минут пополуночи Том встал.

– Можно приниматься за дело, – сказал он. – Хватит ждать.

– Лучше выйди и проверь, нет ли где света.

Том открыл заднюю дверь и вышел в сад.

Стояла душная ночь. Том медленно прошел по садовой дорожке до забора, посмотрел по сторонам. Все соседние бунгало были погружены в темноту. Он поспешил к дому, а тем временем навстречу ему вышла Шила.

– Тихо?

– Да… сейчас возьму лопату. Иди к забору и поглядывай.

Выкопать яму оказалось труднее, чем он думал. Клумба пустовала, они не засадили ее, и земля слежалась.

Наконец он вылез из ямы и оглядел ее сверху. На его взгляд, этой глубины было достаточно.

– Угрохал полтора часа на крошечную ямку! – с упреком бросила она. – Что ж ты за мужик?

– Заглохни! – разозлился Том. – Земля как камень.

Они зашли в спальню, где стояла коробка, уже обернутая полиэтиленовой пленкой, оттащили ее в сад и опустили в яму.

Спустя двадцать минут они вернулись в гостиную. Том налил себе изрядную порцию виски. Он был грязный, потный и взвинченный.

– Это психоз. Нам в жизни не истратить столько денег! Неужели недостаточно вознаграждения?

– Значит, мы психи, – ответила Шила. – Прими душ и ложись.

– А если кто-нибудь откопает коробку, пока мы спим?

– Ты что, хочешь сторожить всю ночь? Так валяй.

Он в изнеможении поглядел на нее.

– Какая-нибудь собака может…

– Да угомонись ты! – Она ушла в спальню.

Том постоял в задумчивости и отправился в душ. Горячая вода немного успокоила его. Зайдя в спальню, он успел заметить, как метнулась украдкой рука Шилы.

– Что у тебя там?

– Ничего.

– Ты брала из коробки деньги?

– Нет!

– Врешь! – Он с силой толкнул ее, и она упала спиной на кровать. Тогда он выдвинул ящик. Однако денег там не оказалось.

– Убедился, дикарь?

Он встал над ней. Тревога заглушила в нем чувственность.

– Я тебе не верю! Ты помешана на деньгах! Если потратишь хоть один из этих банкнотов, нам крышка! Понимаешь? Можешь ты уразуметь это своей тупой от жадности башкой? Нельзя трогать деньги, пока мы не переберемся в другой штат… понимаешь?

Она села, а в правой руке у нее были зажаты три припрятанных пятисотенных бумажки.

– Это я уже слышала. Не глухая. Что ты так взбеленился? Ничего я не трогала! Ложись спать, устроил тут балаган.

Нарочито виляя бедрами, Шила прошла через всю комнату в ванную. Она хлопнула за собой дверью, постояла, прислушалась и посмотрела на три скомканных бумажки в руке. Чуть было не попалась, мелькнуло у нее в голове. Если бы нашел, наверняка отобрал бы. Она огляделась и торопливо сунула деньги в коробку с гигиеническими салфетками, которыми Том никогда не пользовался. После этого, напевая себе под нос, приняла душ.

Том лежал в постели. Думал про бешеные деньги, зарытые в саду. Про Шилу. Что-то она припрятала. От жадности и глупости ее так и подмывает прямо сейчас кинуться по магазинам.

Шила вошла в спальню и села на кровать со своего края.

Он выключил свет. Они молча лежали в темноте. Том начал представлять, как она выглядит под простыней в своей короткой ночной сорочке. Он беспокойно заворочался.

– Эй, Казанова, – раздался ее голос. – Я узнаю симптомчики. Ты уже получил свой месячный паек. Спать. – Она повернулась к нему спиной и поджала под себя ноги.

Оба почти не спали в ту ночь.

Мейски разбудило солнце, пробившееся сквозь ветви в пещеру. Он почувствовал, что к нему вернулись силы. Недоверчиво замер. Потом медленно сел.

Мейски пожарил и с удовольствием съел яичницу с ветчиной, запив ее некрепким кофе, затем побрился и умылся водой их ведра. Из пещеры надо было уходить. Правда, он сомневался, что те двое сообщат в полицию про «бьюик». Деньги-то они взяли, так что им нет смысла поднимать шум. И все же оставаться здесь было рискованно.

Мейски задумался, куда бы ему отправиться и вдруг губы его тронула улыбка. Он вынул из бумажника старый счет, на котором записал адрес: Том Уайтсайд, 1123, Делпонт-авеню, Парадиз-Сити. Куда же еще, как не поближе к деньгам?

Долгие годы преступной жизни приучили Мейски быть всегда готовым к любой неожиданности. Еще до ограбления он предугадал, что могут возникнуть обстоятельства, при которых ему понадобится исчезнуть из вида. И он приготовился загодя. Из чемодана были извлечены густой белый парик, черный сюртук, черные брюки, широкополая шляпа и пасторский воротничок.

Через десять минут Мейски преобразился. Маленький, щуплый, седой священник, смотревший из карманного зеркальца, не имел ничего общего с Сержем Мейски. Он нацепил очки в роговой оправе, пригладил фальшивые волосы, надел шляпу.

Затем Мейски сложил в чемодан самое необходимое и не спеша спустился по тропе к «бьюику».

– Оставь денег, – напомнила Шила.

– Хоть бы настал день, когда ты напрочь забудешь слово «деньги». – Он дал ей пятерку. – Мы на мели. Не трать попусту.

– Хоть бы настал день, когда мы не будем сидеть без гроша.

– Мне пора. Никуда не уходи. Ужин принесу.

– Не уйду.

После его ухода она снова улеглась в постель, но ей не спалось. Не давали покоя деньги, спрятанные в ванной. Наконец Шила пошла туда и вынула их из коробки с салфетками. Присев на край кровати, Шила внимательно рассмотрела каждый банкнот. На вид в них не было ничего необычного, однако, не удовлетворившись простым осмотром, она прошла в гостиную и отыскала увеличительное стекло, в которое Том иногда разглядывал мелкомасштабные карты. Она включила настольную лампу и еще раз дотошно проверила все три банкнота с помощью лупы. Нет, решила она, их не метили. Тогда почему бы не потратить их?

Шила положила деньги обратно в коробку с салфетками и опять легла в постель. Она знала в центре одно подходящее ночное заведение. Когда Том вернется, она скажет ему, что хочет прогуляться, а сама отправится туда и разменяет деньги.

Часов в одиннадцать, прочитав газету и изнывая от скуки, Шила встала и оделась. Вдруг в дверь позвонили.

Шила пошла к входной двери. При виде Гарри Дилана у нее потемнело в глазах.

– Доброе утро, миссис Уайтсайд, – бодро поздоровался он. – Ну и ну! Какие непоседы! Я вижу, вы вскопали клумбу за домом. Когда же это успели?.. Ночью?

Шила не повела бровью, хотя это стоило ей невероятных усилий. В душе она готова была растерзать нудного старикашку.

– Тома укусила какая-то муха. Силу некуда девать.

– А я-то все думал, когда же вы ее вскопаете. Хорошая клумба… и размер подходящий. У меня есть лишняя коробочка петуний.

– Большое спасибо. Том сам что-то надумал.

– А что он собирается посадить?

– Не знаю, меня это совершенно не волнует, – грубо ответила Шила. – Извините, у меня кастрюля на плите. – И захлопнула дверь.

На часах было только половина двенадцатого. Утро тянулось целую вечность. Она пошла в гостиную, плюхнулась в кресло и закурила. Она уже жалела, что согласилась сидеть весь день взаперти. Тому хорошо. Он на людях, ему не скучно. Но уходить нельзя… вдруг кто-нибудь… но кто? Она села прямо, нахмурилась. Деньги зарыты. С какой стати кто-то придет их выкапывать? Ерунда! Еще поразмыслив, она решила прогуляться. Хотя бы сходить в бутербродную и поесть.

Шила прошла в спальню и переобулась. В тот миг, как она доставала из шкафа жакет, раздался звонок в дверь.

«Если это опять Дилан, я его прибью!» – подумала она, гневно прошагала по коридору и распахнула дверь.

На пороге стоял низенький, хлипкий священник. Он держал в руке потрепанный чемодан и смотрел на нее добрыми серыми глазами сквозь очки в роговой оправе.

– Миссис Уайтсайд?

– Да, но я занята, – неприветливо ответила Шила. – Извините, мы не жертвуем на церковь.

– Я пришел по поводу денег. Тех, что вы украли.

Шила почувствовала, как кровь отлила у нее от головы.

Он с язвительной усмешкой следил за выражением ее лица.

– Простите, что огорчил вас. – Он шагнул вперед, оттеснил Шилу в коридор. Потом притворил и запер входную дверь.

Шила взяла себя в руки.

– Убирайтесь вон, или я позову полицию, – сказала она.

– Напрасно. Тогда деньги не достанутся никому из нас. А ведь там хватит и мне, и вам… – Он вошел, поставил чемодан на пол. Затем снял шляпу и направился к креслу, поморщившись при виде переполненных окурками пепельниц, грязных стаканов и пыльной мебели. – Я присяду, не возражаете? Что-то неважно себя чувствую в последнее время… много хлопот.

Она стояла в дверях, смотрела на него и гадала, как ей быть. Должно быть, это пятый грабитель, которого разыскивает полиция, но в таком странном наряде! Священник!

– Нечего рассиживаться, – сказала она, стараясь придать голосу твердость. – Не знаю я ни про какие деньги… все, убирайтесь!