Пламя над бездной - Вернор Виндж

Равна слышала легкий гул и следила за профессиональным разговором троих. И улыбалась про себя. Теперь она была здесь лишняя – потому что никогда ничего не было ею сделано. Синяя Раковина и Зеленый Стебель бывали всюду, и некоторые их истории звучали дико даже для нее. У Равны была теория (не слишком широко признанная), что когда разумные существа находят общий язык и говорят бегло, остальное мало что значит. Двоих из этой троицы можно было принять за цветы в горшках или груженые телеги, а третий был не похож ни на кого из людей, которых она знала. Говорили они на искусственном языке, и у двоих вместо голосов было писклявое шуршание. И все же, послушав несколько минут, Равна могла себе представить личность каждого из них – поинтереснее ее школьных приятелей, но не слишком от них отличающуюся. Двое наездников были сожителями. У наездников для сексуальных отношений достаточно всего лишь оказаться поблизости друг от друга в нужное время года. Но эти были глубоко преданы друг другу. Особенно любящей личностью казалась Зеленый Стебель. Она была застенчивой, но упрямой, а еще – честной, что для торговца серьезный недостаток. И этот недостаток восполнял Синяя Раковина. Он был убедителен и речист, умел представить вещи в нужном свете. Но под этой внешней стороной Равна видела личность, одержимую навязчивой неприязнью к собственной хитрости и в конечном счете благодарную Зеленому Стеблю за управление собой.

А Фам Нювен? Какую его внутреннюю сущность можно здесь увидеть? Странным образом он был более таинственным, чем эти двое. Нахальный невежда, которым он был днем, вечером был почти не виден. Может быть, это было всего лишь защитное прикрытие. Этот человек родился в культуре, где доминировали мужчины – совсем не так, как в матриархате, откуда пошло все человечество Края. Под этой надутостью мог оказаться очень симпатичный человек. И потом, как он действовал с этими бритвенночелюстными. И как говорил с наездниками.

Равна вдруг поняла, что, всю жизнь читая романтические истории, она встретила своего первого героя.

***

Они ушли из «Бродячей компании» после половины третьего. До восхода солнца из-за крутого горизонта было еще пять часов. Наездники вышли их проводить. Синяя Раковина перешел на самнорский, чтобы попотчевать Равну историей о своем последнем посещении Сьяндры Кеи – и чтобы напомнить попросить насчет сбежавшего корабля.

Равна и Фам поднялись в синеющий воздух и направились к жилым башням.

Несколько минут они молчали. Возможно даже, что на Фама Нювена произвел впечатление открывшийся вид. Они пролетали над темными провалами среди ярко освещенных Доков, там, где сквозь парки и стадионы можно было видеть поверхность планеты в тысяче километров внизу. Темным на темном клубились внизу облака.

Жилище Равны находилось на внешнем краю Доков. Здесь не было смысла в воздушных фонтанах – жилая башня поднималась в открытый вакуум. Они спланировали на балкон и выровняли давление в скафандрах и в квартире. Язык Равны жил своей жизнью, рассказывая, какая у нее была квартира, когда она работала в архиве, и что с новым жильем ее не сравнить. Фам Нювен кивал со спокойным лицом. Едких замечаний, которые бывали в их прежних разговорах, он не вставлял.

Она болтала, пока они входили внутрь, а потом.., она заткнулась, и они просто посмотрели друг на друга. В некотором смысле она хотела этого клоуна с той минуты, как увидела дурацкую анимацию Грондра. Но до сегодняшнего вечера в «Бродячей компании» она не чувствовала, что правильно было бы привести его к себе домой.

– Ну вот, я…

Эх, Равна, странствующая принцесса. Где же твой бойкий язычок?

Она села, наклонилась, положив руку ему на руку. Он улыбнулся ей в ответ – тоже застенчиво, о Силы!

– У вас очень симпатичный дом.

– Я его отделала в стиле первобытной технологии. Место на краю Доков имеет свои преимущества – естественный вид не затмевается огнями города. Вот, давай покажу!

Она приглушила свет и раздвинула занавеси. Окно с естественной прозрачностью выходило на край Доков. Сегодня должен быть потрясающий вид. По пути из «Бродячей компании» небо было до ужаса темным. Внутрисистемные заводы либо не работают, либо скрыты за планетой. Даже кораблей пролетало мало.

Равна вернулась и встала рядом с Фамом. Окно виднелось неясным прямоугольником.

– Подожди минуту, пока глаза привыкнут. Здесь нет усиления.

Теперь ясно виднелся круглый бок планеты – облака с редкими точками света. Равна обняла его рукой за талию и ощутила его руку на своих плечах.

Ее предположение было верным: сегодня на небе господствовала Галактика. Зрелище, на которое старые работники-вринимийцы благополучно не обращали внимания. Без усиления свет был очень тусклым. Двадцать тысяч световых лет – это очень, очень далеко.

Сначала виделся намек на туман, случайные звезды кое-где. Глаза привыкали к темноте, и туман обретал форму, выгибался дугами, где-то ярче, где-то тусклее. Еще минута – и в тумане показались узлы, полосы угольной черноты, отделяющие друг от друга изогнувшиеся рукава.., структура структур, и все вращается вокруг бледной ступицы, которая была Ядром. Мальстрем. Водоворот. Застывший поперек всего неба.

У Фама – это было слышно – захватило дух. Он что-то сказал – какие-то поющие звуки, не трисквелин и уж точно не самнорский.

– Я всю жизнь провел на узком клочке всего этого. И думал, что я хозяин космоса. Мне даже и присниться не могло стоять здесь и видеть все это великолепие сразу. – Рука его напряглась у Равны на плече, потом расслабилась и погладила ее по шее. – А если долго смотреть, мы увидим какие-нибудь признаки Зон?

Она медленно качнула головой.

– Но их легко себе представить.

Равна показала свободной рукой. В целом Зоны Мысли соответствовали распределению масс в Галактике. Безмысленная Бездна тянулась внутрь к галактическому Ядру. Дальше шла Зона Великой Медленности, где родилось человечество, где невозможны сверхсветовые скорости и где цивилизации жили и умирали незнающие и незнаемые. И Край – звезды на расстоянии четыре пятых всего размера Галактики от центра, далеко отходящие от плоскости и включающие такие места, как Ретранслятор. Известная Сеть в том или ином виде существовала в Крае уже миллиарды лет. Она не была цивилизацией – мало цивилизаций живут дольше миллиона лет. Но записи о прошлом были абсолютно полными. Иногда они были внятными. Существенно чаще для их чтения приходилось выполнять переводы с переводов, переданных от одной исчезнувшей расы к другой, и без всякой возможности подтверждения или проверки – хуже, чем это может быть с любым сообщением многокаскадной сети. Но кое-что всегда было абсолютно ясно: всегда были Зоны Мысли, хотя они постепенно, кажется, смещались к центру. Всегда были войны и мир, расы, всплывающие из Великой Медленности, тысячи мелких империй. Всегда были расы, идущие к Переходу, чтобы стать Силами.., или их жертвами.

– А где Переход? – спросил Фам. – Вон та, дальняя темнота?

Темнота между галактиками.

Равна тихо рассмеялась.

– Это все туда входит, но.., видишь внешние отроги спиралей? Они в Переходе.

Как и почти все, что дальше сорока тысяч световых лет от галактического центра.

Фам Нювен долго молчал. Равна ощутила, как по нему пробежала мелкая дрожь.

– После разговора с этими колесниками я.., кажется, я лучше понимаю, о чем ты меня предупреждала. Есть многое, чего я не знаю, что может меня убить.., или даже хуже.

Наконец-то триумф здравого смысла.

– Это верно, – тихо сказала Равна. – Но дело не только в тебе или в том, что ты здесь недолго. Можно изучать это всю жизнь и все равно ничего не знать. Сколько времени нужно рыбе, чтобы понять побуждения людей? Аналогия не слишком хорошая, но единственно надежная. Мы по сравнению с Силами Перехода – просто безмозглые твари. Все, что люди вытворяют с животными – изобретательность, садизм, милосердие, геноцид, – все это в миллион раз изощреннее развивается в Переходе в миллионе направлений. Зоны – это естественная защита. Без них вряд ли возник бы человеческий или эквивалентный разум. – Она махнула рукой в сторону туманных клубов звезд. – Край и то, что под ним, – это океанская бездна, и мы – твари, плавающие в глубоких водах. Мы настолько ниже тех, кто на поверхности – как бы они нас ни превосходили, – что им нас не достать. Конечно, они забрасывают сети, а бывает, насыщают верхние слои ядом, который мы даже не замечаем. Но глубокие воды остаются относительно безопасным местом.

Равна остановилась. Аналогию можно было продолжить.

– И точно так же, как в океане, есть постоянный дрейф планктона в глубину. Есть вещи, которые можно сделать только Наверху, для которых нужны почти разумные заводы, но которые могут здесь работать. Синяя Раковина кое-что назвал в разговоре с тобой: антигравитационная ткань, разумные устройства. Такие вещи являются величайшим физическим богатством в Крае, потому что мы сами их делать не можем. А их добыча – смертельно рискованная затея.