Не отрекаются, любя... (СИ) - Лабрус Елена

— Приятно познакомиться, Вера Мальцева, — накрыла её руку второй ладонью Файлин и отпустила.

«…Реверт, Мальцева, вы на второй этаж, — махнула рукой классный руководитель и покачала головой. — Уж и не знаю когда-нибудь эти фамилии будут звучать раздельно.

— А зачем? — ответил ей какой-то шутник. — Однажды они будут звучать просто Реверт…»

Вера тряхнула головой, прогоняя неуместные воспоминания, что как у собаки Павлова возникали рефлекторно, то на скрип качелей, то на её девичью фамилию.

— Файлин, вы сказали у вас осталось не так много времени, — стараясь, чтобы её голос звучал как можно беззаботнее, спросила она. — Вы имели в виду сроки?

— Сроки? — удивилась девушка, а потом догадалась. — А, вы о сроках работ!

— А вы о чём?

— Я о выставке. Меня пригласили в Японию, и я хотела бы закончить новую серию работ, что тоже хочу выставить.

Вера мысленно выдохнула. Глядя на болезненный вид девушки, она боялась услышать, что Файлин осталось не так много времени жить, и была искренне рада, что ошиблась.

— Но об этом потом. Я ещё всё вам расскажу, если, конечно, вам будет интересно.

— Уже очень интересно, — искренне кивнула Вера. — Но вы правы, прежде всего работа.

Опыт научил её не задавать клиентам глупые вопросы, вроде «А зачем вам декорировать стены в студии?» или «Почему не выбрать другую комнату под студию, пока здесь идёт ремонт?»  

Вера задала кучу вопросов исключительно по делу: пространство единое или зонированное, цветы живые или искусственные, предпочтительнее дерево или камень и много других, но на все Файлин отвечала примерно следующее:

— А как бы вы сделали для себя?

— Для себя я бы сделала, например, иллюзию регулярного французского парка, с уходящей вдаль перспективой и ваши работы: белое на фоне живых зелёных изгородей, — ответила Вера, тоже по опыту зная, что надо сразу предложить какую-то идею, чтобы мысли клиента уже закружились вокруг неё. И не хотелось бы повторяться, но быть ландшафтным дизайнером — значит быть каменщиком, плотником, садовником, маркетологом и психологом одновременно.

Как профессионал, что всегда носит с собой лазерную рулетку, Вера сделала замеры и получила в качестве аванса такую неприличную сумму, что не знала, как и благодарить Иванну Вигеновну.

— Нет, нет, это не на материалы, — возразила та, изобразив на лице даже подобие улыбки. — Это только за вашу работу, Вера Сергеевна, ведь вам, я думаю, придётся отказаться от других проектов и почти всё время проводить здесь, поэтому мы не будем скупиться.

Вере неловко было признаться, что нет у неё никаких других проектов, поэтому она промолчала. И только когда уходила, уже думая о том, как ей из этого района удобнее выехать к Зойкиной больнице, обернулась, увидела, как женщина ведёт девушку за руку и ужаснулась:

Файлин Монго была не просто больна, она была слепа.

Глава 14. Марк

— Привет, красавица, — улыбнулся Марк, когда Зойка открыла глаза.

— Реверт! — выдохнула она, прикрылась рукой, потёрла лицо. — Да уж, красотка.

Она убирала осыпавшуюся под глаза тушь, поправляла волосы, пухлыми пальцами с яркими разноцветными ногтями вытирала лицо, пока Марк, открыв бутылку воды, купленную внизу в фойе больницы, жадно глотал отвратную, словно зачерпнутую из болота, тёплую жидкость.

— Долго тут сидишь? — подтянулась повыше к изголовью кровати Зойка.

— Всю ночь, — пожал он плечами. — Хотел перевезти тебя в другую палату, отдельную, — показал он на пустующую рядом кровать, — но врач сказал, что ты отделалась лёгким испугом, сегодня ещё возьмут анализы на всякий случай и выпишут.

— Ну вот и чудно, что выпишут, — выдохнула она. — Там как, всё плохо?

— Нет, всё зашибись, — усмехнулся Марк. — Конечно, всё плохо, Зой. Но ты жива, и никто не пострадал, это главное. Остальное, — он махнул рукой, — повод отстроить всё заново и сделать ещё круче. Правда?

Она покачала головой и тяжело вздохнула.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты сам как, Марк Реверт?

Он неопределённо пожал плечами.

— Ясно. Что Верка? В позе?

— Я бы на её месте даже разговаривать с собой не стал, но она всегда была лучше меня. Она нашла для меня слова. Терплю. Заслужил.

— Просто дай ей время.

Марк улыбнулся.   

— Конечно, дам. Тем более ей сейчас не до меня. Она хочет открутить башку тебе. Или мужу. Или вам обоим.

— О, чёрт!

Зойка накрыла лицо простынёй.

— Да, да, вот так тебя и похоронят, Зоя. В белом саване, — закрыв бутылку, поставил её на пол Марк. — Ну рассказывай, как ты докатилась до жизни такой.

Зоя тяжело вздохнула, отчего тонкая ткань приподнялась над лицом, а потом резко села и уткнулась лицом в руки, что видимо, означало: пиздец мне стыдно, Марк.

— Давно вы? С Измайловым? — не испытывал он по этому поводу никаких эмоций, просто хотел услышать Зойкину версию и всё.

— Три месяца, — повернулась Зойка к нему и виновато скривилась. — Я даже не могу сказать почему и как так вышло.

— Вот так. Чпок! Чпок! — показал он неприличный жест. — Зой, ну мне-то не надо. Не знаю, как так получилось, — передразнил он. — Вы же с Измайловым со школы шпилитесь.

— Марк, ты не можешь этого знать. Ты учился в другой школе.

Это ты Зоя не всё знаешь, вздохнул он, но вслух сказал другое.

— Ты забываешь, что мы были с Измайловым в одном баскетбольном клубе. Вместе ездили на сборы в одной команде. А там все всё про всех знали.

 — Да, в другой школе, куда Верка потом от нас ушла. Хотя мне почему-то казалось, что вы были знакомы раньше.

— Мы и были знакомы. Раньше. — Воспоминание об этом «раньше», об их первой встрече, толкнулось в грудь острым краем, заставив сердце биться чаще. Чёртовы воспоминания! Они меня доконают.   Марк выдохнул. — Но сейчас мы не обо мне и Вере. Сейчас мы о тебе и Измайлове. А ты со школы по нему сохнешь.

— Угу, — подоткнула Зойка простынь под полные бока, — прямо видно, как высохла. Ну да, он приходил ещё в школе, когда ему в другом месте не давали. Что было, то было, — покачала она головой. — А потом я вышла замуж.

— О-па! — сел Марк, резко выпрямившись в неудобном кресле. — Не знал.

Хотя это было неудивительно. А что он знал? Об этом городе? О людях, что всё то время пока он мотался по миру, здесь взрослели, старели, умирали — просто жили и как могли устраивали свою жизнь. Люди, которых он не знал, и люди, о которых только думал, что знает. Всё изменилось не только для него. И чем сильнее он погружался в жизнь здесь, тем острее это чувствовал.

— А ты как думаешь, откуда у меня деньги, на которые я подняла бизнес?

— Никак не думаю, — честно признался Марк. — Но с радостью тебя послушаю.

— Соскучился? По нашей скучной провинциальной жизни? — усмехнулась Зойка.

Нет, покачал головой Марк.

Не хотелось ему снова всё это вспоминать: что было у него детство, мама, отец, младшая сестра, друзья, девочка, что вызывала в нём столько эмоций — он едва понимал, что с ним происходит. Девочка, в которую в ту самую первую встречу, когда в чужой школе ввалил за неё Измайлову, он влюбился раз и навсегда. Бойкая, отчаянная, бесстрашная девочка, по которой он до сих пор сходил с ума…

— Так и где муж? — спросил Марк.

— В общем, это долгая история, и не самая интересная, скажу тебе честно, — повернулась Зойка, поправила подушку и легла. — Дядька он был хороший, но, как любовник… ну так себе, пусть земля ему будет пухом.

— Ясно, Зоя, ясно: потрахивал тебя Измайлов и в пору твоего замужества. Ничего у вас с ним не закончилось, — встал Марк. Засунув руки в карманы, пошёл к окну. — А муж умер от чего?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Погиб. В аварии, — не стала она возражать на счёт «потрахивал».

Марк понимающе кивнул.

— Соболезную. Говоришь, богатый был человек? — смотрел он на тусклое солнце, что с трудом пробивалось сквозь осеннюю хмарь. Похоже сегодня весь день будет утро.