Былины. Исторические песни. Баллады - Сборник

Нос, корма – по-звериному,

А бока зведены по-змеиному,

Да еще было на Соколе на корабле:

Еще вместо очей было вставлено

Два камня, два яхонта,

Да еще было на Соколе на корабле:

Еще вместо бровей было повешено

Два соболя, два борзые;

Да еще было на Соколе на корабле:

Еще вместо очей было повешено

Две куницы мамурские;

Да еще было на Соколе на корабле:

Еще три церкви соборные,

Да еще было на Соколе на корабле:

Еще три монастыря, три почестные;

Да еще было на Соколе на корабле:

Три торговища немецкие;

Да еще было на Соколе на корабле:

Еще три кабака государевы;

Да еще было на Соколе на корабле:

Три люди незнаемые,

Незнаемые, незнакомые,

Промежду собою языка не ведали.

Хозяин-от был Илья Муромец,

Илья Муромец сын Иванов,

Его верный слуга – Добрынюшка,

Добрынюшка Никитин сын,

Пятьсот гребцов, удалых молодцов.

Как издалече-далече, из чиста поля

Зазрил, засмотрел турецкой пан,

Турецкой пан, большой Салтан,

Большой Салтан Салтанович.

Он сам говорит таково слово:

«Ай вы гой еси, ребята, добры молодцы,

Добры молодцы, донские казаки!

Что у вас на синем море деется?

Что чернеется, что белеется?

Чернеется Сокол-корабль,

Белеются тонки парусы.

Вы бежите-ко, ребята, ко синю морю,

Вы садитесь, ребята, во легки струги,

Нагребайте поскорее на Сокол-корабль,

Илью Муромца в полон бери;

Добрынюшку под меч клони!»

Таки слова заслышал Илья Муромец,

Тако слово Добрыне выговаривал:

«Ты, Добрынюшка Никитин сын,

Скоро-борзо походи на Сокол-корабль,

Скоро-борзо выноси мой тугой лук,

Мой тугой лук в двенадцать пуд,

Калену стрелу в косы сажень!»

Илья Муромец по кораблю похаживает,

Свой тугой лук натягивает,

Калену стрелу накладывает,

Ко стрелочке приговаривает:

«Полети, моя каленая стрела,

Выше лесу, выше лесу по поднебесью,

Не пади, моя каленая стрела,

Ни на воду, ни на землю,

А пади, моя каленая стрела,

В турецкой град, в зелен сад,

В зеленой сад, во бел шатер,

Во бел шатер, за золот стол,

За золот стол, на ременчат стул,

Самому Салтану в белу грудь;

Распори ему турецкую грудь,

Расшиби ему ретиво сердце!»

Ах тут Салтан покаялся:

«Не подай, Боже, водиться с Ильей Муромцем,

Ни детям нашим, ни внучатам,

Ни внучатам, ни правнучатам,

Ни правнучатам, ни пращурятам!»

Три поездки Ильи Муромца

Из того ли из города из Мурома,

Из того ли села да Карачаева

Была тут поездка богатырская.

Выезжает оттуль да добрый молодец,

Старый казак да Илья Муромец,

На своем ли выезжает на добром коне

И во том ли выезжает во кованом седле.

И он ходил-гулял да добрый молодец,

Ото младости гулял да он до старости.

Едет добрый молодец да во чистом поле,

И увидел добрый молодец да Латырь-камешек,

И от камешка лежит три росстани,

И на камешке было подписано:

«В первую дороженьку ехати – убиту быть,

Во другую дороженьку ехати – женату быть,

Третюю дороженьку ехати – богату быть».

Стоит старенький да издивляется,

Головой качат, сам выговариват:

«Сколько лет я во чистом поле гулял да езживал,

А еще такового чуда не нахаживал.

Но на что поеду в ту дороженьку, да где богату быть?

Нету у меня да молодой жены,

И молодой жены да любимой семьи,

Некому держать-тощить да золотой казны,

Некому держать да платья цветного.

Но на что мне в ту дорожку ехать, где женату быть?

Ведь прошла моя теперь вся молодость.

Как молоденьку ведь взять – да то чужа корысть,

А как старую-то взять – дак на печи лежать,

На печи лежать да киселем кормить.

Разве поеду я ведь, добрый молодец,

А й во тую дороженьку, где убиту быть?

А и пожил я ведь, добрый молодец, на сем свете,

И походил-погулял ведь добрый молодец во чистом поле».

Нонь поехал добрый молодец в ту дорожку, где убиту быть,

Только видели добра молодца ведь сядучи,

Как не видели добра молодца поедучи;

Во чистом поле да курева стоит,

Курева стоит да пыль столбом летит.

С горы на гору добрый молодец поскакивал,

С холмы на холму добрый молодец попрыгивал,

Он ведь реки ты озера между ног спущал,

Он сини моря ты на окол скакал.

Лишь проехал добрый молодец Корелу проклятую,

Не доехал добрый молодец до Индии до богатоей,

И наехал добрый молодец на грязи на смоленские,

Где стоят ведь сорок тысячей разбойников

И те ли ночные тати-подорожники.

И увидели разбойники да добра молодца,

Старого казака Илью Муромца.

Закричал разбойнический атаман большой:

«А гой же вы, мои братцы-товарищи

И разудаленькие вы да добры молодцы!

Принимайтесь-ка за добра молодца,

Отбирайте от него да платье цветное,

Отбирайте от него да что ль добра коня».

Видит тут старыи казак да Илья Муромец,

Видит он тут, что да беда пришла,

Да беда пришла да неминуема.

Испроговорит тут добрый молодец да таково слово:

«А гой же вы, сорок тысяч разбойников

И тех ли татей ночных да подорожников!

Ведь как бить-трепать вам будет стара некого,

Но ведь взять-то будет вам со старого да нечего.

Нет у старого да золотой казны,

Нет у старого да платья цветного,

А и нет у старого да камня драгоценного.

Только есть у старого один ведь добрый конь,

Добрый конь у старого да богатырскиий,

И на добром коне ведь есть у старого седелышко,

Есть седелышко да богатырское.

То не для красы, братцы, и не для басы -

Ради крепости да богатырскоей,

И чтоб можно было сидеть да добру молодцу,

Биться-ратиться добру молодцу да во чистом поле.

Но еще есть у старого на коне уздечка тесмяная,

И во той ли во уздечике да во тесмяноей

Как зашито есть по камешку по яхонту,

То не для красы, братцы, не для басы -

Ради крепости да богатырскоей.

И где ходит ведь гулят мои добрый конь,

И среди ведь ходит ночи темныя,

И видно его да за пятнадцать верст да равномерныих;

Но еще у старого на головушке да шеломчат колпак,

Шеломчат колпак да сорока пудов.

То не для красы, братцы, не для басы -

Ради крепости да богатырскоей».

Скричал-сзычал да громким голосом

Разбойнический да атаман большой:

«Ну что ж вы долго дали старому да выговаривать!

Принимайтесь-ка вы, ребятушки, за дело ратное».

А й тут ведь старому да за беду стало

И за великую досаду показалося.

Снимал тут старый со буйной главы да шеломчат колпак,

И он начал, старенький, тут шеломом помахивать.

Как в сторону махнет – так тут и улица,

А й в другу отмахнет – дак переулочек.

А видят тут разбойники, да что беда пришла,

И как беда пришла и неминуема,

Скричали тут разбойники да зычным голосом:

«Ты оставь-ка, добрый молодец, да хоть на семена».

Он прибил-прирубил всю силу неверную

И не оставил разбойников на семена.

Обращается ко камешку ко Латырю,

И на камешке подпись подписывал, -

И что ли очищена тая дорожка прямоезжая,

И поехал старенький во ту дорожку, где женату быть.

Выезжает старенький да во чисто поле,

Увидал тут старенький палаты белокаменны.

Приезжает тут старенький к палатам белокаменным,

Увидела тут да красна девица,

Сильная поляница удалая,

И выходила встречать да добра молодца:

«И пожалуй-кось ко мне, да добрый молодец!»

И она бьет челом ему да низко кланяйтся,

И берет она добра молодца да за белы руки,

За белы руки да за златы перстни,

И ведет ведь добра молодца да во палаты белокаменны;

Посадила добра молодца да за дубовый стол,

Стала добра молодца она угащивать,

Стала у доброго молодца выспрашивать:

«Ты скажи-тко, скажи мне, добрый молодец!

Ты какой земли есть да какой орды,

И ты чьего же отца есть да чьей матери?

Еще как же тебя именем зовут,

А звеличают тебя по отечеству?»

А й тут ответ-то держал да добрый молодец:

«И ты почто спрашивать об том, да красна девица?

А я теперь устал, да добрый молодец,

А я теперь устал да отдохнуть хочу».

Как берет тут красна девица да добра молодца,

И как берет его да за белы руки,

За белы руки да за златы перстни,

Как ведет тут добра молодца

Во тую ли во спальню, богато убрану,

И ложит тут добра молодца на ту кроваточку обманчиву.

Испроговорит тут молодец да таково слово:

«Ай же ты, душечка да красна девица!

Ты сама ложись да на ту кроватку на тесовую».

И как схватил тут добрый молодец

да красну девицу,

И хватил он ей да по подпазушки

И бросил на тую на кроваточку;

Как кроваточка-то эта подвернулася,

И улетела красна девица во тот да во глубок погреб.

Закричал тут ведь старый казак да зычным голосом:

«А гой же вы, братцы мои да все товарищи

И разудалые да добры молодцы!

Но имай-хватай, вот и сама идет».

Отворяет погреба глубокие,