Бывшие. Я тебя верну! - Оливия Лейк

ей букет, а в ответ Еву получил. – Здравствуй, поночка, – чмокнул во вкусную щечку.

Наташа даже не взглянула на цветы: взяла и тут же бросила на кресло, словно мысли заняты чем-то более важным. Он до сих пор там лежал. Никому не нужный.

Я ждал жену. Играл с дочкой, купал, спать укладывал, но внутри огнем ревности выжигало до тла, напалмом просто. Где она? С кем? Почему поступает так? Я звонил, но ответа не дождался. Мне казалось, что убью ее. Если обманывает меня, то просто убью. Не потому что гад такой, простить не смогу – Наташе я все прощу, – а потому что, если она это сделала, значит, выбрала другого и от меня уйдет. А я не отпущу. Не отдам!

По гостиной мазнул белесый свет фар. Я поднялся, подошел к системе видеонаблюдения и вывел на экран камеру на подъездной дорожке.

Спортивный Nissan GT-R погасил фары. Наташа вышла через минуту и это было так… Она улыбалась не мне. Красивая, глаза блестят, губы искусаны – я ударил кулаком в стену и вырубил видео. Подожду. Птичка прилетела…

– Явилась? – я как мог сдерживался. Думал, может, Наташка хоть глаза для приличия опустит. Нет, шубу сбросила, нахально демонстрируя сексуальное тело, улыбнулась снисходительно и дерзко:

– Явилась.

Я стремительно бросился к ней, хотел за плечи встряхнуть, но увидел чертову бретельку, возмутительно оголившую спелую грудь в черном кружеве. Сучка. Я дернул ткань вместе с лифчиком и с жадностью сжал. Наконец-то!

– Рома! – ахнула Наташа, пытаясь прикрыться. Поздно, мной владело вожделение. Я всегда ее хотел. Это женщина самая сладкая из всех, каких пробовал. Таких просто больше нет. Она моя на всех уровнях близости. – Я же говорила, мне нельзя… – сбивчиво объясняла, когда соски острые теребил. Ее эрогенные зоны знал отлично, находил на ощупь с закрытыми глазами. – Нельзя, Рома…

– Хватит! – оборвал и впечатал в стену. – Что за херня! Я хочу жену!

– Я тебе объясняла…

– Посмотри до чего довела меня! – прервал и дернул штаны. Ствол каменный на волю вырвался. Я схватил тонкое запястье и заставил ладонь сжаться на тугой головке. – Я весь, блядь, как оголенный нерв! – провел по всей длине ее рукой, ощущая, как волна необузданного предвкушения из глубины поднималась. Наташка дышала прерывисто, губы влажные кусала. – Ты нужна мне, – в губы агрессивно впился, под ягодицы подхватил, ноги на пояс закинул.

– Рома, не надо… – еще пыталась сопротивляться нашему безумию, но язык-то и дело с моим сплетался. Я запустил руку между ног, трусики рванул и погладил внизу. Мокрая и горячая. Я ввел два пальца внутрь. Наташа выгнулась навстречу и ногтями спину мне вспорола. Я соки ее собирал, а носом обнюхивал шею и грудь, кусал и зализывал следы. Моя. Не было здесь чужого мужика. Пальцы достал и втянул аромат медовой вишни. Так пахло ее возбуждение. Я поднес их к сочным губам – Наташа развратно обхватила, сверкая глазами, втянула в себя, словно это мой член. У меня перед глазами поплыло все от удовольствия, и я одним толчком до упора вошел в нее.

– Наташка, люблю тебя… – шептал, в который раз поражаясь, как идеально мы подходили друг другу. Такая тугая и влажная, отзывчивая и страстная. Всего меня до капли выпила. Мы кончили вместе, не разрывая поцелуя, заглушая стоны.

– Если узнаю, что у тебя есть кто-то, – намотал длинные волосы на кулак, – убью.

– А если у тебя? – вызывающе дернула головой. Я сглотнул. Сердце сделало кульбит и оглушительно громко понеслось навстречу вопросу. У меня нет никого, но это не значит, что мне нечего стыдиться.

– Оставь завтра Еву у кого-нибудь из бабушек. Вместе вечер проведем, обсудим все.

– А что сейчас мешает?

– Сейчас я слишком хочу тебя, – и подхватил ее на руки, в спальню понес. Мне нужна долгая и мучительно сладкая ебля с женой. Этот агрессивный секс у стенки даже за раз не считался.

– Мне нужно в душ, – Наташа пыталась убрать мои алчные руки, но вместо этого содрал с нее чертово платье вместе с остатками белья. Его все равно уже не спасти. – Не нужно… – рвано выдохнула, когда прижался членом к крепким ягодицам, увлекая на кровать. Подложил подушку под бедра, устраиваясь сзади, кусая шею и спину, как животное, спариваясь со своей парой. Истинной.

– Рома… что ты…

Я не понимал откуда этот протест! Тем более что чувствовал, насколько ей нравилось, что мы делали. Я гладил ее всю, размазывал семя, метил свою женщину. Она должна пахнуть мной везде. Чтобы в первую очередь сама не забывала, чья она.

Обвел тугое колечко мышц и надавил. Наташа любила такие ласки, только если сильно возбуждена. Сейчас она прижалась к моему паху, насаживаясь на член, шипела от острого возбуждения, наслаждалась моими руками. Значит, по-прежнему хочет только меня. Моя Княжна не могла так притворяться. Она страстная и искренняя. Если любит, то любит. Если ненавидит…

– Да… М-мм, – я бурно кончил, продолжая активно ласкать клитор и толкаться внутрь, до краев наполняя ее семенем. Тугие стенки сократились в оргазме, и она в сладкой истоме ослабла.

Господи, надеюсь я никогда не узнаю истинную силу противоположности любви. Ненависти своей Княжны…

Глава 12

Только ты не узнаешь, слез моих не увидишь,

Не срастется вовеки сломанная ветка.

И меня покидая, никогда не раскайся

И, навеки прощаясь, обмани, но останься

Обмани, но останься…

Наташа

Рома полностью потерял самообладание и меня за собой потянул. Сопротивление бесполезно, да и вряд ли возможно: обоюдное влечение – одинаково остро разит нас обоих. Хорошо, пусть будет так. В последний раз.

Я расцарапала ему спину, агрессивно встречая каждый толчок, кусая губы, смешивая наше дыхание. Я не знала, как его ублажала та женщина, но этот раз Рома не забудет.

Это было безумие. У нас всегда было понимание в постели, но в сегодня словно рвалось внутри что-то, стремилось навстречу, хотело поймать ускользающую близость и редкое в жизни полное единение тел. У меня были мужчины до Ромы, но я ни с кем не чувствовала себя настолько женщиной. Он стал частью меня. А я была его продолжением. Именно поэтому так больно. Я резала по-живому, с мясом и кровью выкорчевывала из сердца любовь. Ломала кости, отдаляясь от мужчины. Моего мужа. Уже не моего…

Я лежала тихо. Боялась пошевелиться. Животные, когда пытались защитить себя, замирали, притворялись мертвыми. Я поступила так же. Рома тоже молчал. Возможно, он тоже заметил звенящую пустоту вокруг нас.