Ночной народ - Марина Наумова

- Да, я подтверждаю, - поспешил добавить Нарцисс.

- Ты понимаешь, что ты делаешь сейчас?

Взгляд Элшбери просвечивал Эрона насквозь.

- Я знаю, - не слыша собственного голоса, отозвался Эрон.

- Знаешь ли ты, что с этого момента ты навсегда оставляешь естественный мир и попадаешь в мир мечты? Пусть даже и в мир мечты о кошмаре?!

Сама атмосфера зала изменилась: Эрон понял вдруг, что это не просто вопросы и ответы - часть выверенного, повторяющегося обряда. Это и напугало его, и успокоило. Он мог предсказать теперь приблизительно, что за этим последует.

- Я знаю все и хочу этого, - уже твердо ответил Эрон.

И наступило молчание.

Трещали факелы, горели устремленные на неофита глаза. Все работало на значимость и торжественность момента.

- Хорошо, - дотянув паузу до логического завершения, вновь заговорил Элшбери. - Ты готов получить печать бога?

- Да, я готов.

Кровь застучала у Эрона в висках... но и это ему показалось. Она была так же мертва, как и сердце; просто привычка заставила его на миг поверить, что это так.

Еще бы - то, что сейчас происходило, было не менее значимым для него, чем рождение или смерть.

В центре толпы - теперь все стояли полукругом, обступив непонятно каким образом оказавшегося прямо перед Эроном Элшбери, - возник чан с кипящей водой. Или не водой - жидкость опалесцировала, светилась, но все это могло быть и результатом невероятной концентрации энергии вокруг нее.

Эрон завороженно наблюдал, как Элшбери погружает в булькающую, пузырящуюся поверхность жидкости руку и она начинает светиться синим огнем. Вскоре весь свет из чана перекочевал ему на ладонь, которая, в свою очередь, разгоралась все ярче. И вот эту раскаленную донельзя руку Элшбери поднял перед собой и прижал к обнаженной груди Эрона.

В первую секунду Эрон ослеп и оглох от боли. То, что проникало в него, не было даже огнем - это было нечто во много раз более горячее, чем огонь.

Мечущиеся во все стороны искры перекочевали с руки на его ребра.

Элшбери отнял ладонь - но на груди Эрона остался гореть, прожигая насквозь ошметки прежней души, пятипалый отпечаток.

Эрон и сам не понял, как ему хватило сил не закричать во весь голос. Огонь пылал у него внутри, сводя с ума, но боль начинала уже угасать, превращаясь в почти приятное тепло, и в таком виде расходилась по телу, достигая кончиков пальцев.

Вскоре Эрон ощутил небывалый подъем сил. Тяжело дыша после перенесенного потрясения, он поднял глаза, оглядел присутствующих и понял, что их интерес к происходящему начал угасать. Уже шушукались о своем задние ряды, кое-кто откровенно повернулся к Эрону спиной. Монстры начали расходиться - остаток церемонии интересовал их гораздо меньше, чем поведение новичка в момент принятия Печати.

- Племя луны приветствует тебя, Эрон Бун! - торжественно провозгласил Элшбери. - Теперь ты один из нас.

Элшбери отвернулся, и с этого момента Эрон, казалось, перестал для него существовать.

Эрон не успел окончательно прийти в себя, как остался наедине с Нарциссом.

- Я же говорил, что все будет в порядке, - положил тот руку Эрону на плечо. - Ты прекрасно прошел испытание.

- Да? - растерянно переспросил Эрон, стараясь привыкнуть к новому самоощущению.

Нарцисс энергично закивал головой:

- Ты был великолепен!

25

Вечером Глория сообщила Шерил Энн, что у нее невыносимо раскалывается голова, и под этим предлогом удалилась в свой гостиничный номер, где смогла, наконец, поплакать от души.

Постепенно усталость, вызванная несколькими бессонными ночами, взяла свое, и Глория заснула-забылась тяжелым, беспокойным, но лишенным сновидений сном.

Проснувшись в совершенно разбитом состоянии, она умылась, привела себя в порядок и нехотя спустилась вниз, в уже знакомый бар - едва ли не единственный в Шир-Неке.

- Глория, привет! - издали закричала ей Шерил Энн, сжимающая в руках только что поданный официантом бокал с двумя сырыми яйцами по рекомендации одного из косметических журналов.

- Приятного аппетита, - машинально ответила Глория, сворачивая в ее сторону. Как бы там ни было, ей было намного тяжелее оставаться наедине с собой. Пусть Шерил Энн казалась ей несносной болтушкой - возле Глории сейчас просто не было ни одного человека, с которым она могла бы пообщаться.

Шерил Энн была для нее той соломинкой, за которую хватаются, только не имея другого выбора.

- И как твоя голова?

Шерил Энн выглядела великолепно, она была на взводе, и ей это шло.

- Знаешь, уже лучше, - Глория с трудом вспомнила о вчерашней лжи. - А как у тебя дела?

- Все замечательно, - подняла большой палец Шерил.

- Ну и хорошо, - вздохнула Глория, не догадываясь, что этим невинным вопросом сдвигает заслонку, сдерживающую словесный поток новой подруги.

- Еще в детстве мне предсказывали, - затараторила Шерил Энн, - что мужчины будут виться вокруг меня, как бабочки вокруг лампы. Знаешь, я действительно не бываю одна подолгу. Ты даже не представляешь, с кем я сейчас познакомилась! Замечательный вариант. Этого человека зовут Кертис, он страшно богат и разводится с женой.

Глория посмотрела на нее пристально и странно.

Шерил Энн принадлежала к тому миру, закрытому сейчас для самой Глории, в котором можно по тысяче раз знакомиться, расставаться, налаживать утраченные отношения. Миру, в котором жизнь двигалась по своим суетливым законам.

А что было у нее?

Пустота и страшные газетные заголовки. Да еще прикрытый хлопчатобумажной простыней труп, исчезнувший затем из морга. И - тоска. Тоска человека, у которого от души остался один кровоточащий обломок, наполненный болью.

- Значит, ты сегодня едешь к нему? - переспросила Глория.

- Нет, как раз сегодня у меня свободный день, так что мы поедем с тобой, как договаривались.

Глория вопросительно посмотрела на Шерил Энн. Она не помнила, о чем они могли договариваться, да и было ли это вообще. Мало ли, что сболтнешь спьяну!

Вспомнив, она чуть не хлопнула себя по лбу.

Ну конечно!!! Ведь Шерил Энн обещала довезти ее на своей машине до Мидиана!

26

Ночь и день имеют разные представления о расстоянии: иной раз ночной километр превращается днем в ничто.

Ворота Мидиана, прячущиеся ночью за темнотой, были сейчас хорошо видны с дороги. Они торчали над колючим ежиком зарослей сухой травы, как гнилые зубы - щербатые, неровные, между которыми гигантский стоматолог-протезист вставил решетчатую пластину.

При виде входа в ночной город Шерил Энн чуть не вздрогнула. Неприятное ощущение возникло и у Глории, но она подавила его - ведь это место было так дорого ее Эрону!

- Боже мой, - передернула плечами Шерил Энн, останавливая машину и открывая дверцу, - неужели это место ты искала?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});