Святая Земля. Путешествие по библейским местам - Генри Мортон

Меняющиеся судьбы различных конфессий в отношении храма Гроба Господня могли бы составить содержание большой и увлекательной книги. Каждый дюйм святого пространства выгравирован на карте традиций. Граница между владениями францисканцев и греков столь же реальна, как граница между Австрией и Италией, а места, выделенные коптам, сирийцам и армянам, утвердились в итоге многовековых повседневных служб.

Гробница нашего Господа и ротонда, внутри которой она находится, являются общей собственностью всех церквей. У них есть определенные права на проведение процессий, служение литургии по установленным датам и поводам. Галерея крестоносцев, которая ведет от ротонды, принадлежит грекам, в то время как соседнее святилище с северной стороны — это часовня Явления Иисуса Богоматери, за которую отвечают францисканцы. Копты, как я уже говорил, имеют собственную маленькую часовню, пристроенную непосредственно к ротонде. Сирийцы владеют угольно-черной часовней, лишенной каких бы то ни было украшений, в стороне от центральной ротонды, в нее ведет низкая каменная дверь, напоминающая вход в узилище. Церковь Св. Елены и часовня Ризположения принадлежат армянам. Голгофа разделена между католиками и греками; часовня Воздвижения Креста — греческая, а соседняя часовня Поклонения Кресту, как и алтарь Стабат Матер — место, где Благословенная Дева приняла в свои руки безжизненное тело Иисуса, — католические.

Можно перейти к бесконечной череде других часовен и святых мест, но я назвал лишь самые важные и священные. Абиссинская церковь, которая в XVI в. владела ценной территорией внутри храма, была постепенно оттеснена, и сегодня представляет собой колонию темнокожих монахов, обитающих возле часовни Св. Елены, где они выстроили несколько хижин.

Другие конфессии в ходе исторического развития вынуждены были отказаться от права собственности на святые места в пределах храма Гроба Господня: так, грузинская церковь вынуждена была уйти оттуда в 1644 году, поскольку в результате национальных бедствий не смогла платить чрезмерно высокую ренту турецкому правительству.

Когда люди с пренебрежением относятся к конфликтам и ссорам, вспыхивающим между различными христианскими общинами за право обладания частью храма Гроба Господня, они забывают — или попросту не знают — об исключительной тонкости и сложности этой ситуации. Подобные ссоры выглядят недостойными и непростительными, но такова человеческая природа, и понять причины конфликтов довольно легко.

Как я уже сказал, каждый дюйм территории четко обозначен, границы установлены, хотя и остаются невидимыми для глаз — но не для традиционного взгляда, который видит их с предельной ясностью. Однако некоторые участки содержат святилища, являющиеся общей собственностью, и разные конфессии имеют право по особым случаям возжигать там лампады. Для того чтобы сделать это, их представителям необходимо вторгаться в пределы, принадлежащие другим общинам. Это и есть самый опасный момент. Когда копты, например, имеют право провести процессию через территорию греческой или армянской церкви или наоборот, человеческая слабость порой проявляется слишком сильно, и ее не удается сдержать!

Прежний епископ Гор как-то раз показывал Иерусалим одному из моих друзей, который спросил его: что бы сказал Иисус обо всех этих сектантских спорах вокруг Его гроба. И епископ ответил: «Я верю, Он сказал бы, со своей чудесной улыбкой: „У моих детей должны быть игрушки. Разве не все дети спорят о своих игрушках?“».

3

Нет на земле строения, которое имело бы более причудливую историю, чем храм Гроба Господня.

После взятия Иерусалима в 70 году н. э. первые христиане, те, кто бежал в Пеллу, вернулись к руинам своих домов. Они составляли связующее звено с Иисусом Христом. Старейшие из них видели Его, возможно, даже говорили с Ним; а младшие, должно быть, знали место Кальвария, дом, где проходила Тайная Вечеря, Гефсиманский сад и все другие места, отмеченные в земной жизни нашего Господа. Любой из них, кому было больше 50 лет, мог иметь яркие воспоминания о Суде и Распятии.

Я помню, как весной 1919 года проходил по руинам Ипра и других городов по соседству с ним, буквально стертых с лица земли. Передо мной открылось печальное зрелище: крестьяне возвращались, чтобы взглянуть на те места, где прежде стояли их дома, они убирали с дороги мешавшие им кирпичи и камни, раскапывали входы в подвалы и там обустраивали жилища, сооружая крыши из ржавых листов железа или любого другого материала, способного защитить их от дождя. Упорство, с которым люди возвращаются к своим разрушенным домам после войн и землетрясений, доказывает, что желание обрести связь с прежней жизнью — один из наиболее мощных инстинктов человека.

Христиане из Пеллы, должно быть, бродили по насыпям и руинам Иерусалима точно так же, как крестьяне Ипра и Камбре, но им искать путь сквозь упадок помогало нечто большее, потому что Тит сознательно оставил такие приметы местности, как укрепления Ирода, мощные башни, в то время как в Ипре было разрушено все. Наверное, первым христианам было проще отыскать свои прежние дома, чем жителям Камбре. Кроме того, Иерусалим стоит на твердой скальной породе, и Тит не использовал взрывчатку для уничтожения зданий. А потому, несомненно, они начали строительство на местах, вдвойне священных для них, на местах, связанных с Учителем, а не только с их собственной, домашней историей. Мы не знаем, как они относились к Кальварию. На самом деле есть основания предполагать, что они испытывали гораздо большее почтение к дому, где проходила Тайная Вечеря — дому Марии, матери Марка, дому, в котором Иисус появился после Распятия, в котором произошло чудо Пятидесятницы и в котором, согласно традиции, Благословенная Дева провела остаток жизни. Вскоре на месте этого дома появилась церковь, которая известна как Кенакул; это слово является производным от латинского кена — «столовая»[4]. Безусловно, для тех христиан, через сорок лет после Распятия, было естественнее почитать место, связанное с последней проповедью Христа, Его явлением после Вознесения и Сошествием Святого Духа, а не трагическую гору Голгофу. Но, несмотря на то, что они, насколько нам известно, не построили церковь над могилой Христа, мы можем совершенно определенно сказать, что само это место было всем известно. Восточный склад ума никогда не забывает места, ассоциируемые со священными событиями.

В течение почти шестидесяти лет Иерусалим оставался не более чем лагерем Десятого легиона Фретензис. Вокруг этого лагеря появилось небольшое количество хижин купцов и маркитантов, а среди руин, несомненно, высилось несколько домов, хозяева которых были изгнаны или погибли; на горе Сион появилось со временем маленькое поселение христиан, сгрудившееся вокруг Кенакула. Вероятно, это было все население города, потому что прежние жители либо были убиты при взятии Иерусалима Титом, либо высланы в изгнание.