Стефан в гостях у ведьмы (СИ) - Луковская Татьяна

Стефан снова принялся бродить из угла в угол: «Думай, Стешка, думай! Отбивать заставу надобно ехать самому. А пустят ли эти, мирные, меня обратно в град?» Бремя принятия решений давило на плечи.

— Господарь, дозволь, я поеду заставу отбивать, — уже привычно вынырнул из темного угла проныра Генусь.

— Чтобы ты в Дарницу деру дал? — не стал скрывать недоверие Стефан.

— Ну, в Дарницу я и без твоего ведома могу «деру дать», коли захочу, — без тени обиды спокойно ответил Невесский.

— Вместе поедем к заставе, и этого шустрого Банькова с собой прихватим, чтобы шляхтичей без меня не баламутил, — наконец, принял решение господарь.

«И к Маричке клинья не подбивал, пока меня нет», — додумал Стефан про себя.

С последними отблесками вечерней зари отряд добрался до Хлыновой заставы. Некогда веселая и полная жизни, теперь она сиротливо стояла на холме с распахнутыми настежь воротами, и пронзительной тишиной навевала тревожное уныние. Быстро сгущавшийся мрак добавлял зловещих красок. Стефан был уверен, что любой из его казачков с радостью повернул бы назад к уютной Яворонке, если бы была на то хоть малейшая возможность. Да и он сам, сурово сдвинув брови и горделиво гарцуя на вороном коне, в душе невольно трепетал перед предстоящей схваткой. Эх, дайте сюда тысячу врагов в обличье людей, и он с азартом кинулся бы в самое пекло, но воевать с мерзкими тварями, видеть, как они рвут на части твоих товарищей… «Нельзя бояться, их нельзя бояться, — как скороговорку повторял Стефан слова, услышанные когда-то от Яромира Ковальского. — Испугался — пропал. А я не боюсь, мне еще жениться надо».

Чуть поодаль, демонстративно отворачивая лицо в сторону, ехал насупленный Яков Баньков. На бледной коже его шеи остались синие следы от пятерни Стефана, они были заметны даже в сумерках. Памятуя о цветочках и стишках, Стефан хотел прихватить в поход и романтичного Франтишека, но разумно рассудил, что дружков следует разъединить. Часть товарищей Банькова господарь оставил при граде, поручив Михасю приглядывать за строптивцами, а часть потащил к заставе, сбить спесь в бою с болотниками.

У подножия заставского холма отряд остановился, Стефан приказал обнажить сабли и зарядить пищали. Подавая пример, он первым направил коня в воротный проем. Не разумно, ведь за стенами могли быть не только дикие твари, но и люди Вепря — любая шальная пуля легко выбила бы господаря яворов из седла, но Стефану еще долго придется учиться осмотрительности.

Следом, не отставая ни на шаг, на опустевший заставский двор влетел пан Невесский. Как не пытался Стефан отделаться от этого навязчивого господина, Генусь, размахивая королевской грамотой, увязался следом. Вдвоем они объехали по кругу утоптанную сотнями ног площадь, Стефан махнул воинам прочесать терем и постройки. Никого найти не удалось: ни животных, ни людей. Застава была абсолютно пуста, все вещи, забытые впопыхах, так и валялись на своих местах. Даже окрестные крестьяне не успели наведаться, чтобы прихватить «нужное в хозяйстве» добро наместника.

— Спешиться и занять оборону, — выкрикнул Стефан, спрыгивая с коня. — Когда эти твари всегда появлялись? — спросил он у одного из воинов Хлына.

— По-разному, могли и к утру нагрянуть, — срывающимся голосом сообщил тот.

Сам пан Хлын ехать в свое горячо любимое имение наотрез отказался, твердя как заведенный: «Лучше сразу повесьте, лучше сразу повесьте». «Надо будет, и повесим», — гаркнул на него Стефан, но с собой не потащил. Какой прок от сломленного страхом человека?

Сумерки сгущались. Ночь, выползая из леса, быстро захватывала луг и оборонительные валы с засекой. Невесский разумно посоветовал на опушке ельника развести по кругу заставы высокие костры, тогда и в темноте будут хорошо видны незваные гости. В сизое украшенное первыми робкими звездами небо потянулись белые столбы дыма. Застава погрузилась в ожидание.

Стефана снова мучило желание провалиться в сон, еще ни разу ему не удалось хорошо отоспаться в Яворовом крае. Веки упрямо тяжелели, а шапка сама собой сползала на глаза. «Может вздремнуть, караульные разбудят? А вдруг…» Встрепенувшись, как выскочивший из лужи воробей, Стефан уставился в темноту между кострами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Полночь. Тишина. Никого. Звездное небо всей вечной мощью наваливалось, кружа голову. В ивняке у затянутого камышами ручейка залился трелью соловей. Костры медленно прогорели, но восток уже побелел будущей зарей. Ночь на исходе, болотники не появились. Что дальше? Ждать. Днем прочесать окрестности, расспросить у местных. Попытаться найти дневное логово тварей.

Стефан уже начал набрасывать круговорот дел на день, как в отдалении послышался неясный свист. Успевшие расслабиться воины насторожились, вглядываясь в предрассветную дымку. Ухо четко улавливало ритмичный стук копыт. Всадник?! Со стороны Яворонки.

Несколько мгновений ожидания и у подножия холма появился ни кто иной, как Михась.

— Что случилось? — чуть не вываливаясь, поспешно с частокола перегнулся к нему Стефан.

— Болотники у стен Яворонки, очень много, — выпалил Михась хриплым голосом. — В городе все в ужасе, за тобой послали.

«Обыграли, провели как мальчишку?!! — заскрипел зубами Стефан. — А там Маричка, а защищать ее кому — старику Адамусю, трусливому Хлыну, а может птенцу Франтишеку?»

Глава XV. Призраки

Помчаться сразу к Яворонке не получилось, люди валились с ног без сна. И Стефану пришлось дать приказ на отдых. Воины попадали на кинутые на землю зипуны и, подложив под голову руки, провалились в тяжелый сон. И только господарю не спалось, дремота убежала прочь. Стефан возбужденно расхаживал по тихой заставе.

— Михась, — безжалостно толкнул он в бок свернувшегося калачиком у частокола денщика.

— А?! Чего?! — спросонья завертел тот головой. — Я тутачки!

— Михась, ты как из крепости вышел, чтобы сюда прискакать, ежели там болотников полным-полно?

Этот вопрос навязчиво снова и снова приходил на ум Стефану.

— Так этого, хранитель, пан Липник, подземельем вывел и коня дал. Добрый конь, мелковат только под меня…

— Подземельем?! — перебил денщика господарь. — Вот старый хрыч, а мне карту подсунул, где никаких ходов из Яворонки и в помине нет, — заскрежетал Стефан зубами. — Ты хоть запомнил, как тебя вели?

— Да какое там, мне ж глаза завязали, в темноте вон шишку себе набил, — Михась задрал чуб, показывая ссадину, — потолочки у них там больно низкие.

— И ты как баран дался? — презрительно усмехнулся Стефан.

— А что мне оставалось, мне ж тебя предупредить надо было, а он сказал — или так или не как? Я, знаешь ли, хозяин, первое выбрал, — Михась обиженно насупился.

— И куда он тебя вывел? — не обращая внимание на обиду, продолжил допрос Стефан.

— Прямо в ельник, и конь там уж стоял. Я сел, да поскакал.

— А болотники? — наклонился к нему Стефан.

— Да им, видать, не до меня было, — шмыгнул носом Михась. — Там этот безголовый пушкарь Демид по ним палить из пушки стал, да они только злее стали, по камням ползти на стены пытались. Веришь, у меня волосы на голове шевелились, а уж я много чего повидал. Яворонцы их бревнами да чем придется закидывать стали, вроде как отбились, но точно сказать-то не могу.

— Хорошо, хоть новые ворота поставить успели, — проворчал Стефан, внутренне расхваливая себя за хозяйственность.

— А тебя там ждут как заклинателя болотников. Им наши порассказали, как ты матерого волчищу взглядом прогнал. Пан господарь, говорят, ведьмак сильный, приедет да всех тварей разгонит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Стефан оттянул начавший душить ворот. «Ведьмака нашли, ежели б я знал, как оно у меня тогда получилось».

К полудню отряд выступил в обратный поход. На заставе Стефан упрямо оставил полсотни воинов, назначив новым командиром гарнизона бедового казака Миколку. Застава должна жить, а власть господаря — не замыкаться только в пределах столицы.

«А Адамусь мне не доверяет, а может ведет свою игру, — дорогой размышлял Стефан. — Вепря он боится и не верит, что я тому могу хребтину переломить. Оттого и старается и нашим и вашим угодить, вьется промеж нас, это понятно. А про повелителя болотников он, наверняка, знает больше, чем сказывает. Вернусь, прижму старого сыча, пусть все выкладывает».