Первый Долг Родине - Юрий Трофимов

...Тем временем, подскакивая на кочках и ухабах, Урал вёз нас на встречу новой беде. Сквозь небольшое окно кунга виднелись деревянные постройки, меняясь периодически на кирпичные пятиэтажки. Названия населённых пунктов давали представления о местности.

Маленькая девочка папе:

- Пап, а пап, покажи, как слоники бегают

- Да ну отстань!

- Ну, пап.

- Говорю же, отстань!

- Ну, пап.

- Ладно. Рота, газы!

ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ

Прибытие.

Урал остановился у кафе-бара "Капкан". В этом небольшом помещении обычно отдыхали, заливаясь пивом и водкой, некоторые офицеры нашей части. Сюда за сигаретами бегали озадаченные "слоны" и "духи". А то и сами старослужащие не спеша, заходили отовариться. Пиво, правда, срочникам не продавали. За этим драгоценным напитком приходилось топать за пределы военного городка.

Приехали. Прозвучала команда строиться. Над дорогой состоящей из железобетонных плит заплывших слоем грязи нависали деревья. Через пятьдесят метров один за другим стояли несколько одноэтажных, серых построек похожих на фермы. Это и были казармы полка связи, полка ВВС, штабы полков и узел связи. По другую сторону дороги находились вещевой склад и санчасть, вокруг которой летом произрастала дикорастущая конопля. Минуя бойлерную, по узкой асфальтированной дорожке мы проследовали к одному из этих зданий, обогнув его с правой стороны. Вдоль прилегающих строений и окружающих их дорожек расположились вековые деревья и вечно зелёные карликовые пихточки. Вход в казарму с двух сторон под углом 45 градусов закрывали мешки с песком, а справа на стене виднелась табличка красного цвета с названием и номером полка. На весёлую трель звонка вышел дневальный и, увидев "старлея" и "прапора" отдал воинское приветствие и подал команду: "Дежурный по роте на выход". Выстроившись напротив дежурной части, мы ждали своей участи. По команде дневального появился старшина кавказской национальности, а вслед за ним вышли старослужащие, злорадствуя нашему прибытию. Нарушителей вывели из строя и куда-то увели. Это были первые залётчики побывавшие на ближайшей "губе" (гауптвахте). Остальные после некоторой суеты и проверки количества прибывшего личного состава отбились, так как команда "отбой" прозвучала до нашего приезда.

Казарма несколько отличалась от Ковровской. Следуя по тёмным помещениям, взгляд с любопытством и тревогой скользил повсюду, сравнивая обстановку с предыдущим казённым помещением. При входе так же стоял дневальный, но без телефонов на тумбочке, как это было в учебке. Напротив него, располагалась дежурная часть полка и проход во внутрь казармы. Да, да весь этот отдельный полк связи умещался в одном одноэтажном здании. С права от него находился туалет, сушилка и комната для хранения и чистки обуви. Вот оно новшество. Здесь военнослужащие, приходя в казарму, обязаны были снимать сапоги и надевать тапочки, которые вечно пропадали или рвались. На тапочки белой краской наносили номера кроватей. Бывало так, что после отбоя старшина в хмельном угаре поднимал весь полк срочников (офицеры, прапорщики и контрактники размещались в военном городке) и сверял номера на тапочках. У кого не совпадали с номером кровати, проводил кулаком удар в грудь, а то и несколько и записывал в книгу залётчиков. Потом на них сваливались наказания в виде, каких либо тяжёлых работ, нарядов, выкапывание ямы либо кросс в ОЗК (общий защитный комплект, состоящий из резины) в противогазе. После такой пробежки пот течёт ручьём в буквальном смысле этого слова. Хорошее средство для похудания. Получше всяких там "Герболайфов"!

Дальше по взлётке слева находился кабинет командира батальона, напротив него комната досуга, где стоял телевизор, аудио магнитофон, столы, стулья стеллаж для книг, журналов и газет. Далее находились два спальных пролёта со спортивным уголком с левой стороны в первом из них. И в конце казармы разместились каптёрка, бытовая комната, два кабинета командиров роты и не работающий учебный класс связистов, находившийся в запущенном состоянии. На одном из трёх столбов спального пролёта слева и права были закреплены керосинные лампы, а на остальных искусственные цветы. Пол казармы выполнен из линолеума. По мимо климатических условий, этим обусловливается необходимость применения тапочек. Ведь от сапогов на линолеуме появляется множество чёрных черкашей, которые дневальные, матерясь, отскребают лезвиями. Не все естественно следуют установленному правилу и ходят по взлётке в сапогах, непременно пачкая её подошвой.

На следующий день всех Федуловских танкистов отправили дальше, оставив в полку связистов и автобатовских водителей. Уже в тот же вечер из отведённых нам прикроватных тумбочек пропали некоторые личные вещи: гуталин, туалетная вода, а после и фотоальбомы, зубные пасты, зубные щётки, мыло, конверты и другое. Сразу же чувствовалось давление со стороны старослужащих срочников, офицеров и прапорщиков полка. Все перечисленные не любили москвичей, а так же нагружали "слонов", то есть нас, по полной программе. Тех, кто прослужил пол года, с самого начала службы в этой части так не грузили. Им отводилось почётная роль объяснять нам скрытую специфику службы. Считалось, что те, кто учился в учебке, службы не видели, а наоборот расслаблялись и филонили. Теперь в обязанности "слонов" входило убирать за старослужащих мусор, мыть полы и выполнять за них установленные руководством полка задачи. То есть должны делать все виды работ и расстилать и заправлять кровати "дедам" и "дембелям", которых в казарме было большинство. Кроме этого за каждым "дембелем" закрепляли несколько "слонов", которые должны были исполнять любые его прихоти: найти деньги, приносить подписанную сигарету во время "стодневки" (сто дней до приказа), забирать в столовой масло со словами: "разрешите доложить, сколько дедушке служить", кому-то даже подшивали ночью подворотничок. После отбоя "слоны" рассказывали на ночь "дедам" сказку:

Сказка.

Спи дедок. Спокойной ночи.

Дембель стал на день короче

Пусть присниться тебе сон

Баба с пышною...

Море водки, пиво таз

Вовки Путина приказ

Об увольнении в запас....

В конце сказки необходимо точно сказать, сколько осталось дней до приказа и до увольнения в запас.

Так же у нас отбирали, а кто не отдавал, - воровали шапки, латунные бляхи, портянки, сапоги, обложки военных билетов и прочее. К нашим с Лёхой персонам уделялось больше негативного внимания, чем к остальным, так как большинство питало заочную ненависть к москвичам, а тут ещё и упёртость ощутили в ответ на неуставные задачи. Мне постоянно попадало, когда я не желал расправлять кровать прикреплённому к нашей группе "дембелю" дагестанцу в то время, когда все остальные находились в нарядах. Ночью "слонов" поднимали и заставляли убирать казарму, мыть туалет, кого-то били, от меня требовали играть на гитаре, что меня в принципе часто выручало. Наличие синяков объяснялось личной невнимательностью и неуклюжестью, например: "словил дверной косяк, упал". Правда, стукачи сделали своё дело, и поэтому наказывался весь полк, а пострадавшие заступали в наряды на вторые сутки. Замполиты роты и полка ежедневно уверяли, что дедовщины в нашем подразделении нет, пытались проводить профилактические мероприятия, направленные на недопущение неуставных правил взаимоотношений между военнослужащими и контролем появления у личного состава синяков и ссадин. Для этого на каждого военнослужащего заводилась карточка-вкладыш представляющая собой следующее:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});