Молчание солдат - Сергей Самаров

– Доктор, Ангел с Сохатым на месте не сильно скучают?

– Да... Скучают... Ты желаешь их прокатить?

– Понимаешь, странная ситуация. За мной «хвост» увязался. Два «БМВ», периодически меняют друг друга. В каждом по пять человек. Мне не кажется, что угонщики положили на моего «Гешу» взгляд. Ведут профессионально. Менты так не смогут. Я проверил их, хорошо работают. В последние годы жизни особых гадостей я за собой не припоминаю. И не могу в толк взять, чем вызвал такое интенсивное внимание к своей персоне...

– Прикроем, – без раздумий говорит Ангел. – Выезжаем... Ты где сейчас?

– Встречаемся у метро «Тушинская».

– Годится.

Пулат отключается, Доктор Смерть выключает спикерфон и смотрит на Басаргина.

– Кто это может быть? – задумчиво спрашивает Басаргин.

– Проверим, – позевывая, говорит Сохатый и покручивает на пальце брелок с ключами от машины. – Для того и едем.

– Там десять человек...

Дым Дымыч посмеивается:

– Там две машины, а у нас три... Одна просьба. Доктор, покажи мне карту города. Крупно. Я плохо знаю тот район.

Доктор открывает карту Москвы и увеличивает район метро «Тушинская».

– И проверь телефон Пулата, – внезапно добавляет Басаргин.

Доктор бросает на командира короткий удивленный взгляд и вводит с клавиатуры знакомый номер. И тут же присвистывает:

– Могу всех поздравить, хотя я еще не Дед Мороз и до Нового года еще далеко... Хороший подарочек, а главное, для меня совсем неожиданный... Командир, как ты дошел до жизни такой? Откуда ты знал? Подключение к контролю и по номеру Пулата... Значит, звонок Пулата слышали, и Ангела с Сохатым там уже ждут... Если есть техническая возможность и оперативная необходимость, с минуты на минуту подключатся к нашему городскому номеру.

– Прекрасно! Такое подключение сразу зарегистрирует центральный компьютер, и нам из Лиона дадут на проверку «зеленый свет»... То есть мы вступаем в дело на законных основаниях и начинаем тесно сотрудничать с Юрием Петровичем...

– Кто ждет Ангела с Дым Дымычем? Что происходит? – спрашивает Мочилов, оглядывая по очереди интерполовцев. – Это как-то касается наших дел или вам своих до пенсии хватит?

Басаргин серьезен.

– Это напрямую касается наших дел. Номер Пулата взяли на контроль, как мне кажется, после того, как он звонил Сохно и передал ему сведения на Имамова и Раундайка. Или даже раньше, когда сам Сохно звонил ему с просьбой навести справки. Но это едва ли, потому что тогда непременно взяли бы на контроль и наш городской номер. А его пока не взяли. Пока нам известно лишь немного, но будем исходить из этого... Значит, кто-то в России тоже имеет спутники, которыми пользуется довольно активно. И это, мы знаем, не ФСБ... Доктор, задай вопрос относительно странных генералов другому генералу – Астахову. И не забудь поинтересоваться спутниками. Его это заставит действовать активнее.

Доктор набирает номер. Долго слушает длинные гудки.

– Нет на месте... Свяжемся позже... Или сам позвонит... У него аппарат фиксирует все входящие звонки... А что будем делать сейчас? Пулат ждет...

3

Лица и глаза – это абсолютно разные вещи... Как человек Востока, воспитанный в умении читать одно по лицам и совсем иное по глазам, Руслан Вахович Имамов знает это прекрасно. Лица почти спокойно улыбаются, источая благодушие, чуть не благодарность за гостеприимство. У всех, кроме сопровождающего арабов чеченца. Этот не умеет за собой следить, он открыт, как настоящий ичкериец-воин, готовый идти без страха и сомнения напролом. И тем горд, почему и не понимает своей ограниченности. Руслан Вахович уже узнал его. Этот парень раньше служил у Хаттаба и входил в число особо доверенных лиц Иорданца. Узнает Имамов и остальных. Тех, что улыбаются и напряженно смотрят. А суженные зрачки говорят именно о тайном внутреннем напряжении. Когда зрачки расширены, человек всегда возбужден или испуган, но, во всяком случае, он согласен в любом качестве раскрыть себя, как раскрывает глаза. А вот суженные зрачки – признак тайных мыслей, старательно спрятанных за занавеской улыбки. Рисовать на лице улыбки восточные люди умеют мастерски...

– Мы пришли передать тебе добрые слова от нашего общего друга и его пожелания помощи неба в делах твоих. Будь здоров и удачлив, а об остальном Аллах позаботится... – говорит старший из гостей, и Руслан Вахович с легкой улыбкой кивает в такт его словам. – Как твое здоровье? Как здоровье у членов твоей семьи?

– Наш общий друг отлично знает, что у меня нет семьи. Я когда-то слишком много внимания уделял работе, надеясь потом, в неопределенном будущем, подумать и о себе, а времени на это всегда не хватало...

– Прости. Я не хотел напоминать тебе о твоей беде. Это случилось непреднамеренно. Но все мы слишком много думаем о делах и мало внимания уделяем своим семьям... Впрочем, у меня тоже, если ты знаешь, семьи нет. Моя жена и дети погибли, когда американцы бомбили Афганистан...

– Прости, – точно той же фразой отвечает Имамов, – я не хотел напоминать тебе об этом...

Приносят чай. Заварили в чайнике. Перед гостями ставят не кружки, а пиалы. Чай в самом деле хороший, и гости, промерзшие в дороге, пьют его охотно, принимая в себя тепло и терпкость. Чай разливает радист, потому что охранники должны заниматься своим делом. Им они и занимаются. Причем именно так, как следует это делать. Стоят в стороне, кажется, что невнимательно по сторонам смотрят, но Руслан Вахович сам учил их так вести себя. Пусть гости думают о плохих телохранителях. От плохих телохранителей ждут плохой службы. На самом деле они хорошие телохранители и в любую секунду готовы вскинуть автомат, чтобы дать короткую прицельную очередь. Кто думает о противнике плохо, кто чувствует свою победу заранее, тот чаще бывает в проигрыше. Это закон...

– Судя по кончику твоего носа, – говорит Имамов старшему гостю, – вы держите путь издалека. В это время года кончик носа может служить показателем высоты перевала, который пришлось преодолеть.

– Чем тебе не нравится мой нос? – непонимающе спрашивает араб.

Все правильно, он сам еще и не чувствует. Зеркало воин с собой не носит. Не доводилось много дней в него заглядывать. А в горах мороз, особенно по ночам, кусачий. Кончик носа араба слегка покраснел, и облупливается кожа. А он этого не чувствует. А если и чувствует, то не придает значения такому пустяку.

– Ты его отморозил в высокогорье. Наверное, пришел с другой стороны перевала через ледник? Это путь непростой, и не каждому по плечу. Я рад, что ты сумел его преодолеть...

Имамов делает пару маленьких глотков и ставит пиалу на камень, чтобы освободить руку. Он заметил, как сопровождающий чеченец трогает рукой клапан кобуры на поясе. Но не чеченец здесь все решает. Он не посмеет выступить впереди арабов. Чином не вышел.

Старший араб тоже ставит на камень пиалу. Уже пустую. Руслан Вахович делает знак рукой. Радист доливает чай. Однако араб к пиале не притрагивается.

– Извини, эмир Руслан, что я тороплю тебя в твоем стане. Но мы слишком задержались в пути, преодолевая трещины, и потеряли при этом человека, добираясь до тебя... Потому я хочу сразу, вопреки твоему гостеприимству, перейти к делу.

– Здесь только мой стан, но совсем не мой дом, – с легкой усмешкой возражает Имамов. – Я хозяин только в своем доме и только там могу оказать гостеприимство. В горах же мы все лишь путники, которых Аллаху было угодно свести на очередном случайном перекрестке жизни.

Он ловко дает понять, что закон восточного гостеприимства не распространяется на отрядный лагерь. По крайней мере, он сам не желает его распространять сюда. Следовательно, в случае обострения ситуации он не постесняется поднять оружие.

Араб встречает такую фразу долгим взглядом. Он понимает все. И уже понимает предстоящий ответ на еще не заданный вопрос. Но задать вопрос он все-таки должен.

– Ты так и не решил до сих пор свою проблему? – В вопросе звучит не угроза, но укоризна.

– У меня нет проблемы, я ответил так еще год назад, во время прошлого нашего разговора. И не вижу причин сейчас говорить другое...

– Однако нам известно, что проблема у тебя есть. Даже если ты так говоришь, даже если ты говоришь правду, то у тебя возникает целый ряд других проблем, новых. И они дают повод рассматривать тебя как предателя общего дела... – Теперь уже в голосе араба появляются и нотки угрозы. Пока еще не откровенные, но нарастающие. И Имамов хорошо чувствует это. – Я все-таки верю в твое понимание вопроса... «Поцелуй двузуба» очень нужен всем, кто борется за священное дело. Этого может не понимать Зин-Мухаммад, этого может не понимать полковник Имамов, но это отлично должен знать эмир Руслан Имамов...

– Понимание ничего не даст, если сам вопрос уже решен давно, и так же давно сделано дело. Когда он попал ко мне в руки, я был только полковником разведки. И никакого разговора о предстоящих двух войнах в моей стране не было... Но я тогда еще понимал, какое страшное оружие оказалось у меня в руках. Страшное для всех, потому что джинн, выпущенный из бутылки, начал бы множиться и очень быстро посеял бы хаос в устоявшемся мире. Я уничтожил и само оружие, и все данные по исследованию «поцелуя двузуба». Этих данных нет больше в природе.