Возлюбленная телохранителя (ЛП) - Бриджес Миранда

— Да, генерал.

— Лейтенант, соберите бораков и проведите зачистку дворца, убедившись, что там нет выживших ялатов. Затем найдите всех доступных добровольцев, чтобы помочь в лазарете. Брэкстону понадобится помощь в уходе за его пациентами.

— Мы можем это сделать, — говорю я.

Все смотрят в мою сторону, и я могла бы пнуть себя за то, что выпалила это предложение. Однако сейчас уже слишком поздно отступать.

— Я и остальные человеческие женщины могли бы помочь, оставив солдат свободными делать все, что еще необходимо.

Варек на мгновение замолкает.

— Я соглашусь на это, но только после того, как дворец будет сочтен достаточно безопасным, чтобы вы могли пройти туда с эскортом.

— Хорошо.

— Я отведу тебя обратно к твоему любимому, — тихо говорит Масса, достаточно тихо, чтобы только я могла услышать. — Тогда ты сможешь отправиться в лазарет или куда пожелаешь.

— Хорошо.

Я не думаю, что так часто произносила это слово за всю свою жизнь, пока не прибыла на эту планету.

***

После кажется целой вечности, дворец считается безопасным. Масс отводит меня обратно к Кейду и уходит, но только после того, как он официально объявил, что он вернул подругу сердца Кейда. После этого неловкого обмена репликами я рассказываю женщинам о лазарете и прибывающих солдатах, и Морган не требуется больше секунды, чтобы приказать нам всем помочь. Кейд ведет нас туда, и операционные столы быстро заполняются, что разбивает мне сердце.

— Кости! — Морган зовет. — Покажи, что нужно делать.

Брэкстон, врач, поворачивается к королеве и кивает, прежде чем отдать различные приказы нашей группе. Некоторым из нас выдают сканеры, которые будут оценивать ущерб, нанесенный пациентам, в то время как других просят раздать обезболивающее или воды.

Раненые прибывают так быстро, что даже при том, что весь персонал на палубе, Кости требуется несколько часов, чтобы осмотреть каждого пациента. Я повсюду следую за ним, постоянно вручая ему любой инструмент, который ему может понадобиться. Его помощникам-медикам пришлось взять на себя лечение мелких ран, оставив все операции на Кости. Поскольку я единственная женщина, которую не тошнит при виде крови, меня выбрали, чтобы помочь ему. В конце концов, во мне больше дравийской и ялатской крови, чем мне хотелось бы.

— Элеонора, с тобой все в порядке? — спрашивает меня Кости. Он наклоняет голову и изучает меня дольше, чем мне бы хотелось. — Я знаю, что это был тяжелый день, но ты выглядишь более измотанной, чем остальные.

Только Кости, с его чрезвычайно спокойным поведением, назвал бы полномасштабную войну «тяжелым днем».

— Это был незабываемый день, это точно, — говорю я с усталой улыбкой.

— Позволь мне проверить твои показатели. Я буду продолжать беспокоиться, пока сам не увижу, что ты здорова.

Я пожимаю плечами.

— Ладно…

Кости достает свой сканер из кармана и протягивает ко мне. Раздается серия звуковых сигналов, что нормально, но в конце раздается удлиненный звуковой сигнал. Лицо врача слегка морщится между бровями. Однако это то же самое, что если кто-то довольно громко ахнет от удивления.

— Что это? — мой голос дрожит, когда обдумываю мысль о беременности. Я еще не готова. И начинаю дрожать всем телом, обхватывая себя руками за талию, чтобы он не заметил.

— Твой уровень фертильности значительно снизился, — говорит он, не глядя на меня. — Я никогда не видел ничего подобного, кроме… — его брови хмурятся сильнее, а затем он поднимает голову. — За исключением отчетов, когда наши женщины начали становиться бесплодными.

— Неужели я бесплодна?

Он качает головой.

— Нет, но я могу сказать, что твой уровень был совершенно нормальными, когда мы доставили тебя на борт «Феникса». Что-то изменилось за последние несколько недель. Я хочу запустить панель диагностики, чтобы посмотреть, смогу ли я найти источник изменений.

У меня на кончике языка вертится ответ, чтобы он не волновался об этом, но от выражения беспокойства на его лице нелегко отмахнуться. Кости почти никогда ни на что не сердится и не расстраивается, так что для него настаивать на тестировании непривычно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Делай все, что тебе нужно, — говорю я, соглашаясь с этим только потому, что Кейд уже ушел с Морган и не будет свидетелем этого.

Кости требуется всего около пяти минут, чтобы собрать все необходимые образцы крови. Он говорит, что хочет, чтобы я начала записывать свои действия и приемы пищи в планшет, который скоро мне доставят. Информация будет отправлена непосредственно на его планшет и автоматически объединена с остальной частью моего профиля. Когда он просит меня регистрировать свою сексуальную активность, я чуть не умираю от смущения.

Должна ли я также описывать сексуальные позы? Боже милостивый.

К тому времени, как Кости заканчивает свои подробные инструкции, я готова убежать с криком. Вместо этого терпеливо жду, думая проверить Киру, прежде чем отправиться в свою комнату. Я уверена, что она и щенки совершенно невредимы, но знаю, что не смогу спокойно спать, пока не увижу все своими глазами. И после того, как просидела взаперти Бог знает сколько времени, мне не терпится подышать свежим воздухом, не испорченным запахами крови и смерти.

К тому времени, как я выхожу из лазарета, коридоры очищены от кровавой бойни, но не от крови. Она все еще усеивает стены и покрывает пол, размазанная там, где утаскивали тела. Я зажимаю нос и спешу к ближайшей двери, делая неглубокие вдохи, пока не оказываюсь снаружи.

Когда прохладный воздух касается моего лица, глубоко вдыхаю, наслаждаясь ощущением на свежем воздухе. Я закрываю глаза и наслаждаюсь простым моментом удовольствия, прежде чем прогуляться по одной из садовых дорожек. Солнце садится, освещая горизонт множеством зеленых, синих и розовых тонов. Это так непохоже на то, к чему я привыкла на Земле, но в каком-то смысле это красивее. Наши цвета никогда не были такими яркими, и они не сочетались с таким мастерством, как на Наджари.

Я брожу, позволяя своему разуму впасть в оцепенение, когда солнце опускается все ниже. Время не имеет для меня никакого значения, я не вернусь в свою комнату, пока воздух не остынет.

Когда до меня доносится рычание, я останавливаюсь на месте, переосмысливая свои планы.

Венолит темно-коричневого цвета крадется за мной из-за ближайшей живой изгороди, его серебристый взгляд оценивающе скользит по мне. Рычание становится более угрожающим, и я знаю, что ему не нравится то, что он видит, хотя я не сделала ничего, чтобы его обидеть.

На данный момент мой выбор — подчиниться или бежать, но, судя по энергии, исходящей от существа, я бы сказала, что в любом случае обречена. Я забыла, что волки бродили по территории дворца, чтобы помочь защитить его от ялатов. Это не объясняет, почему он хочет причинить мне боль, но это не имеет значения, так как я могу очень скоро умереть.

Я поворачиваюсь и бегу в том направлении, откуда пришла, прекрасно зная, что венолит будет наступать мне на пятки через несколько секунд. То, что я делаю, — не что иное, как тщетная попытка выжить, но я должна попытаться. Я придерживаюсь тропинок, не желая, чтобы что-то замедлило меня или сбило с толку, но это бесполезно. Мне не нужно оборачиваться, чтобы знать, что зверь в одном шаге от нападения.

Другой венолит прыгает на тропинку передо мной, его шерсть темно-черная, и мне требуется секунда, чтобы узнать Бракса. Я останавливаюсь прямо перед ним. Бракс рычит и обнажает зубы, так что я падаю на землю и сворачиваюсь в клубок.

А потом я жду, когда его клыки разорвут мою плоть.

Вместо этого его рычание становится громче, теперь конкурируя с рычанием коричневого венолита. Бракс переступает через меня, кладя свои гигантские лапы по обе стороны от моего туловища. Я поднимаю взгляд и нахожу его низ живота прямо надо мной, как купол или щит. Его рычание становится злобным на другого венолита, вызывая пену слюны на его губах.