Куда уж хуже. Реквием заговорщикам (сборник) - Марина Серова

– ГИПНОЗ. Больше я тебе ничего не скажу.

Я улыбнулась. Слово, которое я так боялась произнести вслух из страха быть высмеянной, было произнесено Павлом. Это радовало.

Я кивнула в знак согласия.

И вдруг он спросил меня, как бы между прочим:

– А где ты была вчера с этим Худяковым?

– Детям до шестнадцати. Понял?

Я не собиралась обсуждать с Павлом свои любовные похождения.

– По-моему, мы несколько отвлеклись от темы, тебе не кажется? Что ты думаешь о гипнозе? Как говорится, в этом месте поподробнее.

– Рюрик обладает гипнотическим даром, во‑первых. Во-вторых, он умен и знает, чего хочет. Люди для него – лишь фундамент, на котором он будет удовлетворять свои амбиции и самоутверждаться…

– В принципе это тавтология, – вырвалось у меня.

– Да, ты права… Он не настолько закомплексован или неуверен в себе, чтобы работать вхолостую, только ради власти как таковой. У него есть определенная цель: захватить власть в стране, а это не одно и то же. Возможно, он искренне хочет возродить страну, но действует слишком рискованно и непрофессионально, а потому опасен чрезвычайно.

– Что-то ты заговорил рифмами. Проголодался, что ли?

– Не перебивай меня. Давай лучше обсудим, как нам привести в чувство тех людей, которых мы видели вчера за лагерем… У меня до сих пор в ушах стоит этот странный, какой-то сюрреалистический марш… Ты только посмотри на Машу, девочку, которая потеряла рассудок на почве политики. Это как вирус.

– Вполне возможно, что и Крысолов вложил свои средства в осуществление этой дикой программы, надеясь на пост в правительстве или что-нибудь в подобном роде… Представляю, как он был удивлен, когда узнал, что его дочь имеет отношение к «России». Он мог предполагать все что угодно, вплоть до взятия ее в заложницы или чего-нибудь похлеще, а тут такое…

– Тогда скажи, вчера во время встречи с Рюриком – до сих пор не укладывается в голове, как ты к нему вообще прошла, – ты ничего не заметила?

– В смысле?

– Я о гипнозе. Обычно человек чувствует, если его гипнотизируют… Провалы в памяти или что-нибудь похожее.

– У меня был только панический страх перед этим инвалидом. И вообще – на него неприятно смотреть. Это же смерть ходячая. Зачем и кому нужен такой лидер?

– Если у него не нарушены мыслительные способности, то он многое может руками других. Это же ясно…

Наш разговор был прерван на самом интересном месте: ведь мы так и не успели выработать план действий. Пришла Катя.

– Маша спрашивает, собираетесь ли вы завтракать здесь или поедете в Москву?

Мы с Павлом переглянулись: нас что, хотят выпроводить отсюда? Катя, словно прочитав наши мысли, махнула рукой:

– Да вы, наверно, не так поняли. Они могут взять вас с собой. Они завтракают в Москве, ходят по магазинам и все такое. Если же вам интересно, как долго вы можете здесь оставаться, то отвечу так: мне поручено заботиться о вас до тех пор, пока вы сами не изъявите желания уехать отсюда. Больше того, я получила инструкцию, из которой следует, что вы в этом доме уважаемые и неприкосновенные гости, слово которых для меня – закон. Так что на этот счет можете не волноваться.

Мне, честно говоря, понравился ее монолог. Все было сказано предельно кратко, а главное, я почувствовала симпатию к этой толстушке. Да и мы ей, судя по всему, приносили не так много хлопот, чем тоже не могли не понравиться.

– Скажи, Катя, а почему они завтракают в Москве?

– Маша говорит, что это ей необходимо «в плане связи с цивилизацией». Это как ритуал, если хотите.

– Катя, мы позавтракаем с тобой, здесь. Можешь так и передать своим хозяевам. Здесь так хорошо дышится, да и удовольствий масса: бассейн, теннисный корт, велосипеды опять-таки…

Катя кивнула и ушла. «Интересно, она что-нибудь знает?» – подумала я и посмотрела на Павла.

– Кстати, а как мне теперь тебя называть? Ты же не Павел.

– Все равно Павлом, раз привыкла.

– А что теперь делать с Худяковым? Мне совершенно не хочется его опекать, ведь я просила Крысолова отсрочить ему возвращение долга и как бы взяла его под свое крыло. А теперь представь, в каком положении я оказалась.

– Свяжись с Крысоловом и дай отбой. Пусть этот Худяков сам выкарабкивается, тем более что его, в отличие от меня, фальшивого, совесть не мучает.

– А тебе не кажется странным его появление здесь?

– Нет. Теперь у него другая «крыша»: более высокая и надежная. Кто знает, возможно, Рюрик оказывает ему покровительство за какие-нибудь услуги.

– Вот именно. Иначе как бы он здесь оказался? И вообще, кем надо быть, чтобы жить в этом лагере?

– Особой, приближенной в Рюрику, это несомненно.

– Значит, он играет в этом деле не последнюю роль. Но КАКУЮ? – Вопросов было так много, что я не успевала осмыслить одну версию, как возникала вторая и третья… У меня даже разболелась голова.

После холодного душа я нашла в спальне уже выглаженные шорты, рубашку и белье. Павел, более благоразумно проведший весь вчерашний день, был и так чист и свеж. На него было приятно смотреть. Казалось, он и не колесил по лагерю в своих голубых джинсах, и не штурмовал деревья в своей майке. Когда мы спустились к столу, Маша и Стас стояли уже на крыльце и ждали момента, чтобы с нами поздороваться и сразу же проститься – почти на весь день.

– Вам нравится у нас? – спросил Стас, разглядывая меня. Он выглядел почему-то немного грустным. Маша же, в отличие от него, чуть ни приплясывала от хорошего настроения. Личико ее сияло, глаза лучились, на красных щечках проступили трогательные ямочки. Представляю, как она провела сегодняшнюю ночь. И вполне понятно, почему такая кислая физиономия у Стаса. Непонятно только, зачем же он все это терпит? Ведь невозможно не заметить, что твоя девушка исчезла из твоей постели на целую ночь. Значит, он знает о ее связи с Пашей, но почему-то мирится с этим. Здесь могло быть только две причины. Первая: он ее любит и будет терпеть ее выходки до того момента, когда любовь превратится в какое-нибудь другое чувство (ненависть, например). И вторая: он каким-то образом зависит от Маши и поэтому просто вынужден терпеть ее присутствие либо отсутствие. Третьего не дано. Может, они просто на пару выполняют какое-нибудь задание.

– Да, мне здесь очень нравится. И, с вашего позволения, мы погостим у вас еще несколько дней, хорошо?

– Разумеется.

Маша во время нашего разговора молчала и смотрела на подъехавший к самому крыльцу «Мерседес». Казалось, ей не терпелось поскорее уехать, а разговаривать из вежливости с навязанными ей гостями у нее не было ни малейшего желания. Оно и понятно.

Взять бы ее за плечи и встряхнуть посильнее, чтобы ее мозги встали на прежнее место!

Проронив еще несколько дежурных фраз по случаю нашего временного расставания, Стас подхватил свою прекрасную спутницу, легко сбежал с крыльца и помахал нам уже из машины. Они уехали.

Глава девятая

Двое в камере

На завтрак были вареники с вишней, холодная курица и фрукты. Сидя за большим, накрытым белой скатертью столом в залитой солнечным светом комнате и слушая пение птиц за окнами, не хотелось верить в существование какого-то там подземного аэродрома, плана истребления сотни чиновников и государственный переворот в целом. Это как-то не вязалось с лесным воздухом, тишиной и смешливой легкомысленной Катей, прислуживающей нам за столом и с надеждой поглядывающей в окна на расположенный рядом с домом корт. Там ее наверняка ждет какой-нибудь парень, с которым она сначала, может, и поиграет в теннис, а потом начнутся совсем другие забавы, имя которым – любовь.

Я вдруг вспомнила поцелуи Паши. С чего бы это? Но быстро отогнала от себя недостойные мысли. Мне и так было стыдно за вчерашний день. Наступившее утро будет другим. Совершенно. В моей голове зрел план, как выманить из дома Рюрика этих зверей – ротвейлеров.

Я сказала Павлу, что пора бы нам наведаться на кухню, чтобы посмотреть, что собой представляет данное заведение.

– Тебе не кажется, что ты совершенно забыла о твоих телохранителях?

– Да нет, это они, похоже, забыли о нас. Смотри, машина стоит, а их нет. Наверно, они в столовой. Тем более нам пора туда сходить. Восемь часов, вполне возможно, что они там завтракают.

Всего восемь часов? Я и сама удивилась тому, что так рано. Казалось, время остановилось. Ведь мы так долго беседовали с Павлом в спальне, все выясняли отношения… Значит, проснулись часов в пять-шесть. Вот что значит обладать повышенным (или даже патологическим) чувством ответственности.

Катя объяснила нам, как найти столовую, и мы пошли в сторону центральной аллеи. Минут через десять мы уже подходили к двухэтажному белоснежному зданию с огромными, почти во всю стену, окнами, вокруг которого воздух напитался запахами подгоревшего молока, вареной капусты и почему-то мужского одеколона. Все ясно: сюда ходят в основном холостые мужчины. Такие, как Паша, например, которого мы встретили уже выходящим из дверей столовой.