Рецепт Мастера. Спасти Императора! Книга 2 - Лада Лузина

Модерн не намекал – он говорил прямо, так прямо, что, прожив годы среди модерновых красот, Катя недоумевала, как она могла не расслышать заявления, высказанного с такой беспардонною, хамскою прямотой:

«Великая Мать возвращается!..»

Как и готический костел, как и православный собор, воспевающий Бога каждой мельчайшей деталью, Модерн воспевал Землю-Мать. И как любой христианин мог без труда прочесть в храмовой лепнине из виноградных лоз строку из Святого Писания («Я есмь лоза, вы – ветви»), тот, кто знал тайнопись ведьмацких заклинаний, понимал речь Модерна.

Печать Модерна – лепные круги на фасаде. Круглые окна с причудливым переплетением рам. Ползущие по стенам растения: лилии, орхидеи, ирисы, калы, тюльпаны… Однако ж болотных кувшинок, каштанов, репейников было на киевских домах отчего-то больше всего.

– Остановись, – приказала Катя шоферу.

Грифель карандаша Дображанской побежал по бумаге.

Круги, повторяющиеся от здания к зданию, Катя растолковала сразу. Точно такие же символичные окружности, срисованные Машей из книги Киевиц, украшали поля ее шпаргалок с заклятиями. Они-то и помогли Кате сыскать первый ключ к Модерну.

Круг сплошной – с тремя линиями снизу – понимать как: изготовить при полной луне.

Полый круг, перечеркнутый линией – дождитесь затмения.

«Репейник, каштан. 21 круг, – скрупулезно сосчитала Катя окружности на фасаде. – Переждать двадцать лун и одну… Интересно, что это – рецепт? Неужели рецепт написан на доме?»

Изредка Кате удавалось прочесть тайнопись полностью, чаще – расшифровать отдельные символы. Дело осложнялось тем, что Катерина Михайловна мало разбиралась в лунных фазах и еще меньше в растениях. В свое время, прочитав Машины записи, она сразу отложила все травяные отвары, понимая, что вряд ли когда-нибудь отправится за полночь на Лысую Гору искать там плакун-траву или тирлич. И теперь, сидя в поместившемся в брюхе авто кабинете, шурша бумагами, исписанными рукою «кузины», Катя жгуче жалела о недостаче образования в сфере ботаники и еще больше об упущенном времени. Разве трудно было за 6 лет сыскать час полистать на досуге книгу о травах?

– Екатерина Михайловна, – снова завел шофер.

– Еще одно слово и будешь уволен! – осерчала Катя.

Чуткие к выгоде ноздри Катерины Михайловны знали: она в двух шагах от ОГРОМНОЙ ТАЙНЫ. Скрытой ото всех, – возможно, даже от ведьмы Акнир, – именно оттого, что расположена прямо под носом.

На Пушкинской, 41 Дображанская простояла около четверти часа:

«В центре опять каштан: плоды и листья. А вот все остальное… Очень сложный отвар. А может, настой. Или саше… А может, чушь все это? Зачем лепить рецепты на стенах?»

На одной из Липских улочек, глядя на изящнейший дом, Катя не поняла ничего, лишь загляделась на стены, сплошь увитые лепными розами с колкими стеблями (значение сих благородных цветов Катерина Михайловна, сварганившая из них в свое время Присуху, знала отменно. Роза символизировала абсолютную женскую власть). А на карабкающейся на Владимирскую горку Костельной улице Катин передвижной кабинет остановился у № 7 – доходного дома, имевшего в ХХІ веке дурную репутацию дореволюционного голубого борделя.

Скабрезный городской анекдот о гомосексуальном притоне несомненно породил барельеф над аркой во двор. Двое обнаженных мужчин, объятые колким чертополохом, властно обвившим их змеиными кольцами. На лицах обоих мужей запечатлелась престранная отрешенность. Один горделиво смотрел в сторону – в абстрактное светлое будущее, не замечая колючих пут, второй – удивленно-недоверчиво поднял голову вверх, туда, где с высоты пятого этажа на них мрачно смотрела Великая Мать с кошачьими ушками и волосами-змеями.

И хотя о природных свойствах чертополоха, прозванного в народе репейником, Катя не знала ничего, в голове вдруг всплыла строчка из Святого Писания. «С лозы и смоквы собирается добрый плод, а с репейника и терна – худой», – сказал Господь, противопоставив лозу репейнику, а себя…

«…нам, ведьмам, язычницам!» – закончила Катя.

Репейник – антитеза Христа – символизировал Природу, Великую Мать, женское начало, побеждающее мужское. И на стене 7-го дома женщины побеждали мужчин. А мужчины не верили! Или просто не замечали…

Женщины сделали революцию. Но ни в одном учебнике об этом не было сказано ни слова, потому что мужчины просто не заметили этого! Как человек давно перестал замечать, что он слабее природы.

«Великая Мать возвращается… Новый Матриархат», – повторила про себя Катерина.

Вскоре после февральской революции Временное правительство признает за женщиной право воевать, и на фронт потопают первые дамские батальоны смерти. Графиня Панина станет первой в мире женщиной-министром. Первой в мире женщиной-послом станет товарищ Коллонтай. А после Октябрьской – большевики едва ли не первыми в мире признают за женщиной ВСЕ права. Или не признают, если Акнир убедит их отменить революцию... Тогда никакой свободы нынешним дамам не светит. Когда-то их Даша страшно переживала по этому поводу. А Катя – напротив. Да и теперь ее взволновало иное.

Стену модернового дома на Костельной № 7, утверждавшего, что женщины одолеют мужчин, украшала римская цифра MDCCCCXIII – 1913 год. Еще четыре года назад дом знал то, что сказал вчера Кате Распутин:

«Бабы русский народ до смуты и довели!»

«Если на стенах домов написаны рецепты, ими можно воспользоваться… Но если здесь написаны пророчества?.. Или того хуже – заклятия?»

Катя быстро повернула голову вправо. В конце Костельной, на Владимирской горке, бывшей в одночасье третьей Лысой Горой, возвышался круглый павильон панорамы «Голгофа» – один из первых образчиков киевского стиля Модерн. Еще в 1911 Маша первая обратила внимание на нехорошую странность… Полотно, живописующее о мучительной казни Христа, заключили в круглое здание, украшенное лицами ведьм с волосами из змеящихся стеблей кувшинок.

И Катерина Михайловна вдруг всей кожей ощутила холод и тяжесть второго ключа, ощутила так явственно, будто он впрямь оказался у нее на ладони.

Помимо роз, кувшинки были одними из немногих цветков, значение и свойство которых крепко врезались в Катину память. В ведьмовстве они звались иначе… одолей-трава! Сорванная в нужный час нужным образом, водяная кувшинка могла одолеть все. И коли это – пророчество, оно яснее некуда… Великая Мать победит Христа!

«Вам ведь земных мужей мало, вам небесного Отца подавай!»

Так и будет!

В Империи, на Украине, на Киеве и прямо на этой горе. Лысая Гора победит панораму «Голгофа» и древний Михайловский монастырь… В 30-е годы 700-летний Свято-Михайловский будет уничтожен вместе с сотнею киевских церквей.

«Что еще Маша говорила тогда про Модерн? – лихорадочно подумала Катя. – Это важно! Нужно вспомнить…Что он буквально преследует нас… И здание больницы, где умер Столыпин, – Модерн, и квартира Кылыны, где мы поселились, и дом Анны Ахматовой. А на ее доме… О Боже! Конечно!!!»

– На Меринговскую, – крикнула Катя шоферу. – И побыстрей.

Кабы она не была царицей…

Кабы она не была царицей, это была бы совсем другая история… История о настоящей любви. Нет, не страсти – любви. Неподдельной. Той, о которой мечтает каждая третья, а получает одна на миллион. Любви, опровергающей все изысканья психологов – с первого взгляда и до смертного часа. Любви, нежность которой не ослабела ни на градус за двадцать лет брака.

Как редко шестнадцатилетние юноши влюбляются в двенадцатилетних девчонок. Он влюбился в свою троюродную сестру сразу и навсегда. Как часто первое неопытное чувство бывает мимолетным, обманным, но такого не сталось – прошло шесть лет, а он любил ее так же, и на первой странице дневника был вклеен ее портрет. Прошло еще два года, и он записал уже в другом дневнике: «Моя мечта – когда-нибудь жениться на Аликс Г. Я давно ее люблю, но еще глубже и сильнее с 1889 г., когда она зимой провела шесть недель в Петербурге… Я почти убежден, что наши чувства взаимны. Все в воле Божьей».

Это дневник последнего императора России Николая II.

И кабы его Аликс Г. не стала царицей, это была бы совсем иная история – о единстве душ, покое и счастье, похожем на золотой солнечный луч.

Но он был царем. А она царицей. И их любовь обернулась крушеньем Империи.

* * *

«Жениться по любви не может ни один, ни один король…»

Он смог!

Впервые двенадцатилетняя принцесса Аликс-Виктория-Елена-Бригитта-Луиза-Беатриса Гессен-Дармштадтская, дочь Людовика IV и Алисы Английской, приехала в Россию в 1884-м. После ранней смерти матери ее взяла на воспитание бабка – английская королева Виктория. Белокурая немецкая принцесса говорила и думала по-английски и держала себя с надменной неприступностью истинной леди.

Познакомившись с ней, влюбленный Ники немедленно выпросил у матери-императрицы бриллиантовую брошь и подарил юной гостье. Аликс молча вернула ему неподобающе драгоценный подарок, больно засадив булавкой Николаю в ладонь. И все же, еще тогда, в далеком 1884 году, они написали свои имена алмазом на дворцовом стекле. Потом она уехала. Потом ему запретили видеться с ней…