Клинки Ойкумены - Генри Олди

– Моя рапира будет первой, – с угрозой в голосе произнес Диего Пераль. – Задень кто-нибудь отца, и дону Луису не придется ждать, пока сотня клинков покинет ножны.

– Подайте реплику, – велела донья Энкарна.

– Что?

Он и забыл, где находится.

– Подайте реплику. Ну же! Льстецы про вас такое пели…

– А я вам повторяю: нет!

– Вы, значит, рыцарь дутой славы? Не ястреб… Колите!

Выпад. Парирование. Рипост в бедро.

– …а надутый гусь?

Шаг, рассчитанный на шаг противника влево. Перевод шпаги с внешней стороны. Вполне удовлетворительный перевод. Укол «in seconda». Укол не очень. Слишком много чувства.

– Сражаюсь я в бою кровавом…

Вольт налево.

– …а на дуэли я дерусь…

Батман. Здесь намечался батман. Он ждал, что сейчас клинок ударит о клинок, затем последует выпад в грудь. Он ждал, и напрасно. Выполняя вольт, донья Энкарна поскользнулась. Подошва щегольского гусарского сапожка поехала на вощеной паркетине, девушка всплеснула руками, едва не выколов маэстро глаз наконечником своей шпаги. Тело среагировало быстрей рассудка: Диего парировал, выбив оружие из пальцев дочери маркиза. Он мгновенно убрал рапиру в сторону, стараясь не задеть девушку острой сталью, шагнул вперед – и, сам того не желая, поймал в объятия падающую ученицу.

Рапира зазвенела об пол.

– Не ястреб? – одними губами спросила донья Энкарна.

– Я…

– Значит, не ястреб?

– Вы…

– А надутый гусь?

– Ты…

– Кажется, я не вовремя.

В дверях стоял дон Васко – Васко д’Авилькар, жених Энкарны де Кастельбро. Он был в форме артиллерийского офицера: темно-синий мундир с красной выпушкой, шейный платок, плащ-накидка на витом шнуре. Видом и осанкой дон Васко полностью соответствовал требованиям гвардейской пешей артиллерии, куда зачисляли не раньше, чем после семи лет службы в линейных частях, и только если ты был широкоплечим молодцом саженного роста. Мрачностью лица сеньор д’Авилькар полностью оправдывал свое имя, значившее «ворон».

Кивок дона Васко вряд ли кто-нибудь счел бы поклоном.

– Дон Диего, я жду вас внизу.

Уже на лестнице, строго-настрого запретив донье Энкарне следовать за ним – да так, чтобы и в голову не пришло ослушаться! – Диего еле слышно пробормотал:

– А на дуэли я дерусь.

Отец, Чудо Природы, был прав, как никогда.

III

– …Жди, скоро буду!

Дав отбой, Мигель Ибарра спрятал коммуникатор за пазуху – подальше от любопытных глаз, а главное, шаловливых рук. По улице слоистыми волнами полз удушливый дым – горела аптека Хромого Гильермо. Целебные снадобья, угодив в огонь, вызывали прямо обратный эффект: Мигель отчаянно закашлялся. Еще чуть-чуть, подумал он, и я выхаркну легкие на мостовую. Глаза резало – хуже некуда.

– Мигель!

Из дыма, отчаянно подволакивая ногу, вывалился трубочист, нагруженный двумя баулами жуткого вида. Путем сложных умозаключений Ибарра опознал в трубочисте Гильермо, владельца полыхающей аптеки. Сажа и копоть покрывали аптекаря с ног до головы; волосы стояли дыбом, опасно дымясь, как аркебузные фитили.

– Помоги! Сам не дотащу.

Мигель решил не задавать лишних вопросов. Он отобрал у калеки один баул, крякнув, взвалил на плечо.

– Скорее! – торопил аптекарь. – Сейчас рванет!

И с прытью, неожиданной для человека, чья правая нога короче левой, припустил кособокой рысью прочь по улице. Опешив от такого зрелища, Ибарра едва нагнал его у перекрестка. Тут позади рвануло, как и обещал Гильермо. Плотная жаркая волна ударила по ушам, толкнула в спину, швырнув Мигеля на булыжник. Баул придавил ногу, в нем что-то глухо лязгнуло. Перевернувшись на спину, Ибарра наблюдал, как над вчерашней аптекой, а сейчас – руинами, вздымается к небесам черный гриб с красными проплешинами. Вскоре сверху начали падать обгорелые куски дерева, жесть и черепица, какие-то тряпки. Траурными мотыльками кружились жирные хлопья копоти.

«Вовремя убрались, – Ибарра помотал головой, тщетно пытаясь вытрясти из ушей поселившийся там звон. – А то бы прямиком в рай улетели. Собирай нас Господь по частям… Знатно шарахнуло! Небось, во всем квартале ни одного стекла целого не осталось…»

– У тебя там что, пороховой склад был?

Хромой Гильермо намеревался встать, но пока успел подняться лишь «на четыре кости». Ибарра орал ему в ухо, как глухому. Хотя насчет глухоты беспокоиться стоило самому контрабандисту – он едва слышал себя, словно не вопил, а шептал.

– Хуже.

– Что?!

– Хуже, говорю!

– Ну, ты даешь! – восхищенно ахнул Мигель. И задним числом спохватился: – А как же твоя Паула? Дети?!

– Они в деревне, у Хорхе. Позавчера отправил. Идем, надо бомбы нашим отнести. Без них баррикаде не выстоять.

– Бомбы?

Мигель решил, что ослышался.

Для наглядности, не тратя времени на объяснения, аптекарь ткнул пальцем в баул. Ибарру прошиб холодный пот. Упади он менее удачно… Контрабандист глянул на часовой браслет, вытатуированный на левом запястье. Времени, чтобы встретиться с Диего и добраться до космопорта, оставалось с лихвой. Оттуда до места посадки челнока – рукой подать. Гильермо, ясен дублон, чокнутый, но помочь ему – дело чести. В конце концов, аптекарь тоже выручал Мигеля, когда тому нужно было отлежаться в укромном месте и зализать раны.

– Далеко тащить?

– Два квартала. Баррикада на Патримонио-авеню.

Успею, решил Ибарра.

– Ладно, идем.

Вывернув из подворотни, они оказались в двух десятках шагов позади баррикады. Буквально в этот же момент по другую сторону баррикады прозвучала команда, и вторая рота 1-го лейб-гвардии гренадерского полка устремилась в атаку. С баррикады ударил жиденький залп, после чего эскалонцы принялись лихорадочно перезаряжать свою рухлядь: старые мушкеты и аркебузы. На полусотню защитников имелась едва ли дюжина стволов. Продолжал стрелять лишь пожилой, сильно пьяный идальго – обладатель шестизарядного револьвера. От грохота ответного залпа у Мигеля заложило уши. Несколько раненых, а может, убитых скатились с потешного бастиона, обливаясь кровью. Господь любит пьяниц – оставшийся невредимым идальго методично расстрелял барабан в наступающих и присел за опрокинутой телегой, перезаряжая оружие со спокойствием бессмертного.

– Скорее! – аптекарь весь дрожал от возбуждения.

Он сбросил с плеча баул с бомбами, и тот со знакомым лязгом упал на мостовую. Мигель зажмурился, покрывшись ледяным потом. К счастью, обошлось: бомбы не взорвались. Гильермо выхватил из баула помятый медный чайник с крышкой, прикрученной тонкой проволокой, и торчащим из носика разлохмаченным фитилем.

– Огонь! – воскликнул аптекарь. – Мне нужен огонь!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});