Список нежных жертв - Лариса Соболева

– У входа в отделение.

Оленька пробежала через длинный коридор и очутилась на лестничной площадке. Там стоял высокий, стильно одетый привлекательный мужчина лет тридцати. Его волосы действительно ложились на плечи крупными завитками, как рассказывала Альбина, глаза искрились и выдавали человека, по всем параметрам благополучного. Оленька видела его впервые, поэтому ее интонацию окрасила большая доля сомнения:

– Вы меня спрашивали?

– Если вы Ольга Кливина, то вас, – приветливо улыбнулся он.

– Да, это я, – с некоторой настороженностью ответила она.

Он сбросил ремень с плеча, расстегнул «молнию» на своей большой сумке и... достал из нее спортивную сумку Оленьки, которую она бросила в парке.

– Это ваше? – спросил.

– Да, – только и промямлила она, беря сумку. – Но откуда...

– Нашел. А по этому документу нашел вас.

И он сунул в руки Оленьке ее больничный пропуск. Она вскинула на молодого человека недоуменные глаза и тихо произнесла:

– Спасибо. А я уже думала, что никогда больше не увижу свою сумку. – Возникла неловкая пауза, когда вроде бы обе стороны обо всем поговорили и должны разойтись, но что-то мешает им это сделать. Оленька вдруг опомнилась: – Сколько я должна вам?

– Я похож на человека, который пришел за вознаграждением?

– Не знаю... Нет, наверное. Но... так положено... За находку... то есть за возврат утерянной вещи положено вознаграждение.

Он рассмеялся в голос, потом с улыбкой сказал:

– Считайте моим вознаграждением знакомство с вами. Ведь неплохо иметь знакомых в медицинском учреждении. Мало ли что может случиться... Вдруг, например, я заболею и мне понадобится срочная операция, а здесь вы. И я легче перенесу...

– Постучите по дереву и поплюйте через плечо, – перебила его Оленька. – К нам лучше не попадать, уж поверьте.

– Медицинские работники суеверные? – удивился он и снова рассмеялся. Очевидно, человек он веселый. – Не знал, не знал.

– Да, мы суеверные, – созналась Оленька, перебирая ремешок своей сумки в пальцах. Опять иссякла тема для продления диалога, а уходить было как-то неловко, и мужчина не прощался. Оленька вспомнила: – Простите, а как вас зовут? А то встретимся на улице, и я не буду знать, как к вам обратиться, чтобы еще раз поблагодарить.

– Да, мы обязательно встретимся, – подхватил он. – Меня зовут Влас. Кстати, можете убедиться, что все в вашей сумке в целости и сохранности. Даже чай в термосе. Но пить его не советую.

– Спасибо, – сказала Оленька. – Извините, мне пора.

Едва она покинула лестничную площадку, незамедлительно столкнулась с бывшим мужем. Как будто он следит за ней!

– Это кто был? – требовательно спросил Виталик.

– Какое твое дело?! – взбесилась Оленька. – Не смей следить за мной.

– Я не слежу, – взял тоном ниже Виталик. – Мне Жанна сказала, что меня ждет сюрприз на лестничной площадке. Что-то последнее время за тобой слишком много мужиков увивается, это тревожит меня. Не пора ли тебе вернуться домой?

– Там, где живешь ты, для меня нет дома, – достаточно категорично заявила Оленька. Она умерила пыл по одной-единственной причине: не стоит скандал делать достоянием коллег. – Это вопрос решенный. Так что...

– Ты испытываешь мое терпение! – разозлился Виталик, хотя должно быть наоборот. – Если думаешь, что я буду у тебя в ногах валяться, просить и умолять, то ты ошибаешься.

– Послушай... – теперь разозлилась и Оленька. – Это не я изменяла тебе, а ты изменил мне! Чувствуешь разницу? И означает она, что ты не имеешь права предъявлять ко мне какие-либо претензии, потому что в нашем случае главную партию веду я! И как я решу, так тому и быть, запомни.

– Ты моя жена, я люблю тебя... – уже миролюбиво заговорил Виталик.

Но она перебила его:

– Об этом надо было думать, когда ты лез на свою докторшу. Теперь поздно.

– Неужели так трудно простить одну маленькую ошибку?

– Ошибку? Маленькую? – задохнулась от негодования она. – Ничего себе маленькая! Да у тебя в мозгах аномалия. А если б ты застукал меня с мужчиной? А? Как бы ты поступил? Выгнал бы меня? Или избил? Нет, ты бы и меня покалечил, и любовника моего.

– Зато ты отличилась: вывесила одежду, чтобы все хохотали над тобой, – уколол он.

– Ты перепутал: хохотали над тобой! – огрызнулась она. – Это ты выставил меня и себя на посмешище. А я теперь выгляжу дурой, потому что порхала вокруг мужа, изменявшего направо и налево...

– Это было всего один раз, да и то ты вошла...

– Хватит! – взвилась Оленька. Ее усталости как не бывало. – Я не верю тебе. И я не хочу жить с мерзавцем, который меня и всех женщин, с которыми спит, считает чем-то вроде унитаза. Не смей больше ко мне подходить! Только по работе!

Оленька ринулась в отделение, оставив Виталика в растерянности. Растерянность была вызвана теми переменами, какие произошли в его недавно еще тихой, наивной и, казалось, недалекой жене. Ну, упрямство-то ей и раньше было свойственно, но не до такой же степени! А вот новые черты, которых раньше он не замечал – или их не было? – привели его в шок. Котенок Оленька преобразилась в злую кошку, гордыня и самолюбие приобрели, на его взгляд, совершенно дикие размеры. Виталий действительно не понимал, почему его нельзя простить. Нет, он отдавал себе отчет в том смысле, что виноват. Но из-за какой-то незначительной его интрижки разрушать все – это слишком!

Оленька пронеслась метеором по коридору, но места, где в одиночестве можно было выплеснуть злость, не нашла. Самое отвратительное, что она с удовольствием вернулась бы домой, в уютное гнездышко. Ей очень хотелось лечь на удобную софу, накрыться пледом, заснуть, а потом, проснувшись, думать, что ей все-все приснилось. К сожалению, это невозможно. И все из-за того, что у некоторых в известные моменты мозг молчит.

Оленька открывала все кабинеты подряд в надежде, что найдется один свободный. Под горячую руку ей попалась Жанна, распивающая чаек с анестезиологом – дамой, приятной во всех отношениях. Не стесняясь присутствия приятной дамы, Оленька вломилась в ординаторскую и нависла над Жанной, опершись о стол руками:

– Скажи, у тебя врожденная болтливость или приобретенная?

– А проще? – несколько раз хлопнула глазами Жанна.

– Можно и проще. Зачем Витальке сказала, что его ждет сюрприз?

– А ты не просила не говорить, – нашлась Жанна.

– Это подразумевалось, если ты мне друг, – набычившись, произнесла Оленька. Приятная дама скоренько и тихо ретировалась за дверь. – Ты же знала, что он побежит проверять.

– Сядь! – рявкнула Жанна. Оленька присела рядом. Правда, с вызывающим видом. – Теперь слушай. Ты взяла на себя смелость выйти замуж за талант, а это ответственность. И самопожертвование. Таланту все можно, тем более что хирурги долго не живут. От его рук напрямую зависит жизнь людей, он должен иметь душевное равновесие, а ты в этом вопросе показала дремучесть. Вы любите друг друга, но сейчас ваши отношения сказываются на его работе, именно поэтому я и сказала ему. Тебе не следует бросаться на мужиков, это пошло. Я считаю – и Виталик тоже так считает, – что вам следует помириться.

– Они считают!.. – презрительно фыркнула Оленька. От обиды у нее внутри все клокотало. – А вот я так не считаю.

– Я все же старше, больше видела. Ты из-за своих амбиций все потеряешь. Жить тебе негде, зарплата смешная. А у него квартира, нормальный доход, у вас общие интересы. Поверь, люди разных профессий уживаются сложней. И запомни: ты теперь всех мужчин будешь сравнивать с ним, хочешь того или не хочешь. А потом тебя заест тоска, потому что так просто эти вопросы не решаются, как пытаешься решить их ты. Не лучше ли простить шалость Виталика, жить с ним в нормальной квартире, родить ребенка. А хочешь потешить свое самолюбие – наставь ему рога, и твое самолюбие успокоится.

– Стас тебе изменял? – задиристо спросила Оленька.

– Я, конечно, его ни с кем не заставала, но думаю, да, изменял. Иногда его поведение почти неуловимо менялось... Это трудно объяснить... надо чувствовать. И я чувствовала.

– А ты ему? – подлавливала Оленька.

– Хм, – усмехнулась Жанна. – Конечно. На всякий случай, чтобы не остаться в долгу, изредка и я наставляла ему рога. Кстати, адюльтер держит женщину в хорошей форме, преображает, продлевает жизнь. Это полезно, поверь.

– Слушаю тебя, и у меня возникает впечатление, что я попала в параллельный мир, – вымолвила потрясенная Оленька. А помолчав секунду, добавила убежденно: – Я не хочу жить по вашим правилам!

– Придется, – «утешила» Жанна. – «Жить в обществе и быть свободным от него нельзя», – сказал какой-то кретин, не помню кто. Но он был прав. Мужики все по бабам бегают. Если б бабы стояли на твоей позиции, ни одной семьи не было бы. Терпимее надо быть. А ты живешь в обнимку со своим неизжитым детским максимализмом. С такими понятиями навсегда останешься одна.

– А мне ближе другой афоризм, – процедила Оленька. – «Ты лучше голодай, чем что попало есть, и лучше будь один, чем вместе с кем попало». Омар Хайям.