Полигон смерти - Андрей Жариков

Закат солнца в степи рисует на безоблачном небосводе ярко-красные, с золотистым отливом, сполохи. Кажется, что где-то далеко за горизонтом раскаленные огненные шары упали на землю и никак не могут остыть. Если бы художник изобразил на полотне картину такого заката, то люди, не бывавшие на казахстанских просторах, вряд ли поверили бы, что такое возможно в природе. Кто-то сказал мне, что раньше, когда не испытывали атомные бомбы, такого причудливого зрелища он не наблюдал. Во мне они будили необъяснимую тревогу.

Любуясь закатом возле фонтана перед штабом, я не заметил, как подошел ко мне начальник отдела. Разговорились. В такие минуты узнаешь о людях то, чего они не скажут, считая неуместным, на рабочей площадке. Я узнал, что наш командир Гуреев прошел службу от командира огневого взвода до командира части. До войны окончил Военную электротехническую академию, был оставлен преподавателем. Иван Николаевич участвовал в войне с Финляндией и с первых дней — в Великой Отечественной.

Гуреев — один из создателей заградительного электризованного щита под Москвой в 1941 году. Десятки километров опутывали провода, по которым пропускался ток высокого напряжения. С должности начальника электромеханического факультета он приехал на ядерный полигон и, руководя пятым сектором, одновременно был заместителем начальника полигона по науке. В 1956 году возглавил полигон. Получил звание генерал-лейтенанта.

И несловоохотливый обычно Горячев рассказывал, что его во время учебы в артиллерийской академии приглашали сниматься в роли гренадера-богатыря. Потом узнал, что Горячев воевал под Сталинградом, дошел до Берлина, имел пять орденов, еще в войну стал майором. Не ведал я тогда, что он был болен и в сорок пять лет будет уволен по этой причине. Мало знали мы друг о друге…

Не помню случая, чтобы на полигоне кто-то пожаловался медикам на повышенную дозу радиации. Может, потому, что жаловаться было небезопасно.

Пришел я как-то в поликлинику полигона и говорю женщине-врачу:

— У меня температура, потому что сегодня получил много рентген.

— Замолчите немедленно! — возмутилась эскулапша. — Я не знаю никаких ваших рентгенов, не знаю, где вы были и чем занимались. Это не мое дело. У вас грипп…

— Да нет у меня гриппа. Поверьте, я был сегодня в опасной зоне и что-то почувствовал неладное. Температура, поташнивает…

— Мне запрещено говорить об этом. Если вы даже облучились, я обязана записать, что у вас грипп. Как и вы, я давала подписку.

На следующий день, проходя мимо жилого дома, я увидел на балконе ту женщину-медичку. Она смотрела в бинокль в сторону Опытного поля. Из комнаты слышался мальчишеский голос:

— Мама, я же тебе сказал, что сегодня атомного взрыва не будет…

Выходит, многое она знала, за исключением того, чем и как помочь больному, получившему высокую дозу радиации. Но не медики были повинны в том, что не могли оказать действенную помощь людям, пострадавшим от атома. И даже не секретность ограничивала их лечебную практику. Проблема исцеления от лучевой болезни не только в те годы, но и теперь, как свидетельствует Чернобыль, не решена.

Тягостный разговор с начальником пятого сектора.

— Сожалею, но вынужден передать на вас дело военному прокурору, — ошеломил меня полковник Гуреев. — По вашей вине несколько солдат с сильными ожогами от боевых радиоактивных веществ отправлены на лечение в московский госпиталь.

— В чем же моя вина? — удивился я.

— Вы испытывали БРВ, заразили солдатское обмундирование, надетое на чучела, и бросили в поле. Солдаты надели это обмундирование на себя и сильно пострадали. Не убрав зараженные объекты, вы уехали отдыхать…

Мне стоило больших усилий отвечать спокойно:

— Я не разрабатывал и не испытывал БРВ, даже не знаю о поражающих свойствах этого оружия. Испытывали его специалисты-химики. К тому же я не испытывал и обмундирование, не выставлял манекены. Получив около сотни комплектов обмундирования, в соответствии с вашим приказом, я все это выдал под расписку химикам. А когда они закончили работу, потребовал от них акт о том, что зараженное обмундирование уничтожено. Акт у меня в сейфе. Продовольствие, которое я выставлял на площадке, сжег лично и убежден, что ни один сухарь, ни одна банка консервов не остались в поле.

— Хорошо, — словно точку поставил Гуреев.

Выяснилось, что солдаты получили ожоги не боевыми радиоактивными веществами, а кислотами, составлявшими один из компонентов начинки бомбы. Жизнь и здоровье их вне опасности. Просто парням не хотелось носить истлевшие гимнастерки, вот они и обновили свое обмундирование.

Будет что-то новое

В 1955 году в серию испытаний из пяти атомных зарядов были включены две сверхмощные термоядерные бомбы, в том числе одна мегатонного класса. Первый взрыв водородной бомбы состоялся 20 августа 1953 года, о чем сообщалось в печати. И хотя американцы взорвали водородное устройство годом раньше, оно было огромное, с двухэтажный дом, и для транспортировки не приспособлено. У нас же готовились сбросить бомбы с самолетов и взорвать над землей. На полигоне опасливо поговаривали, что могут быть тяжелые последствия, хотя один из «отцов» нашего водородного оружия академик А. Д. Сахаров значительно позже, в 1990 году, скажет: «Мы как-то не думали, что это представляет большую, крайне большую опасность…»

Об условиях взрыва и мощности бомбы знали только ее создатели и члены Государственной комиссии, назначавшиеся правительством СССР на каждую серию испытаний. В ее состав входили представители министерств среднего машиностроения, обороны, здравоохранения, Академии наук СССР. Начальник полигона и представители Минздрава имели право не соглашаться с решением о проведении взрыва при малейшей вероятности нарушения основного условия его проведения — абсолютной безопасности населения. Их слово было окончательным.

Комиссия решила оповестить население всех прилегающих к полигону районов о мощном взрыве и организовать вывод людей из домов. Служба особого режима запротестовала — нельзя разглашать военную тайну. На это заявление академик Я. Б. Зельдович бросил реплику:

«Когда Семипалатинский аэродром оцепляют колючей проволокой и прекращаются полеты самолетов, жители уже знают: готовится атомный взрыв. И как только появляется бомбардировщик в сопровождении истребителей, они забираются на крыши и ждут взрыва…»

Вопрос решили положительно.

Для прогнозирования возможного радиоактивного заражения местности и параметров ударной волны привлекли крупнейших специалистов страны. Метеослужбу полигона усилили ведущими знатоками в этой области.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});