Легенды ночных стражей 4: Воспитание принца - Кэтрин Ласки

Он проснулся в середине сна. Волки вокруг него встряхивались, а Фенго стоял перед входом в пещеру, принюхиваясь.

Олень!

Сигнал разошелся по стае. Они бросились навстречу солнцу, немного приподняв хвосты. Бег был ровным. Хуул увидел впереди стадо оленей. Почуяв присутствие волков, стадо стремительно удалялось. «Надо повернуть их на запад, прочь от восходящего солнца. Ну конечно, — подумал Хуул, — через несколько минут солнце будет нас слепить».

Волки немного ускорили бег, а четыре самки отделились и помчались на север. Остальные волки тоже побежали быстрее, но потом резко притормозили. Они уже развернули оленье стадо так, как им было удобно, но еще не были готовы атаковать. Фенго внимательно рассматривал оленей, выискивая среди них слабых, старых, голодных или ленивых. Тех, кого можно было с легкостью убить.

И вот они заметили старую олениху. Она бежала в середине стада, но силы уже оставляли ее. Как только она оказалась в нескольких прыжках от Фенго, волки бросились к ней и отделили от остального стада. Собрав последние силы, старая олениха оторвалась от погони, но восемь самок гнались за ней, изматывая, но одновременно заставляя ее верить, что их медленный бег — признак того, что волки потеряли к ней интерес. Олениха растерялась.

Все было точно так, как во сне Хуула, и он точно знал, что нужно делать. Он все еще летел высоко, но чувствовал, как часть его тела словно бы опускается вниз, крадется в высокой траве, задевая брюхом землю. Олениха подняла голову. Она подумала, что волки отстали, и расслабилась. Но на самом деле погоня уже подходила к концу.

Хуул подбирался все ближе и ближе. Он был между Фенго и Данмором. Фенго поднял хвост. Внезапно в воздухе разлился резкий запах. Хуул почувствовал, как шерсть на загривках других волков встала дыбом. Две волчицы бросились вперед и прыгнули на олениху, повалили ее на землю и разорвали горло. Потом три молодых самца бросились на жертву и вгрызлись ей в бок.

Из всех ран оленихи хлынула кровь. Она все же смогла вновь подняться на ноги и смотрела на окруживших ее волков. Хуул почувствовал, что восхищается этим сильным зверем, но не жалеет ее. Олениха была мясом, и все же она была чем-то большим, чем просто мясо. Она была великолепна. Фенго подал ему знак. Теперь их очередь.

Фенго, Данмор и та часть Хуула, что принадлежала земле, а не небу, выпрыгнули из травы. Хуул знал, что они собираются убить ее. Фенго медленно обошел олениху, не отводя взгляда от ее глаз. Олениха вздрогнула и рухнула на землю, но она еще не была мертва. Фенго подал Хуулу знак: подойди. А потом провел ритуал смерти, которого Хуул никогда не смог бы себе представить.

Он увидел, как Фенго склонил голову и изобразил все степени покорности, как будто это животное, которое он собирался убить, было выше него по положению. И пока он делал это, волк и олениха смотрели друг другу в глаза. Между хищником и жертвой появилось согласие. Это был момент величайшего достоинства. И когда согласие достигнуто, Фенго кивнул, а потом погрузил свои клыки в шею оленихи.

«Лохинвирр» — так назывался этот странный, но красивый ритуал смерти, в ходе которого хищник отдавал дань уважения жертве и признавал доблесть умирающего животного. Это будет один из самых важных и ценных уроков, когда-либо усвоенных Хуулом.

Вернувшись с охоты, Хуул провел много времени в одиночестве, размышляя над тем, чему он научился, когда его дух стал духом волка. Он размышлял о волках и их стратегиях, их организации, о том, как они сочетали силу и планирование, об их тактике путешествий, охоты, дележа еды. Он никогда не забудет этой безупречной погони.

Он размышлял, не смогут ли совы как-то использовать элементы волчьей стратегии? Надо бы обсудить это с Гранком, ведь то, что совы и волки жили в разных королевствах, еще не означает, что они не могут поучиться друг у друга. Особенно он хотел поговорить о лохинвирре: ведь в рыцарском кодексе чести, о котором ему так много рассказывал Гранк, не было ничего подобного.

Хуулу казалось, что волки движутся сквозь свои жизни так же легко, как звезды в ночи, так же гладко, как созвездия, скользящие по небу. И все же они были очень суеверны и часто недоверчивы безо всякой причины.

Глава XX

Два волка направляются на север

— Не могу поверить! — ахнул Тео. — Ты поймал летучий уголь с первого раза! А я тренировался все лето…

Они жили в Далеко-Далеко уже три луны. Вернувшись с охоты вместе с Фенго и полностью обретя вновь свое совиное естество, Хуул стал больше интересоваться вулканами, не столько из-за порождаемого ими огня, сколько из-за углей. Он быстро научился подбирать более холодные угли, лежащие на земле. Но и для того, чтобы научиться ловить на лету самые горячие, «летучие» угли, ему потребовалась всего одна попытка.

— Послушай, Тео, я могу поймать летучий уголь, но только ты знаешь, что с ним делать. Кузнец из меня никакой.

Это было неоспоримой правдой. Тео как-то попытался показать птенцу, как делается самый простой предмет — Тео назвал его «ковш», но у Хуула вместо ковша получился плоский и тонкий лист металла. Финеас, стараясь поддержать друга, сказал:

— Не так уж и плохо. Отличное украшение для пещеры!

* * *

Данмор Макдункан, очень сблизившийся с Хуулом во время охоты на оленей, теперь подбежал к нему.

— Готов к сегодняшним занятиям? — теперь он заведовал образованием Хуула, которое в основном было связано с вулканами.

— Я только что поймал летучий уголь. Разве на сегодня не достаточно?

— Ты знаешь, как звучит летучий уголь?

— Звучит?

— А, так тебе все же нужен урок: звук летучего угля совершенно не похож на звуки других углей! Послушай.

Хуул наклонился и приставил ушную щель к летучему углю:

— Похоже на воду! Бегущую воду! Как может что-то горячее звучать, как вода?

Данмор пожал плечами:

— Не знаю. Но угли, лава, вулканическое пламя — у всего есть свой звук, эти звуки сочетаются, и поэтому у каждого вулкана свое уникальное звучание, которое к тому же меняется в зависимости от погоды и других условий, которые мы еще не понимаем.

Данмор, вероятно, знал о вулканах больше, чем любой другой волк, даже Фенго, который решил организовать вокруг вулканов дозор и назначил Данмора его вожаком. Но сколько Хуул ни спрашивал Фенго или Данмора, от чего они защищают вулканы, прямых ответов он так и не получил. У него сложилось впечатление, что волки высматривают не только признаки изменений в настроении огнедышащих гор. Когда Данмор бежал по периметру кольца вулканов, а Хуул летел прямо над ним, волк часто останавливался и на что-нибудь показывал.

— Видишь вон там, Хуул? — говорил он. — Прислушайся к этим скворчащим звукам.

Хуул неуверенно переспрашивал:

— Скворчание? Это что-то вроде треска?

— Да, но глуше. Скорее, похоже на звук разбивающихся камней. Мы думаем, что это и происходит в недрах вулканов — камни лопаются.

Лето проходило, дни становились все короче. Гранк и Фенго наблюдали за Хуулом. Из него выросла красивая сова. Как Тео, так и Финеас, более близкий ему по возрасту, были великолепными учителями. Тео показывал Хуулу камни, которые тот никогда не видел на острове в Горьком море, и рассказывал об их свойствах, в том числе и о том, какие из них можно получить металлы.

Финеас был мудр не по годам. Несмотря на свой маленький рост, он повидал мир и, будучи уроженцем Южных королевств, знал в них едва ли не каждое дерево. Поэтому вскоре он начал рассказывать Хуулу о бесконечном разнообразии растений, цветущих в этой незамерзающей части мира.

Гранк был доволен. Эти двое серьезно обогатили образование молодого принца. А как изумителен был тот момент, когда, вернувшись с охоты, Хуул подошел к Гранку и сказал, что, по его мнению, некоторые стратегические решения волков могут использовать и совы. Еще изумительнее были слова, произнесенные им с невинной искренностью:

— Дядя Гранк, если бы я был королем, я сделал бы лохинвирр частью Хратианского кодекса.

Гранк на несколько секунд забыл, как дышать: «Если бы он был королем!»

— Увидит ли он уголь таким же, каким увидел его я? — громко спросил Гранк у Фенго однажды ночью, когда они сидели высоко на их любимой скале.

— На этот вопрос нельзя ответить сейчас.

«А когда он его найдет, не будет ли уже слишком поздно?» — подумал Гранк.

С тех пор как они добрались до Дали, никакие новости о войне в Ниртгаре до них не доходили. Огненные видения Гранка тоже ничего не проясняли, а Хуул в эти дни был на удивление равнодушен к чтению огня. Гранк подозревал, что виной тому был страх за мать, что Хуул не хотел знать, пережила ли она столкновение с хагсмарами и Пликом над Горьким морем. Он больше никогда об этом не заговаривал. Но Гранк не переставал думать о ней.