Отель «Монти Дад» - Барталомей Соло

поздоровался:

– Добрый день, господин Палмер.

Палмер кивнул в ответ и приложил магнитную карту к считывателю. Табло на турникете загорелось зеленым, и он прошел внутрь. Мраморные полы с логотипом компании блестели от чистоты, за переговорными столами сидели менеджеры, обсуждая с партнерами детали сделок, эхо от шума воды в фонтанах наполняло холл приятным журчанием. Палмер поднялся на лифте на сороковой этаж, который был полностью отведен под его собственный офис. Секретарь Ирма встала при виде босса и подала ему расписание на день и кофе. Палмер бегло изучил бумагу и спросил:

– Прибыл ли уже господин Дормер? Здесь встреча на одиннадцать.

– Он звонил, заказал три пропуска и предупредил, что задерживается на полчаса, – ответила Ирма.

– На какие имена вы выписали карты?

– Господин Дормер сказал, что это будет сюрприз специально для вас, – улыбнулась Ирма.

Палмер улыбнулся в ответ.

– Сколько вы работаете у нас? – спросил он.

– Почти семь месяцев, – гордо заявила секретарша.

– Если еще раз выкинете подобное, уволю на месте, – отрезал Палмер и скрылся за дверью своего кабинета, оставив кофе на столе.

Кабинет был просторным – середину занимал огромный стол с миниатюрами будущих проектов – элитные жилые комплексы, отели, бизнес-центры, аквапарки. Над каждым макетом виднелся флаг – США, Китай, Великобритания, Франция, Сингапур. Двадцать шесть проектов вел Палмер одновременно. Панорамные окна кабинета открывали великолепный вид на мост Золотые Ворота с высоты птичьего полета. Стена напротив была увешана вырезками из газет и журналов, в которых были упоминания о фирме «Palmer & Palmer» или же лично о ее владельце. Палмер уселся в большое кожаное кресло и придвинулся к столу, где его ждала огромная кипа бумаг, требующая внимания собственника. Зазвонил секретарский телефон, и голос расстроенной Ирмы проговорил:

– Господин Палмер, к вам господин Дормер и его спутники.

– Пусть заходят, – ответил босс и бросил трубку. Он отложил бумаги в сторону и приготовился к встрече.

Массивная двойная дверь открылась, и в кабинет вошли трое – возглавлял ватагу сам Дормер – статный, загорелый, в дорогом светлом костюме. Борода его была аккуратно подстрижена, волосы убраны назад, а на лице блистала улыбка. По левую от него руку стояла Алиса. Живая и жизнерадостная, она улыбалась во весь рот, глядя Палмеру прямо в глаза – едко, как будто она только что вернулась из мира мертвых. Она с ювелирной внимательностью пыталась отследить реакцию своего мужа, но Палмер как будто и не был удивлен. Его лицо не выражало никаких эмоций, кроме как тех, которые человек испытывает при напряженной работе мозга – он был воплощением сосредоточения, которое успешно подавляло любопытство. Палмер усиленно размышлял, пытаясь логически решить задачу, которая внезапно образовалась перед ним. Мертвая жена в одночасье ожила, и его это дико раздражало, как и все, что может внезапно отойти от курса и разрушить все планы. Волосы Алисы теперь были окрашены в черный цвет и коротко острижены, на ней было короткое синее платье, а на шее красовалось колье с огромным бриллиантом. Он бросил взор на третью персону, и снова его мозг усиленно заработал. Это был Бьорн – убийца жены, которая вдруг оказалась живой, стоял перед Палмером в его собственном кабинете. И он тоже улыбался – этот здоровяк, который запомнился ему опускающим нож в живот Алисы, стоял тут как ни в чем не бывало в весьма странной компании.

– Привет, большой босс! – расправил руки Дормер. – Последний раз я видел тебя в холодном плену два месяца назад. Гораздо приятнее встретиться здесь – в солнечном крае, на твоей территории.

– Не могу сказать, что рад вас здесь видеть, – почесал подбородок Палмер. – По крайней мере, двоих из вас, – он еще раз оглядел всех гостей, заострив взгляд на жене. – Кажется, я понял, что произошло, но мне не все еще ясно.

– Ты не особо скучал по мне? – ехидно спросила Алиса.

– Скажем так: я больше обрадовался твоей смерти, чем твоему воскрешению, – развел тот руками.

– Ну ты и бесстыдник! Я надеялась, что сцена с убийством вызовет хоть чуточку твоего сострадания. Но сердце твое, как я убедилась, сродни камню. Хотя почему это меня все еще удивляет?

Дормер подошел к журнальному столику, налил себе виски и уселся в низкое кресло, обтянутое белой кожей. Бьорн остался стоять у входа, утерев пот со лба платком, и оперся локтем о комод. Алиса принялась ходить по кабинету, внимательно изучая каждую мелкую деталь. Она пристально всматривалась в литературу на полках, изучала фотографии, где Палмер позировал с известными бизнесменами и звездами кино и рок-музыки.

– Меня очень впечатлил твой монолог в последний день в «Монти Дад», – проговорил Дормер. – Я прямо-таки почувствовал свою ущербность тогда, на какое-то время я даже восхищался тобой, позабыв о личной обиде, которую ты мне нанес. Признаться, с тех пор мое отношение к тебе сильно поменялось – ненависть переросла в уважение. Уважение не как человека, потому что человеческого в тебе мало, а как профессионала. Уважение за то, что ты сделал меня лучше. Нет, правда, благодаря тебе я эволюционировал – я только сейчас понимаю, насколько ты был лучше, Палмер. Возможно, и сейчас ты лучше. Празднуешь тут свою самую большую победу в мире. Но позволь и нам отпраздновать, ведь среди собственных интриг ты вовсе не заметил нашу небольшую операцию в «Монти Дад». Скажи, тебе интересно?

– Вовсе нет, – развел руками Палмер. – Эти игрища меня не интересуют, так что избавь от бравад и самопохвалы. Мне интересно, какой ущерб вы мне нанесли.

– Ущерб ты сможешь оценить после того, как я поведаю тебе, что произошло на самом деле, – проговорил Дормер. – Но скажу сразу – не стоит обижаться на меня или на Алису, а уж тем более на господина Бьорна – в этой игре мы сыграли по твоим же правилам. Иначе у нас был бы единственный победитель – это ты. Не совсем справедливо, как мне кажется.

– Я правила презираю, – отрезал Палмер. – У меня сегодня более двенадцати встреч, это же вторник, мать его! Так что давайте быстрее завершим этот неприятный разговор.

Палмер вскочил со стула, подошел к столику, налил себе полный бокал виски и одним махом его осушил.

– И похороны инсценировали, – вдруг задумчиво проговорил он. – Этот цирк к чему?

– Я получил все бумаги только на той неделе, – ответил Дормер. – Почти два месяца эти десять отелей приносили тебе прибыль, и только с четверга деньги теперь идут мне. До этого момента Алиса должна была считаться мертвой. Но давайте по порядку.

После нашего разговора на краю пропасти я понял правду – ты,