Горькая дольче вита - Мария Брикер

– Водки дайте, пожалуйста, – хмуро попросила Настя и спохватилась. – То есть ром и банановый сок. Пить очень хочется.

– Принесите ей просто воды, – сказал жених, причем таким тоном, что стюардесса моментально испарилась выполнять поручение, одарив напоследок Настю сочувственным взглядом. Похоже, девушка решила, что ее сопровождающий – тиран, и разбитая физиономия его рук дело.

Настя злобно посмотрела на «жениха», тот листал журнал и не обращал на нее ни малейшего внимания.

– В следующий раз, что мне пить и есть, буду решать я сама, – буркнула она. – Указывайте своей невесте.

– Ты и есть моя невеста, – равнодушно сказал Егор. – И хочу тебе напомнить, что деньги тебе не за капризы платят. Причем совсем не маленькие, если забыла. Так что делать будешь то, что я тебе говорю, поняла?

– Поняла, – огрызнулась Настя. «Жених» ее уже не слышал. Он надел наушники и включил музыку.

Стюардесса принесла воды, вновь одарив ее сочувствующим взглядом. Настя сунула стакан в подставку и закрыла глаза, решив из вредности не пить вообще.

Пить, однако, хотелось смертельно, во рту все пересохло, а на губах отчего-то все еще ощущался привкус недавнего поцелуя. Знал бы Егор, что стал вторым мужчиной, которого она поцеловала за всю свою жизнь, не считая Петечкина из первого класса! Может, вел себя иначе, сноб гадкий. Самое ужасное, что завтра, вполне возможно, опять придется с ним целоваться, на церемонии. К горлу подкатила тошнота. Настя с раздражением вытерла тыльной стороной ладони рот, закрыла глаза и провалилась в глубокий сон.

Ей снились пустыня и кактусы, верблюды и горячий песок, палящее солнце и колодец, в котором на дне плескалась вода. Настя попыталась зачерпнуть воду рукой, нагнулась и полетела вниз. Проснулась она от собственного крика, разбитая и несчастная. Что же такое! Жизнь уродская, хотя бы во сне передохнуть. Нет, сны тоже уродские.

Настя тоскливо вздохнула и посмотрела в окно иллюминатора. Там, внизу, играло барашками море, облизывая солнечные берега. Самолет заходил на посадку. Ничего себе она поспала! Три с половиной часа как одна минута пролетели.

Егор протянул ей стакан с водой.

– Ты пить просила во сне, – объяснил он и снова потерял к ней интерес.

Глава 9

Море

Пограничник, делающий отметку в ее паспорте, сердобольно спросил, что с ней стряслось. Потом долго с сочувствием качал головой, выслушав душещипательный рассказ о падении с велотренажера, и не ставил штамп. Гад такой! Настя от переживаний чуть сознания не лишилась. К счастью, все обошлось – они благополучно вышли из зоны таможенного контроля. Чешский не понадобился. Настя от стресса пообщалась с сотрудником таможни на чистом английском языке. Не зря мама отдала ее в свое время в английскую спецшколу и на мозги капала постоянно, чтобы зубрила язык. Мама мечтала сделать из нее человека мира. Знала бы она, что знания пригодились для нелегального перехода кипрской границы по чешскому паспорту. Кто она после этого? Не человек мира, а гражданин вне. Она там, где ее быть не должно. А там, где должно быть, – ее нет. Может, ее нет вовсе?

Настя потерла лоб и поморщилась. Ахинея какая-то в голову лезет. Онемевшие мозги так тяжко соображали, что от собственных корявых мыслей она устала. Хотелось поскорее добраться до отеля и положить что-нибудь холодное на голову.

Морем запахло, как только они вышли из здания аэровокзала. Смуглые таксисты, тележки, туристы. Утреннее солнце совсем не по-весеннему жарило асфальт. Воздух здесь был густой и влажный, хоть ножом режь. В голове настойчиво звучала детская считалочка: «Море волнуется – раз. Море волнуется – два. Море волнуется – три». Действие успокоительных Карамзина закончилось, мозги словно оттаяли, и сердце проснулось, больно заворочалось в груди. Захотелось снова впасть в полубессознательное состояние. Все мысли сконцентрировались на баночке с лекарством, которую дал ей в дорогу Карамзин для своего друга. Антидепрессанты. Может, ей тоже воспользоваться лекарством?

Настя стянула свитер, сунула в дорожную сумку, нащупала пластиковую баночку, но достать не решилась – при Егоре не хотелось. Она примет таблетку в отеле и подумает над тем, как угостить лекарством «жениха». И надо ли разыгрывать из себя Мату Хари? Егор совершенно не выглядел страдальцем, нуждающимся в помощи психиатра. Спокойный, холодный, деловой. Чурбан бесчувственный! Рядом с Егором Настя чувствовала себя неуютно. А ведь придется с ним в одном номере жить, изображать счастье, нежность и любовь, завтракать, обедать и ужинать целую неделю. Ужасно! Жаль, мама в детстве не водила ее в театральную студию. Изобразить любовь к этому роботу с седой прядью просто невозможно без специальной подготовки.

В аэропорту Егор арендовал машину, чтобы добраться до города. Ехать предстояло около часа. К удивлению Насти, выбор его пал на скромную двухдверную «Сузуки Витара». Она хотела юркнуть назад, но Егор загрузил туда дорожные сумки. Пришлось сесть рядом с «женихом» на переднее сиденье.

Не успели они отъехать, «жених» включил на полную катушку кондиционер. Настя озябла и нехотя напялила на себя свитер. Покосившись на нее, Егор кондиционер выключил, пришлось свитер опять снимать.

«Издевается», – подумала с раздражением Настя и уставилась в окно. Светские беседы затевать с «суженым» не хотелось. Он, судя по всему, тоже не горел желанием пообщаться, что не могло не радовать. Не до разговоров ей было. Болело все: и внутри, и снаружи.

От боли отвлекли птицы, море перелетных птиц, облюбовавших соляное озеро недалеко от аэропорта. Завораживающее зрелище длилось недолго, они въехали в город.

Ларнака ничем примечательным не отличалась, обычный портовый городок в средиземноморском стиле. Потом дорога пошла вдоль побережья, и сердце снова забилось сильнее. Море, синее, сказочное, разлилось до горизонта. Господи, как же она мечтала об этом, как хотела увидеть. Увидела, но эйфории в душе нет, напротив, сердце откликнулось на восхитительный пейзаж минорными нотами. Все казалось бессмысленным. Зачем ей море, если рядом нет Алеши. Длинная полоса пляжа, серая галька, бесчисленные отельчики, довольные туристы, влюбленные парочки, кафешки… Зачем ей это все?

Когда-то, будучи еще совсем зелеными, они валялись с Алешкой в постели и разглядывали красочный туристический проспект, мечтали поехать за границу. Остров Афродиты в их планах стоял на первой позиции. Вселенная услышала их мечты, только оказалась глуха на одно ухо. Они на Кипре в одно и то же время, но не вместе. Что за глупая ирония судьбы?

Пейзаж за окном сменился, поля чередовались с каменистыми холмами. Вокруг ни души. Удивительные просторы, тишина, птицы в синей вышине. Сейчас бы Алешу сюда! Как это, должно быть, потрясающе, чувствовать себя одним целым с любимым во Вселенной.

В окне мелькнула клубничная ферма. Клубника тут росла, как королева, под куполами парников, положив голову на нетканый материал. Чистенькая, отборная. Вспомнилось детство. На даче за ягодками она втихаря от бабушки лазила на грядки за домом, рвала и жевала недозрелые немытые плоды, прячась в кустах малины и смородины. Дождаться, пока клубника поспеет, она была не в силах. Бабка ругалась, шлепала крапивой по рукам, но Настя не могла удержаться от искушения. Вот и сейчас так страстно захотелось клубники, что она с трудом придушила в себе просьбу остановить машину. Одно радовало: раз она еще испытывает какие-то желания, значит – жива.

О том, что в одном из отелей города, куда они скоро приедут, наслаждается обществом любовницы ее муж, Настя старалась не думать – это было очень больно. Но не думать не получалось. Воображение помимо воли рисовало убийственные картины. Алешка в объятиях капризной и прекрасной Афродиты на пляже и в номере, счастливый, загорелый, сияющий. Он целует ее смуглые плечи, ласкает тело, как когда-то целовал и ласкал Настю. Носит любовницу на руках, кормит клубникой, слизывая остатки сока с порочных губ.

Настя зажмурилась и закрыла уши ладонями. В Москве казалось, что есть надежда, но отчего-то именно здесь, сейчас, на сказочном острове любви, где солнце сходит с ума без воздушных ватных одеял, где горячий воздух пропитан морской солью, апельсинами и клубникой, она поняла – все пропало! Ничего больше не будет. Ничего не изменить.

За окном снова сменился пейзаж. Земля поменяла цвет, стала кирпично-красной, замелькали виноградники, деревни и отдельно стоящие виллы, довольно скромные и однотипные, пальмы и сады.

«Так зачем дальше жить? – с удивлением подумала она. – Какой в этом смысл? Боль терпеть и страдать? Надо просто покончить с этим раз и навсегда, ведь есть масса способов, как это все остановить». Она попыталась представить себе разные варианты смерти: в петле, на дне морском, у подножия скалы, в номере на кровати с пустой банкой таблеток, в ванной с перерезанными венами, под колесами грузовика. Таблетки, пожалуй, самое лучшее. Не больно, выпил и уснул навечно. Да, таблетки – это оптимальный вариант. Все проблемы сразу решатся. Не будет больше боли и переживаний, этой непреходящей усталости, слез, обид. Только покой. Покой…