Авантюра в двух действиях. Акт 1 (СИ) - Хаоцки Дэш

— Мих? — Хранитель поставил поднос с едой на пол. — Ты здесь?

Обычно время кормёжки лис не пропускал.

— Мих?

Под одеялами послышалась возня. Одна шкура набухла бугорком и замерла.

— Мих, я принёс поесть. Ты там спишь что ли?

— Неа, греюсь, — бугорок шевельнулся.

— Ну, так вылазь, поешь горячего. Или ты опять чего себе разбил с этими дурацкими твоими катаниями?

— Не разбил, но близко, — уклончиво ответил бугорок.

— Ладно, вылезай! Обещаю, что ничего не скажу.

— Скажешь, на этот раз точно скажешь!

— Ладно, скажу. Но постараюсь помягче. Вылезай. Мясо остынет.

— Ты только не пугайся!

— Да я, кажется, ко всему привык. Чему там… О-ох!

Хранитель сел, где стоял, чуть не раздавив поднос. Он уже готовился увидеть безвозвратно изувеченного лиса, но вылезший из-под одеял мальчик сразил его наповал. Михей застенчиво прикрылся шкурой и виновато глянул на него.

— А ты действительно ничего не сказал, — смущённо проговорил он. — Твоё «о-ох!» не считается…

— К… как это ты? — Саартан выпучил глаза.

— Зеркало показало, что нужно сделать. Ну, я и попробовал. А назад никак. Бесполезное тело!

Михей тряхнул рыжей чёлкой и насупился. Саартан прочистил горло покашливанием, поморгал, выдохнул и поднялся с пола.

— Совсем никак? — сочувственно спросил он.

— Пока не получается, — Михей сник. — Всё так плохо? Ты смотришь на меня, как на привидение!

— Да я… — Хранитель не знал, что ему ответить. — От неожиданности. В Зеркале оно как-то… как-то… как сон что ли? А тут ты. Настоящий живой человечек.

— Голый человечек, — Михей кивнул. — Я по снегу пока бежал, ноги застудил! В Зеркале-то на мне и штанишки, и сапожки. А тут только кожа!

— А что конкретно ты сделал такого, что сейчас повторить не можешь?

Михей замялся.

— Я думаю, на тебе это не сработает. Уж больно характерный для меня приём. Не для дракона. У меня лисом-то не сразу вышло его проделать, а теперь совсем тяжко повторить. То голова мешает, то хвоста не хватает!

— Придумаешь что-нибудь, — неожиданно равнодушно сказал Хранитель, пододвинул поднос ближе к груде одеял, переполз на шкуры. — Давай есть.

Михей подобрался к нему поближе, уселся, поджав под себя скрещенные ноги, натянул шкуру на колени. Саартан глянул на него и хмыкнул.

— Ну чего? Я ведь стесняюсь! — Михей подтянул шкуру повыше.

— Вылизываться при мне ты не стеснялся. Лапу задирал так, что думал, вывернешься наизнанку.

— Так то лисом! Это совсем другое дело! Тело, видать, привыкло к одежде, и без неё мне стыдно прям-таки! Посмотрю я на тебя, когда ты тоже человеком станешь!

Саартан снова хмыкнул:

— А оно мне надо?

— Рано или поздно понадобится. Это же твоя суть.

— Суть — не суть, а что мне теперь с тобой делать? Ты такой розовенький, вкусно пахнешь. Аппетитно, я бы сказал. Боюсь, не стоит тебе сейчас Райну на глаза попадаться.

— Аппетитно, говоришь? — Михей поднял руку и понюхал у себя под мышкой. — Ты представь, не чую! Вообще запахи исчезли! Я уж и забыл, какие люди убогие.

— В чём тогда их преимущество перед, скажем, драконом?

— Ну, моторика хорошо развита. Пальцы ловкие, удобно заклинания плести, например. Мысленные-то они мощные, но не точные. И без хитринки. А пальцами можно такой узор связать — закачаешься!

— Я спалю тебя прежде, чем ты там что-то себе наплетёшь.

— Вряд ли я вообще перед твоим носом буду какие-нибудь пассы выделывать.

Михей звонко рассмеялся, откинувшись назад, отчего шкура сползла с его колен. Он тут же спохватился и дёрнул её назад.

— Кстати! — Михей озорно улыбнулся и подмигнул Хранителю. — Ещё у людей с этим делом всё гораздо интереснее обстоит.

— С каким ещё делом?

— Ну, с этим! Соитие у них по ощущениям любого дракона переплюнет!

— А, вот теперь мне должно захотеться становиться человеком? — Саартан иронично поднял бровь.

— А что, нет?

— Нет.

— Скучный ты, Саа! Неужели ты совсем не помнишь себя человеком?

— Не помню. Знание о людях есть во мне… просто как знание. Те слова, которые ты иногда говоришь, и которые мне вроде бы непонятны, часто отзываются внутри еле уловимо. Как будто я их где-то когда-то слышал, но запамятовал, когда и где.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Они помолчали, дожёвывая остывшее мясо. Михей вдруг прислонился плечом к дракону.

— Знаешь, Саа, — доверительно начал он, — я ведь сам зачастую не понимаю, что говорю.

— Да что ты? — удивился Саартан. — Ну, хвала небесам, что я не одинок в этом!

— Я серьёзно, Саа! — обиделся Михей. — Бывает, ляпну что-нибудь, а потом долго и мучительно вспоминаю, откуда это. И в голове проносятся обрывки каких-то воспоминаний, но всё никак в целую картинку не сложатся. Я тебе рассказывал, что Зеркало мне маму и папу показало?

— Нет, — Саартан глянул вниз на него с укором и даже ревниво, мол, как ты мог опустить такое важное событие?

— Вот, было дело, — Михей укора не заметил. — И я вроде знаю, чувствую, что это они, но не узнаю. И в душе полный хаос… А иногда начинаю всякую чушь нести, и вдруг понимаю, а ведь оно так и есть на самом деле! Это как я Райчику пытался объяснить, кто мы такие. Сам не знал толком, а говорить начал — и нате! — просветление нашло!

— Да, и просветил Райна, что я паразит иномирный, — саркастически заметил Саартан.

— А ты злопамятный, Саартан.

Хранитель невольно поморщился. «Саартан» в устах Михея звучало так же, как «сын» в устах его отца-старейшины: безлико и при этом крайне красноречиво. Саартан, смутившись и как бы извиняясь, приобнял Михея крылом, прижал к себе. И удивлённо отметил необычность прикосновения гладкой нежной кожи к грубой чешуе. Контраст будоражил, и Хранитель неожиданно почувствовал себя слишком большим и громоздким, неуклюжим и неестественным, слишком… не отсюда.

Михей свернулся калачиком под его крылом, подтянув колени к самому подбородку.

— Я завтра ещё потренируюсь, ладно, Саа? — пробормотал он, зевая. — Постараюсь стать зверем прежде, чем меня увидит Райн. Ты только не сердись… Не сердишься?

— Нет, Мих.

— Чеслово?

— Самое честное, — ответил Саартан.

Михей улыбнулся и тут же громко засопел, засыпая. Саартан положил голову рядом с крылом, краем глаза глянул на него и тоже сомкнул веки. В голубом полумраке пещеры казалось, что снаружи ночь, хотя солнце едва перевалило полдень.

Саартан проспал до вечера. Проснулся от того, что Михея трясло. Дракон приподнял крыло. Мальчик-лис спал, обняв себя за плечи и часто мелко подрагивая.

— Мих, — Хранитель осторожно коснулся лапой его спины.

Да он весь горит! Простудился? Не удивительно, с такой-то тонкой кожей да без шерсти! Драконы болели редко, но бывало, охотники застужали себе лёгкие, рыская в ледяных горах. Они жевали какие-то травки, пили топлёный нутряной жир моргорогов и, обычно, довольно скоро снова поднимались на крыло. Но Саартан охотником не был, что сейчас делать он не представлял.

— Мих, — Саартан легонько потряс мальчика за плечо.

— Ещё немного, мам, — сонно отозвался Михей и перевернулся на другой бок.

— Мих, у тебя жар. А я не знаю, как лечить людей!

— Сами полечатся…

— Мих.

— Ну, Саа! Что за срочность? Я так хочу спать…

Саартан поддел одеяло когтем и сгрёб вместе с ним Михея, положил перед собой. Одеяло раскрылось, как бутон мохнатого цветка, и Михей сел, потирая глаза.

«Я буду звать тебя Маугли», — отчего-то вспомнилась Хранителю очередная непонятная фраза.

— Маугли? — переспросил Михей.

«Я что, это вслух сказал?», — удивился про себя Саартан.

— Нет, ты просто очень громко думаешь! — ответил Михей, зябко ёжась. — Прямо мне в мозг! Как молоточками: тук-тук-тук…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты и раньше мои мысли читал? — насторожился Хранитель.

— Не, только сейчас. Голова раскалывается!

— Тебя лихорадит, — Саартан осторожно накинул край одеяла Михею на плечи. — Скажи мне, как тебя лечить?