Старосветские убийцы - Валерий Введенский

Сашка! Где его носит? Проходя по коридору второго этажа, где располагались гостевые комнаты, Угаров заглянул в их общую спальню: Тучина там не было. В столовой, куда Денис спустился на завтрак, его тоже не оказалось. Рисовать пошел? На свидание с Машей? Или с Шулявским стреляться? Поляк среди собравшихся за столом гостей отсутствовал. Вряд ли! Что за дуэль без секундантов?

— А где князь с княгиней? — осведомился спустившийся в столовую Тоннер. Завтракать в отсутствие хозяев неприлично.

— Не стесняйтесь, — на правах старшего ободрил доктора генерал. — Княгиня Елизавета чрезвычайно мудрая женщина! Еще вчера распорядилась потчевать нас в любое время.

— Выпить никто не желает? — с надеждой поинтересовался доктор Глазьев.

Генерал взглянул на Угарова. Пить не пьянея не велик фокус, а как ты, мил человек, чувствуешь себя поутру? Денис с улыбкой помотал головой.

— И я повременю. — Веригин разрезал сочный кусок ветчины. — Охота пьяных не любит. Особенно если идешь на вепря. Опасный зверь! Ишь как псы заходятся!

Снаружи доносился громкий собачий лай. На лужайке позади дома бегала не свора, не стая — целая туча собак.

— Я хотел спросить, — подал голос этнограф. Как и псы на лужайке, он был возбужден предстоящим гоном. Даже не снял за столом охотничью, наподобие тирольской, шляпу с серым пером (Роос уверял, что это трофей, настоящее орлиное). — Что это за зверь — вепель?

Генерал ткнул вилкой в кусок ветчины на тарелке:

— Как раз его мясо. Очень вкусное, кстати. Попробуйте.

Роос уставился на розовый ломоть.

— Свинья? — удивился он.

— Свинья, свинья, — радостно подтвердил Веригин. — Но огромная и опасная! Вы только вслушайтесь, какое слово грозное! Вепрь! Мурашки по коже пробегают!

Роос повторил по слогам страшное слово, и все расхохотались.

— Смейтесь, смейтесь! — Генерал не терял нить разговора. — А вот выскочит на вас такое чудовище, берковца в два весом, длиною в сажень, по-другому запоете.

Загадочные русские меры длины и веса этнографу пришлось терпеливо разъяснять: пуд — это сорок фунтов, два берковца — восемьсот.

Роос присвистнул.

— Свинья весом восемьсот фунтов — это фантастика!

С саженью оказалось сложнее. Сошлись, что длина вепря чуть больше роста высокого мужчины, такого, как Терлецкий.

— А еще у него клыки в три вершка, — продолжил Веригин. Показать три вершка оказалось проще простого: находчивый Угаров вытянул ладонь — вот они, искомые, и есть.

— А вот и мы! — В столовую вошли Михаил Ильич и Гришка, будто и не расставались со вчерашнего вечера. — А где Настенька?

Генерал пожал плечами. Зачем люди пьют, коли не умеют? Рожа помятая, жилетка не на те пуговицы застегнута!

— И Тучина нет! И Шулявского! — не переставал удивляться Михаил Ильич. — И их сиятельств!

— Его сиятельство будить пора! К охоте все готово! — Никто не заметил, как через буфетную в столовую зашел Никодим, егерь князя. — Как бы кабан не скрылся!

Никодим среди челяди, видно, считался большим начальником. Седой дворецкий, распоряжавшийся за завтраком, тут же почтительно согнулся:

— Сию минуту, Никодим Терентьевич! Мы бы давно, но Гришка не пойми где шлялся.

— А ты пойми! — Гришка с завистью смотрел на рюмочку в руках доктора Глазьева. В лице Рухнова тот наконец обрел собутыльника, и они торопливо чокнулись. — Барин мне Михаила Ильича велел уложить. Я и уложил!

— А где тебя потом носило, окаянный? — Дворецкий и Гришка явно друг друга не любили.

— Рядом прилег! Устал!

Никодим оборвал перепалку:

— Хватит препираться!

— Князь покои на ключ запер, а где запасной ключ, только Гришка знает! — пожаловался дворецкий.

— В буфетной, за шкапом! — икнул Гришка.

Через секунду дворецкий выскочил из буфетной, на ходу показывая Никодиму ключ.

— Коллега! — обратился Тоннер к сидящему рядом Глазьеву. — Княгиня Елизавета Петровна просила меня осмотреть вашу подопечную. Однако я хотел бы сперва побеседовать с вами. Чем больна Анна Михайловна?

Глазьев покрутил пальцем у виска:

— Старость, знаете, ли! И общая одряхлелость организьма!

— Стучал из кабинета! Не ответили! Тихо в спальне! Спят-с! — докладывал вернувшийся дворецкий Никодиму.

— Почему не вошел?

— Так барыня там, неудобно.

— Неудобно ему! Ладно, сам сейчас разбужу.

— А поконкретней? — настаивал Тоннер. — Вы же Анну Михайловну давно наблюдаете! Опишите, пожалуйста, симптомы!

— У нее целый букет заболеваний! Сейчас покушаем, вместе и осмотрим!

— Она сегодня хорошо себя чувствует?

— Не навещал еще. Только проснулся. Вчера и не помню, как в кровати очутился. Вроде в трофейной заснул, а проснулся у себя в комнате…

Договорить Глазьев не успел.

— Не просыпается его сиятельство! — ворвался в столовую с подсвечником в руках Никодим.

— Как не просыпается? — не понял дворецкий.

— Холодный весь, синий.

— Что ты сказал, братец? Повтори! — Веригин повернулся к Никодиму.

Киросиров с Терлецким среагировали быстрее. Вскочив с мест, бросились в покои князя. За ними, даже не выдернув из-под воротника салфетку, рванул Тоннер.

— Василий Васильевич не просыпается, — повторил Никодим.

— Помер? — первым произнес страшное слово дворецкий.

До Веригина наконец дошел смысл сказанного. Вскочив, он с грохотом опрокинул стул и побежал вслед за доктором. Путаясь, по своему обыкновению, ногами в шпаге, за ним поспешил Николай. Митенька, закрыв лицо руками, по-детски заплакал.

— Ужас какой! — промолвил доктор Глазьев. Трагическое известие застало его с очередной рюмочкой в руках. Он счел за лучшее отправить ее в рот вслед за остальными.

— Почему вы сидите? — вскочил Угаров. — Вдруг понадобится ваша помощь?

— Так столичный доктор побежал! Где нам со свиным рылом-то… — Он не успел договорить: опомнившийся Никодим подскочил к нему, выдернул за шкирку из-за стола и потащил к покоям князя. Следом поспешили Угаров с Митей.

— Куда все уходят? — недоуменно спросил американец у Рухнова.

— Говорят, хозяин дома скончался.

— Какое несчастье! — расстроился Роос. — Безобразие, мой переводчик побежал туда, а мне даже не сообщил.

«Хм, нашел переводчика, — подумал Рухнов. — За версту Тайным приказом или, как он сейчас называется, Третьим отделением от него разит. Вывески меняют, суть остается. Этих господ ни с кем не спутаешь».

— Пойдемте, мистер Рухнов, я хочу посмотреть, — начал упрашивать долговязый Роос. Свадьбы, смерти — все было ему интересно. — Переведете мне, вдруг что-то непонятно будет.

— Туда доктора пошли. Мешать будем.

— Пожалуйста! — Роос умоляюще сложил руки.

— Ну, хорошо, пойдемте.

Глава девятая

В трофейной Денис на секунду остановился. Что-то здесь изменилось со вчерашнего вечера. Митя на обстановку внимания не обратил, распахнул дверь в покои князя и тотчас повернул направо. У приоткрытой из кабинета двери толпились генерал с денщиком и Никодим с Глазьевым, через их головы заглянуть в спальню было затруднительно. Митя развернулся, Угаров за ним. Пробегая мимо бюро, Митя махнул рукой входившим из «трофейной» Рухнову и этнографу:

— Зайдем через гардеробную.

Дверь туда находилась в другом конце кабинета. В узенькой гардеробной было очень тепло. И неудивительно! Общую со спальней стенку занимала печка. Здорово придумано! Дениса почему-то всегда раздражали дрова в спальне. Нет, конечно, против камина он не возражал! Сесть с книжкой и вытянуть ноги к огню — что может быть лучше? Но камином комнату не обогреть. Печка за стенкой, в гардеробной, — отличная идея. Опять же и вещи под рукой.

Оба помещения соединялись дверью, ее-то Митя и открыл, тут же услышав окрик Тоннера:

— Не входить!

Князь лежал на кровати в полутора шагах от Дениса. Тоннер, склонившись над ним, левой рукой искал пульс, правой держал маленькое зеркальце у носа Северского. Киросиров и Терлецкий стояли рядом.

— Князя бы прикрыть, а то голым лежит, люди глазеют, — предложил урядник.

— Мертвые сраму не имут, — отодвинув зеркало, произнес Тоннер.

— Князь умер? — спросил Терлецкий, нагибаясь, чтобы поднять с пола бокал.

— Да!

— Царствие небесное, — перекрестились стоящие в дверях.

— Пока не трогайте ничего, Федор Максимович. Надо внимательно все осмотреть. А вдруг убийство?

— Убийств без ран не бывает, Илья Андреевич. А здесь ни крови, ни отверстий, — резонно заметил Терлецкий.

— Еще как бывают, Федор Максимович! У меня опыт — будь здоров, всяко видал. Я ведь по специальности — судебный медик.

— Вот как! — удивился Терлецкий. — То-то я удивлялся, откуда вы так хорошо полицейские порядки знаете? Входить нельзя, трогать нельзя…