Послание к коринфянам - Татьяна Апраксина

- А кто же им сообщил? - складывается в совсем уж богомолью позу Анольери. - У меня все заперты. Эксперты еще тут, чтоб Аболс сдал - я не верю. Очень интересно выходит.

- Я не сообщал, - улыбается Эулалио. - И по электронным каналам из здания ничего не уходило. Из полиции могло. Но меня смущает скорость реакции.

- Первый сигнал прошел через час после окончания нашего утреннего собрания, в 7, если по времени Флориды, - говорит Максим. - Или в 10 утра по Лиону.

- Господа, - прокашливается Анольери. - Мне крайне неловко об этом говорить, особенно в этом обществе, но я не хотел бы участвовать в двойной игре. Поверьте моему опыту, это плохо кончается.

- Нет, - отвечает Франческо, как-то очень мрачно. - Мой лимит двойной игры был выбран вчера.

Алваро очень не нравится выражение лица Рауля. Нет, тут на всех взгляни - обрыдаешься, Максим и Эулалио невесть на чем держатся, какие уже сутки подряд не спят; Франческо, кажется, окончательно записал себя в виновники смерти тетушки, Анольери явно до сих пор не оклемался от известия об убийстве начальницы, выдергивания из отпуска и повышения. Но вот с господином кербером нехорошо... и нехорошо с ним давно. Еще до убийства было как-то паршиво, а потом стало еще хуже. Только в общей суматохе Алваро сначала было не до того.

- Есть, конечно, вероятность, - пожимает плечами Анольери, - что утечка произошла на той стороне. У убийцы или у его начальства.

- Есть... - кивает Максим. - Хорошо так спрятались, прошлую войну пережили, а сгорели сейчас и как раз на госпоже Росси. Всякое, конечно, бывает... раз в сто лет.

- Прошлая война их касаться не могла. Цели почти противоположные, это непересекающиеся подмножества. Смотрите, - Франческо выводит на проектор наспех набросанную схему. - Клуб и радикальная часть Сообщества: деградация структуры на уровень ниже, местное самоуправление, вариативность. Социально-радикальная часть Совета: унификация, объединение, государственное управление имуществом. Про-корпоративная часть: ограничение полномочий Совета, примат корпораций, сохранение статус-кво.

Маркер зачеркивает первую фигуру. Рисует линию с двумя стрелками на концах, обозначая противоборство оставшихся групп:

- Вот нынешний конфликт. Теоретически нам выгодно поддержать про-корпоративную часть, банковское лобби и прочих нынешних жертв. Практически... если кто-то примет такое решение, последствия будут крайне для нас неудачными. Я порекомендовал всем занять нейтралитет до заседания.

- Я бы примирил эти два высказывания, - улыбается Эулалио. - Смотрите, как идет волна. Комитет безопасности явно уточняет ситуацию на ходу - берут, допрашивают, вскрывают документацию, выявляют новые связи, да и самостоятельно кое-то проявился... встречным огнем. Но им было известно, к кому идти и кого брать в самом начале. У них были ниточки. Предполагаю - они знали о существовании группы, но не представляли себе направленности, масштаба, меры радикальности - или всего этого вместе.

- Да, - говорит Максим. - Они знали примерные контуры группы, но зачем-то ее приберегали или опасались трогать. Судя по тому, что полетели крупнейшие банки, второе. А утром получили новые данные и поняли, что ждать или терпеть больше нельзя. Лучше бы я утром спал, - заключает он. - Теперь все равно все переделывать придется. Мы планы строили из расчета на две группировки - а у нас к вечеру только одна останется. Мартышкин труд.

- Максим, у вас будет четверо суток только на новое планирование. Больше никаких дел, обещаю. Текучкой займется синьор Анольери. - Феодал вздыхает. - Только план будет несколько нетривиальный, ну, это мы с вами обсудим отдельно.

- Нужны экономисты, - говорит Эулалио. - И социологи.

- Мистер Флюэллен, - крайне ядовито отвечает Франческо, - в вашем устройстве для чтения мыслей не работают некоторые блоки. Зато другие работают с удвоенной мощностью. Специалисты будут.

- Тем не менее, следует установить, кому мы обязаны. Во избежание дальнейших сюрпризов, - гнет свое Анольери.

Алваро смотрит на Рауля, и думает, что... ничего не понимает. Заголовок "Финансовая империя де Сандовалов под угрозой" он уже увидел. Семейство кербера входило в число лучших друзей корпораций, таких замечательных друзей, что врагов не надо. Вот если судить по выражению лица, то сообщил Рауль. Но что он, сумасшедший, что ли - свое семейство топить? Нет, наверное, дело в чем-то другом...

- Доброе утро! - звучит от двери жизнерадостный голос. - Я знаю, что утро - это драматическое преувеличение, но доброе оно точно. Новости видели?

Джастина

День начался хорошо. С девяти трупов. Когда она допила кофе, счет уже был один-пятнадцать. Всегда знала, что где-то там внутри у нее живут все ее кровожадные предки и что страсть к мести и поджигательству когда-нибудь выберется на поверхность. Ничего, оно уже в баскетбольные цифры вышло и дальше так пойдет. Вы хотели нас спровоцировать, поздравляю, вы нас спровоцировали. Последствия ложного вызова - за ваш счет.

Уже в приемной Джастина понимает - она никого не предупредила. Забыла, начисто. Вчера сделала работу и попросту легла спать. А все же наверняка головы ломают, что в Европе произошло, да почему, да как это к нам относится... Убьют же, решает она. И будут правы - особенно Максим с Потрошителем, их же, наверное опять разбудили, как только на ветке первый покойник распустился. Ой, как стыдно-то...

А быстро они там, в Европе. Дражайший папочка как выслушал краткий пересказ, так и обомлел, а когда получил по факсу копии отчетов, то - невиданное дело - первым свернул разговор. Надо думать, очень спешил переговорить с двоюродным братом, председателем комитета безопасности. Джастина только порадовалась, что обошлось без чаячьих плачей о возвращении домой, умылась и рухнула спать, запретив себя будить. Персонал в гостинице на территории был понятливый.

- Видели, все видели, - весело отвечает юный Васкес. - Замучились уже прикидывать: кто нам эту свинью подложил. Если она сама не пришла.

- Хамите, юноша, - улыбается Джастина. - Почему же вам? Не вам, а кому надо. И это, между прочим, я.

И понимает, что все в комнате смотрят на нее. И смотрят совсем не так, как она ожидала.

- Это неделя такая, - говорит Максим. - А как именно вы это сделали?

- Отцу позвонила и копии отчетов переслала. А в чем, собственно, дело?

- Мы, мисс Фиц-Джеральд, рассчитывали использовать консерваторов как рычаг и козырь. - объясняет Потрошитель. - Теперь это несколько затруднительно.

- Ну... извините, - пожимает плечами Джастина. - Я как-то не предполагала, что вам и такие козыри сгодятся.

- Госпожа Фиц-Джеральд, - о, Анольери уже вытащили с курорта, бедолагу. - Вы находились на территории корпорации и получили благодаря этому доступ к особо секретным данным. Мне не кажется, что полномочия наблюдателя Совета простираются так далеко, чтобы отправлять эти данные посторонним лицам по своему усмотрению.

- Да причем тут полномочия... - Перегрелся он там, что ли? Габриэлу убили, какие полномочия. Убили, потому что одни идиоты решили подергать Франческо за ниточки, а другие все это бездарно проморгали. - Я попросту позвонила отцу и спросила его, знает ли он, с какой глупой сволочью связался.

- Это после того, как я прямо потребовал, чтобы данные не уходили за пределы кабинета, - Франческо глядит в потолок. - После того, как я распорядился подготовить внешнюю версию. Максим, скажите, вы слышали, что я говорил?

- Да, разумеется. - Щербина смотрит в стол.

- Вот и я думаю, что я все сказал внятно и вслух. Анольери, вы были слишком деликатны. Это называется куда проще. Предательство.

Он это всерьез. Он это, вот это... всерьез. И вчера, и сегодня.

- Господин Сфорца, вы сошли с ума. Если вы сохранили хоть какую-то его часть, вспомните все, что вы мне наговорили до совещания.

- Я помню, - морщится... уже непонятно кто. - Я просил вас, мисс Фиц-Джеральд, покинуть территорию Флоресты, поскольку здесь становится слишком опасно. Я не просил вместо себя отправить домой секретные материалы, которые вы получили, вообще-то, по ошибке.

- Вы меня не просили. Вы меня чуть не убили, господин Сфорца... Значит, по ошибке?

- Я вообще-то потребовал, чтобы посторонние удалились. И вы получили доступ к материалам только потому, что мистер Флюэллен счел, что я путаю своих и чужих. Как показала практика...

- Вы оба охренели, что ли? - спрашивает с дивана Алваро. Вот только его сейчас и не хватает. Оба! Зараза малолетняя, тут, кажется, вполне очевидно, кто именно... охренел.

- Простите... - а вот это проснулся Потрошитель. И цвет лица к нему вернулся. Он, что, питается неприятностями? - Господин Сфорца, вы уверены, что хотите продолжать? Госпожа Фиц-Джеральд, это и к вам относится.

Кажется "вы оба охренели, что ли?" звучит лучше.

- Хочу, - говорит Сфорца. - Мистер Флюэллен, передайте, пожалуйста, мисс Фиц-Джеральд статистику по уже имеющимся жертвам и прогноз на будущее. А вы извольте сесть и прочитать.