Иноверка (СИ) - Ульяна Волхова

Но, к счастью, я свой порыв сдержала, иначе, думаю, пришлось успокоительного налить и охраннику, а не только дворецкому.

— Он всегда такой? — аккуратно спросила я, как только мне позволили войти в холл.

— Нет. — покачал головой мужчина. — Но он давно служит и всегда считал себя непогрешимым. Да, за малейшую оплошность он семь потом снимал со своих подчиненных! А тут такой конфуз…

— Понятно. — кивнула я, подсчитывая, чем мне в дальнейшем всё это аукнется.

— Что делать, думаешь? Пожалуешься Сэру? — спросил Алек осторожно.

— Нет. — покачала головой я и тут же добавила: — Я бы хотела попросить, чтобы ты не распространялся о том, что произошло.

На меня посмотрели удивленным взглядом, а я вздохнула и поспешила объяснить:

— Понимаешь… Для него важно оставаться непогрешимым. К тому же, он так яростно охранял покой своих хозяев.

— Но он был груб и не почтителен!

— Да, не сказала бы! Особой вежливости не было — это верно, но и грубости тоже. Он трижды предупреждал об охране, хотел запугать, но не причинить вред. И как он её вызвал! Словно продемонстрировал, что она есть и он не шутит, но на самом деле… Если бы действительно хотел видеть, как меня бы скрутили, он же поступил бы по-другому. Наверняка, у вас есть кнопка экстренного оповещения, вызова или что-то подобное. И если бы он ею воспользовался, то меня бы скрутили, а потом разбирались… Если разбирались, скорее, просто вытурили. Так что, не его вина, что он меня в лицо не знает, а того, кто плохо предупредил!

— Но твой чемодан!

— Я сама его туда поставила. Я и тоже не образец вежливости… Сама грубиянка ещё та.

За такой беседой мы и коротали наш путь по довольно длинному коридору. Со стен на нас смотрели грозные портреты моих родственников. Причем портреты не фотографические, а самые что ни на есть рисованные. Очень хотелось остановится и рассмотреть, как следует…

— Пойдем! — подгонял Алек, заметив мой весьма неспешный шаг. — Я покажу тебе комнату — и вернусь на пост. Картины, если хочешь посмотришь до ужина, у тебя есть ещё несколько часов.

— Хорошо. — быстро согласилась я, чувствуя некую долю вины. Ведь я парня от его непосредственной работы отвлекаю!

Мы прошли ещё немного и остановились у какой-то двери.

— Мы пришли. — проинформировал об очевидном Алек и отворил дверь. — Располагайся.

— Спасибо. — сказала я удаляющейся спине.

— Не за что. — донеслось от неё же, а мне не оставалось ничего больше, как войти в свои новые апартаменты. А они были огромными. Когда мне говорили о комнате, то я и представляла одну комнату, а тут… Всё, что угодно, но не это! Здесь была и прихожая, и гостиная, и кабинет, и мастерская, вполне оборудованная для моей работы, и ванная с туалетом, спальня и гардеробная! Я бы сказала, что мне выделили дом в доме.

И как только я огляделась у меня сразу же возник вопрос: что же представляет собой остальное здание, ведь снаружи все казалось не таким колоссальным? Любопытство было настолько сильным, настолько нестерпимым, что я решила тут же его удовлетворить, да бы не умереть от него же. Оправдывая себя именно этой высокой целью я и пошла бродить по этажу. Бродила исключительно по одному коридору, никуда не сворачивая, не спускаясь и не поднимаясь. Почему? Банально боялась потеряться…

Так вот, ходила я ходила и разобралась. Вернее, мне показалось, что разобралась в тайных мотивах деда, зачем я ему понадобилась. Ответ оказался прост прямо до примитивизма: всему виной одиночество.

Честно признаюсь, сама я в никогда бы не поверила, что в доме, где так много людей этому премерзкому чувству есть место, но это так. Дом был полон слуг, но при этом пустым. Все эти люди превосходно выполняли свои обязанности, но старались быть незаметными и напоминали больше теней, чем живых людей. Как они напрягались от одной моей улыбки!

— Как роботы… — пробормотала я, в очередной раз столкнувшись со страной реакцией.

— Они и есть роботы. По крайней мере, большинство из них. — ответил дворецкий, который появился совершенно неожиданно. Так неожиданно, что я заподозрила его в увлечении какими-нибудь экзотическим видом единоборства.

— И вы тоже? — почему-то испугалась я.

— Нет. — обиделся мужчина. — Иметь робота в роли дворецкого — это моветон! Классика должна оставаться классикой.

— Простите… — извинилась я. — Не хотела вас обидеть, не знала. Можно задать вопрос?

— И не один, если хотите. Для этой цели я к вам и подошёл.

— Хорошо, спасибо. — поблагодарила и осеклась… Просто вспомнила, что Алек говорил о дворецком. А говорил он о том, как этот самый дворецкий чихвостит подчиненных! Но какой в этом смысл, если подчиненный машина со строго вбитыми программами и функциями?!

— Всё просто. — ухмыльнулся мужчина. — Машины тоже дают сбой, а я по натуре перфекционист! И просто сдержаться не могу, когда что-то идёт не по плану! А на них так удобно ругаться — вот я душу и отвожу…

— Аааа! — протянула бедную гласную я, упорно держа маску «умного, всё понимающего» человека. Но опять же признаюсь: мне стало дико… Очень дико. Просто безумно дико. — Я тоже не попадала в ваш план, представление? — сболтнула не думая, лишь бы поддержать разговор, но судя по тому, как нахмурился мужчина, я попала в точку.

— Да. — сознался он. — Тут вечно кто-то вертится из журналюг, а вы похожи больше на них, чем на внучку одного из влиятельнейших людей современности! Простите…

— Забыли! — махнула рукой. За то, что он сейчас со мной, за то, что живой я сейчас могла простить ему многое… А тут какой-то пустячок! — Ой, — резко опомнилась я. — как к тебе обращаться?

— Жан. — ответил дворецкий.

— А в этом доме, кроме Деда и теперь меня, ещё кто-нибудь живет? Его дети, остальные внуки…

— Нет. Они здесь не живут, но приезжают на обед каждое воскресенье.

Неожиданно прозвонили часы. Жан склонился в легком поклоне и признался:

— Простите, мне надо идти.

— Хорошо. — отпустила я его, мысленно вздыхая. Кажется, полгода будут очень длинными… Уже эти несколько часов наедине с самой собой кажутся мне вечностью, а всё этот дом. Большой и пустой. Нет, он хорошо меблирован, но всё равно, по комнатам гуляет эхо.

Жутко, неуютно, а лично для меня и просто мерзко: навевает не самые счастливые воспоминания.

Я не помню, как умерла моя мама. Не помню похорон и остальной ерунды, которой обычно хотят скрасить трагедию. Не помню абсолютно. Эти воспоминания полностью закрыты от меня, спрятаны, скрыты на глубине, а на поверхности плавает переезд…

Практически сразу, как не стало мамы, мы переехали в ту квартиру, в которой я и жила до контракта с Дедом. Так вот, когда мы туда переселились, ремонт полностью не был сделан, мебели тоже было мало…

И вроде бы, мало общего между той квартиркой и усадьбой Арчибальда МакДи, но оно, тем не менее, значительное: всё та же пустота, прячущаяся по углам, всё тоже эхо, отзывающиеся на каждый шаг.

Днем было ещё ничего, но ночью… Ночью у вполне здоровой меня начались приступы лунатизма. Отец рассказывал, что я долго кружила по комнатам, словно искала что-то и не могла найти. Заглядывала в каждый угол, коробку, а потом садилась на пол и плакала.

Он не знал, что делать. Не знал, к кому обратиться. Не мог даже со мной поговорить, ведь я ничего не помнила… Но всё обошлось само собой, после недели моих ночных бдений приступы исчезли сами собой и больше не появлялись. Пожалуй, от всего этого «приключения» мне досталась лишь неприязнь к большим, нечем не заполненным пространствам, где живет эхо.

Встряхнулась, отбрасывая не нужные воспоминая. Вспомнила, что хотела осмотреть портреты и поспешила к ним… Правда, если честно, быстрота моего шага во много раз превышала желание увидеть достопочтимых предков, ведь на самом деле меня интересовал всего один портрет: портрет моей мамы.

Вот его я и искала, бродя между множества самых разных лиц. Занятие оказалось увлекательным, по крайней мере, я не заметила, как прошло время и за моей спиной снова появился Жан.

— Сэр прибыл и просит к столу. — бодро отрапортовал он. — Следуйте за мной.

И я последовала. Что мне ещё оставалось?

* * *

М-да, обеденный зал идеально подходил дому. В смысле, как и всё тут страдал гигантоманией.

Огромное помещение, длинный-предлинный стол, бесчисленное количество стульев. И всё дорогое, безумно дорогое и от того, несколько бессмысленное и абсурдное.

Так, например, абсурдно, что такой большой стол накрыт всего на две персоны и ладно бы приборы стояли рядом, так нет же: размещались они противоположно друг другу, оставляя между сотрапезниками немыслимое расстояние.