Пеп Гвардиола. На пике - Гильем Балаге

После Кройфа в команду пришел сэр Бобби Робсон, веселый шестидесятитрехлетний тренер, быстро заработавший себе прозвище Дедуля Микель (по имени звезды рекламы дешевого вина) среди ветеранов команды. Робсон так никогда и не освоил испанского языка, а вдобавок страдал от несправедливого отношения к себе со стороны тех, кто все время сравнивал его с голландским магом, чья тень способна была затмить любого.

Одна из первых тренировок сэра Бобби Робсона на «Камп Ноу». Позднее утро, 1996 год

Однажды утром вскоре после своего прихода сэр Бобби Робсон, взяв в руки кусок мела, принялся рисовать свои тактические задумки на полу раздевалки, пока Жозе Моуринью нудно переводил слова Робсона на испанский для игроков. Футболисты смотрели на это, обмениваясь ошарашенными взглядами, пока пожилой человек, стоя перед ними на коленях, чертил какие-то неразборчивые каракули на полу. Именно в тот момент, в самом начале своего правления, он утратил контроль над командой, и по мере того, как сезон набирал обороты, игроки все больше занимались самоуправлением. Частенько Моуринью, переводя слова Робсона, добавлял от себя дополнительные, более четкие инструкции – и «частенько» значит почти всегда. Пеп и Жозе быстро разглядели друг в друге футбольных людей, и вскоре их связь окрепла, и они начали обсуждать и принимать тренерские решения сами. Вполне возможно, что это случалось гораздо реже, чем говорит сегодня Жозе, и все же вероятно, что чаще, чем сейчас готов утверждать Пеп.

В своей книге «Мои люди, мой футбол» Гвардиола писал: «Карлес Решак всегда говорил, что будучи тренером, ты думаешь о футболе тридцать процентов времени, а все прочее время – обо всем остальном, о том, что окружает команду… И я осознал это только в тот год, когда Робсон был с нами. Я вышел из другой футбольной школы. Я привык к методам Кройфа и полагал, что все тренеры такие же, как он. Робсон считал, что мы должны быть другими, и я не был готов к этому. Он в итоге оказался прав, но по ходу дела мы потеряли три или четыре месяца. Было уже слишком поздно. В футболе нужно быть смелым. Всегда. Если мы только и делаем, что жалуемся, все – нам крышка. Нужно действовать, постоянно держа в уме общую цель. И Робсон, и игроки сражались за одно и то же: за «Барсу». Но к тому времени, как наши мысли стали совпадать, было уже поздно. Эту синхронизацию потом расценили как самоуправление».

Пеп может называть это «синхронизацией» и утверждать, что предположение, будто это был классический случай «самоменеджмента» – лишь одна из точек зрения на происходившее в команде при Робсоне. Но его слова вводят нас в заблуждение, ибо именно самоуправлением это и было. В перерыве финального матча Кубка Испании-1997 против «Реал Бетис» сэр Бобби Робсон сел в углу раздевалки стадиона «Бернабеу». Счет был равным, 1:1, и игроки «Барселоны» хотели перехватить инициативу и ударить по слабым местам, которые сами обнаружили на левом фланге обороны «Бетиса», стремясь также по максимуму использовать свободное пространство между линиями полузащиты и обороны соперника. Игроки, а не тренер, давали друг другу установки, а Моуринью периодически вставлял свои реплики. Матч был выигран в экстра-тайме со счетом 3:2, и третий титул – после испанского Суперкубка и Кубка обладателей кубков – подвел итог сезону, который у многих в памяти ассоциируется с бегущим Роналдо, разносящим в щепки защитные ряды испанских команд.

Уверенность Гвардиолы касательно тактических вопросов (Почему мы делаем это? Почему бы не начинать атаки так, или так? Почему мы не отправляем игроков в эти зоны, пока мяч находится здесь?) и советов партнерам продолжала расти. «С Пепом я был напряжен все время, весь день: то-се, пятое-десятое, у меня в раздевалке голова кругом шла!» – вспоминает Лоран Блан, игравший в «Барселоне» в год работы сэра Бобби Робсона и не оставшийся впечатленным «упорством» Пепа – этим вежливым словом он описывает одержимую натуру Гвардиолы.

Чемпионский титул ускользнул от «Барселоны», и празднования в конце сезона были скромными, вдобавок настроение Робсону не поднял и тот факт, что еще в апреле того года между клубом и Луи ван Галом была достигнута договоренность, согласно которой голландец должен был взять в свои руки бразды правления на «Камп Ноу».

Для Гвардиолы это была возможность поучиться футбольной науке у тренера чрезвычайно успешного «Аякса», команды, которой он так сильно восторгался. Но потом с ним стряслась личная спортивная трагедия.

В начале нового сезона в матче Лиги чемпионов против латвийского «Сконто» Гвардиола получил мышечную травму, которая не была диагностирована до тех пор, пока не стало уже слишком поздно. Он понял, что что-то не так, по дороге в гастроном, когда с трудом перебежал дорогу, боясь не успеть до красного сигнала светофора. То, что поначалу казалось типичной безвредной травмой икроножной мышцы, со временем превратилось в причину, по которой Пеп пропустил большую часть кампании 1997–1998, потратив это время на походы то к одному доктору, то к другому в тщетных попытках узнать, что же все-таки произошло. Ответ не был найден до конца сезона – в котором «Барселона» сделала дубль, выиграв с новым тренером чемпионат и Кубок Испании, – покуда Пеп не получил наконец необходимого лечения и не лег на операцию летом 1998 года, в связи с чем пропустил катастрофически провальную поездку сборной Испании на чемпионат мира во Франции.

Травма требовала медленного и трудного периода реабилитации, так что прошло около пятнадцати месяцев с того спринта к дверям магазина, прежде чем Гвардиола снова смог без помех сыграть в матче за первую команду «Барселоны» – это было почти в самой середине сезона 1998–1999, его возвращение состоялось 5 декабря на стадионе «Риасор», клуба «Депортиво» (Ла-Корунья).

Были люди, утверждавшие, что длительное отсутствие Гвардиолы по причине загадочной травмы не просто так совпало с приходом в клуб Луи ван Гала, мол, игрок отказывается работать под началом голландца. И хотя честно будет признать, что несмотря на два чемпионских титула и завоевание Кубка Испании в свой первый бурный трехлетний заход, Луи ван Гал часто находился на ножах с местной прессой. Поэтому предположение о том, что каталонский герой Гвардиола тоже имел натянутые отношения с голландцем, в корне неверно. Ван Гал быстро определил Пепа в наследники Гильермо Амору в роли капитана, а сам Пеп жаждал многому научиться у тренера, которым сильно восхищался, так что в итоге они много говорили о футболе, о тактике, выборе позиций и тренировочных упражнениях: «Он и Хуанма Лильо – два тренера, с которыми я общался больше всего. Особенно вначале, потому что к концу его работы наши контакты становились все менее значимыми как в их количестве, так и в содержании», – вспоминает Пеп.