Одиночество души (СИ) - Николаева Наталья

Вижу, что знакомство удалось, или все делают вид, что им весело. Не даю возможности на меня накинуться с расспросами никому, быстро ухожу в свою старую комнату. Эмоции бьют через край, зачем он здесь, чего добивается? А главное, почему так быстро приехал? Он минимум должен выспаться, прежде чем отправиться так далеко. Но не успеваю размыслить и привести свои чувства в норму, так как явно довольная вошла мама. Вначале сокрушаясь на меня, за сокрытие моего замужества.

- Я понимаю, что у вас страсть и так далее, но могла бы хоть написать, что замужем. Мы бы не возражали, это тебе жить, даже если он и старше на двадцать лет.

бред пришлось слушать минут пятнадцать, если не больше. О том какая я счастливая, что вырвалась из нашего уровня жизни в более высокий, что если буду умнее, то смогу встать на ноги и быть независимой. Неужели они так и не поняли, что меня это совсем не волнует, что моя жизнь пуста? И деньги с карьерой не могут ее восстановить? Но понимаю, что бесполезно это объяснять, меня не слышат или не хотят слышать. Почему я чувствую себя чужой, не могу даже выплакаться в этих стенах? Не желаю слушать больше хвалебной оды о моем новой муже. Ухожу в душ. Позже слышу, что на улице включили музыку, вынесли стол и даже пришли родственники, видимо, начинаются летние посиделки у костра с шашлыком. Теперь, пока мне не перемоют все косточки, не уйдут. А судя по громким возгласам удивления тети Вали, мне так просто отсюда не уехать. Одеваю лосины с футболкой, завязываю хвост и не спеша выхожу во двор. Как обычно, я становлюсь центром внимания, только уже шестерых людей. Станислав Николаевич готовил шашлык вместе с моим отцом и дядей, которые жадно ловили все его слова, толи боялись, толи действительно было интересно. Я же успевала только отвечать на вопросы тетушек - да или нет. Даже когда принесли шашлык, их болтовня не прекращалась. Вот правда говорят, что женщин вместе собирать нельзя. Стараюсь не смотреть на Станислава Николаевича, который сел напротив меня. Его постоянно о чем-то спрашивают, наливают домашней настоечки, которую он так ловко хвалил, что мой отец, казалось, решил выпускать ее на продажу. По-правде сказать, мне тут было почему-то не страшен гнев Станислава Николаевича. Даже абсолютно всё равно, какая-то апатия у меня в этих местах, нет эмоций, пустота. Ни гнева, ни страха, ни жалости и сострадания - ничего. Даже жутко. Может, у меня на самом деле отмирают эмоции? От этих мыслей меня отвлекают слова Станислава Николаевича, хвалившего мою мать за то, что научила так вкусно меня готовить, поддерживать дом в чистоте. Да, признаюсь, он ловко обвел моих родственников своими хвалебными речами. Как они ловили его взгляд и пытались ему угодить, просто смешно. Настоящий профессионал: умеет войти в доверие людям и расположить всех к себе положительно. На его фоне я казалось неблагодарной и вечно ноющей серой мышью. Он так мило приглашал в гости и рассказывал о том, что его жена не будет работать, даже трудовая уже моя забрана, так как достаточно средств он зарабатывает. Все соглашаются и радуются за мою жизнь. Смешно, как смешно, они радуются, а меня спросили, я радуюсь? Мне комфортно? Такое ощущение, что все знают как мне лучше, как будто у меня нет своего мнения и нет мыслей вообще. бред я уже не могу слушать и ухожу. В летней ночной темноте, а тут знаю все, я без проблем брожу по поселку. От долгой ходьбы ноги устали, пятки так больно гудят, что пришлось сесть в парке на лавочку. Наверное, уже около часа ночи, так как фонари не горят, молодежи почти нет. Надоедливые комары не дают мне отдохнуть, приходиться продолжить путь. Телефон остался в машине, жаль, а то бы поболтала с Ольгой. Она подсказала бы выход. По дороге домой сталкиваюсь со старой знакомой семейной парой, которые тихо шли с коляской. Рассказали мне, что от духоты малыш дома не спит, решили пройтись. Попыталась улыбнуться, но слушать их расспросы: где я сейчас и как живу, не смогла. Наверное, обидела резким словом: «Пока», но мне все равно. Бегу – бегу, даже закололо в боку, и от этой боли на глазах появились слезы. У ворот дома попадаю в мощные руки Станислава Николаевича, который удивленно спросил меня:

- Слезы? Что случилось?

Понимаю, что он переживает и явно не собирается ругать меня, поэтому с тяжелой отдышкой, отвечаю:

- От бега закололо в боку.

Не могу смотреть ему в глаза, не здесь это точно.

- Поехали домой.

И всё, эти тихие слова и столько в них было мягкости в данный момент, и так кстати, потому что меня вся эта обстановка душила, что я покорно киваю головой. Позже, уже сидя на заднем сидении в своей машине, так как за рулем был Станислав Николаевич, а он приехал с водителем, вспоминаю удивленные протесты родных, чтобы мы остались хотя бы до утра. Но, кажется, Станислав Николаевич видел, как мне было неуютно, или сам испытывал тоже самое, но мягко отказался и увез меня. Всю дорогу мы не разговаривали, только однажды он проговорил:

- Твоя подруга Ольга звонила, искала тебя. Её совет был в том, что бы я поскорее тебя забрал от родителей.

Милая и заботливая, понимающая меня Оля. С такими мыслями засыпаю, а просыпаюсь уже у дома, когда рассвело. Сонно плетусь ранним утром уже шестнадцатого числа в спальню. Понимаю, что нужно принять душ, но сил нет и желания тоже, поэтому плюхаюсь в одежде на не расправленную кровать и засыпаю в спасительном сне.

глава 15

Сквозь сон понимаю, что очень жарко и душно, всё тело липкое, даже волосы, не могу пошевелиться. Открываю глаза и вижу, что прижата к груди Станислава Николаевича, который крепко спал и через чур прижал меня к себе. Потихоньку выныриваю из объятий и бегу в прохладный душ, который помог прийти в себя. По радио слышу, что уже почти двенадцать часов обеда. А как же работа Станислава Николаевича? Проспал?

С такими мыслями бегу в спальню и немного тереблю его за плечо, видимо, это его испугало, так как , резко сев, он сонно спросил:

- Что! Что случилось? – пытаясь прогнать сон с глаз.

Я поразилась, если честно, так как впервые вижу не только спящего, но и сонного Станислава Николаевича. Он так забавно выглядит, волосы торчат и даже по-мальчишески озорной вид. Нет ни капли строгости и важности, а эта помятая одежда и заспанный вид, совсем противоположны вечно по иголочке одетому и бодрому Станиславу Николаевичу. Должно быть, я долго молчала, так как последовал вопрос:

- Столь важно, что трудно произнести? – уже в привычной манере допроса.

- Да, вы на работу опоздали.

Иду к зеркалу, расчесывать волосы.

- Ты меня удивляешь, какая работа? Я почти двое суток не спал, физически это не реально.

После этих слов он ушел в душ, а я быстро ретируюсь от намечающегося строгого разговора в столовую. Светлана Ивановна уже собиралась уходить и вижу, что она ещё не отошла от моего холодного на днях к ней отношения, поэтому быстро удалилась к себе домой. А мне и лучше, так как я до сих пор не могу привыкнуть к присутствию чужих людей, осознавая, тем более, что они находятся здесь только из-за денег. Охрана, конечно, дело полезное, но садовники вечно смотрят в окна или Светлана Ивановна, которая тоже не прочь повыпытывать о жизни хозяев. Спасительный крепкий кофе с молоком, вот это всегда приводит мои мысли в порядок и успокаивает трепещущую душу. На улице жара невыносимая, даже не представляю, как там сейчас находятся люди, конечно, раньше, не зная таких комфортных и райских условий как здесь, я терпела и находила выход от жары. Но тут просто включаешь кондиционер, и жизнь кажется раем. Наблюдая в окно с чашкой кофе в руках, как работает измученный садовник, не замечаю прихода Станислава Николаевича. Он был одет в шорты и майку, ещё с мокрыми волосами, сев за стол, проговорил:

-Завтрак явно пропустил, пообедать дадут?

- Конечно.

Только вот зря согласилась, ведь я не готовила. Интересно, а Светлана Ивановна? Пытаюсь просмотреть кастрюли, тут суп, тут вроде бы мясо с овощами, значит, это и подаду. Как всегда он ел молча, тщательно пережевывая пищу. Смотрю краем глаза и пытаюсь уловить его настроение, уже наливаю себе вторую кружку кофе, когда раздается строгий вопрос: