Сердце лучше знает - Джессика Гилмор

бросил на нее понимающий взгляд.

— Моя сестра Дженнифер лишь на пару лет моложе меня. Она всегда наряжала кукол, играла в свадьбу, с ранней юности собирала вырезки фасонов свадебных платьев и причесок. А в двадцать лет она обручилась и точно знала, какой будет ее свадьба. Я же никогда даже не задумывалась о свадьбе, моим увлечением был танец, и я сосредоточилась на карьере, поступила в академию, стала хорошей балериной, потом солисткой, вот такие были у меня цели.

— Это понятно. Я думаю, мир давно понял, что замужество не единственный удел женщины.

Ребекка стиснула его руку.

— Я того же мнения, но не все так думают. Если женщине к тридцати, а она одинока, возникают вопросы, что с ней не так. Я не противница отношений. У меня случались романы, но я не переживала, когда они кончались. Я была одержима работой.

— И в результате сделала прекрасную карьеру. Твоя целеустремленность окупилась с лихвой, — заверил ее Джошуа.

Ребекка утвердительно кивнула:

— Так и есть. Я ни о чем не жалею. Я была счастлива все эти годы. Что касается детей, я просто о них не думала. Я сосредоточилась на карьере. Хотя в театре у нас есть балерины и танцовщики с детьми, мы с пониманием к ним относимся. Но это такой тяжкий труд — сочетать репетиции, вечерние спектакли, гастроли и воспитание детей. Как правило, страдает либо семья, либо карьера, и нужна помощь родственников и очень тебя понимающий партнер, чтобы сохранить и то и другое. Но для меня это никогда не было проблемой, потому что я не заводила достаточно серьезных отношений, чтобы думать о детях, и мои биологические часы не подавали знака.

— Не все хотят иметь детей. Например, у одной из моих сестер нет детей. Она прекрасная тетя и может возиться с племянниками и племянницами день напролет, но вечером сдает их родителям. Все дети ее просто обожают.

— Про себя не могу сказать, что я хорошая тетя, сестра или дочь. Я знаю, что не разделяю их интересы, а они равнодушны к моим, но я вдруг поняла, что никогда и не пыталась наладить контакт. А мне хотелось бы узнать своих племянниц поближе.

— Еще не поздно.

— Да, согласна. Я много думала об этом в последнее время.

Может быть, ее семья чувствовала себя такой же отрезанной от нее, как она от них? Существует только один способ это проверить.

— И ты не жалеешь, что у тебя нет детей?

— Нет, на самом деле нет, — сказала она с твердой уверенностью в голосе. — Я люблю наблюдать за тем, как растут и совершенствуют свое мастерство молодые таланты, и сама принимаю активное участие в их воспитании. Наблюдая за их профессиональным ростом и развитием карьеры, я чувствую себя счастливой и нужной.

— Что ж, это похвально. Я правда так считаю.

— Спасибо, но общество думает иначе. Айван меня не понимал, считая эгоисткой. Может быть, так оно и есть.

— Может быть, ему следовало бы сконцентрироваться на твоих достижениях? — резко заметил Джошуа.

— А что, если он не во всем не прав? Я сама это поняла только пару недель назад. Оказалось, что шлифовка и покраска подарили мне время для размышлений.

— Как долго вы были женаты?

— Семь лет. Мы встретились незадолго до моего сорокалетия.

Ребекка глубоко вдохнула. Ей не хотелось вспоминать свое замужество. Воспоминания приносили боль. Она была рада, что Джошуа участливо держит ее за руку, что они идут в темноте, а иссиня-черное небо расцвечено яркими звездами. Так ей было легче излить душу. — Он кинопродюсер, успешный, общительный, уверенный в себе и привыкший получать то, что хочет. Мы познакомились, когда он продюсировал фильм со сценой, действие которой происходило в театре. Я танцевала в этой сцене. Мы разговорились, и, когда заканчивали сцену, он пригласил меня на ужин. — Она посмотрела на луну, вспоминая то первое свидание, какой желанной и особенной она себя чувствовала. — Он очень харизматичный, и я думаю, он сбил меня с толку. Обычно я довольно уравновешенна, привыкла к отношениям на равных, но Айван был так изобретателен и напорист в ухаживании, что я купилась и влюбилась в него. Я думаю, что это было также связано с моим приближающимся сороковым днем рождения. Это роковая дата для балерин. В ней есть что-то такое, что заставляет осознать, что жизнь теперь будет выглядеть совсем по-другому, а я не была к этому готова. Айван стал идеальным отвлекающим маневром.

Они прошли еще немного.

— Ты его любила? — спросил Джошуа.

Ребекка надолго замолчала. Она много раз задавала себе этот вопрос в последние годы.

— Я думала, да, — вымолвила она наконец. — Но мы фактически не знали друг друга. Разве это можно назвать любовью? Я была им ослеплена и ошеломлена тем, как он меня добивался. И когда через полгода он сделал мне предложение, я согласилась.

Еще через полгода мы поженились, хотя жили в разных концах Америки, я в Нью-Йорке, а он в Лос-Анджелесе, и виделись от случая к случаю. Это был самый опрометчивый шаг в моей жизни.

Он считал, что я скоро уйду на пенсию, перееду к нему в Калифорнию, рожу ребенка и стану образцовой женой кинопродюсера, которая умеет вести светскую беседу с важными и влиятельными персонами, хорошо выглядит, знает толк в украшениях и дизайнерской одежде. А я никогда ему не говорила, что такая жизнь не по мне, что я не желаю быть женой напоказ, не говорила, что не уверена, хочу ли иметь детей. Я не была честной до конца ни с ним, ни с собой. Я все время откладывала уход со сцены. И за этот обман он не может меня простить. Да я и сама не могу себя простить.

— Но ты с самой первой встречи поразила меня своей прямотой и честностью. Трудно представить, что ты намеренно можешь ввести кого-то в заблуждение.

Ребекка поморщилась.

— Это был самообман. Я знала, что не хочу переезжать в Лос-Анджелес, и он сразу отмел мое предложение о переезде в Нью-Йорк. Я знала, что моя карьера балерины заканчивается, и я не знала, чем хочу заняться после. И тут появляется успешный красавец-мужчина, желающий устроить для меня жизнь, ради которой многие женщины пошли бы на все.

— Но ты не ушла на пенсию?

— Нет. Когда я согласилась выйти за него замуж, я сказала ему, что хочу танцевать еще один сезон. Затем одного из моих любимых хореографов попросили создать новый балет для труппы. Мы всегда хорошо работали вместе, и он решил поставить балет